Мальчик по имени Эмиль сильно напоминал ему сына. Тот же цвет волос, та же фигура, а улыбка — и вовсе один в один. Юнатан еще с утра обратил на него внимание — славный парень. Второй мальчуган, Себастиан, ему под стать, но в Эмиле было что-то особенное. Он вызывал улыбку и доверие. Симптомы у больных были пока не очень серьезные: ломило в суставах и немного лихорадило. Родителей обоих мальчиков уже поставили в известность, и те требовали, чтобы их немедленно пустили к детям. Медсестра сообщила, что мать Эмиля, Мария Верн, переживает особенно сильно. С ней Юнатану предстоял личный разговор. Она вот-вот приедет в лечебницу. Быстро в душ, сменить рубашку, и еще хорошо бы улучить минутку и узнать, как дела у Агнеты. Медсестра растила троих детей в одиночку — муж погиб в автомобильной аварии. Узнав про положительный результат анализа, она совсем опустила руки. Юнатан заметил, что она отвечает на звонки по горячей линии невпопад — неудивительно.

— Агнета, как ты? Давай поговорим, я вижу, ты расстроена. — Времени у Юнатана было в обрез, но уделить пару минут коллеге он обязан.

— Разве ты еще не видел результат из лаборатории? Они провели тест на резистентность вируса! Юнатан, у него устойчивость к тамифлю! Смотри сам: резистентен, — выпалила Агнета, широко раскрытыми глазами глядя на Юнатана, а потом разрыдалась.

Он положил руку ей на плечи и приобнял. В ту же секунду зазвонил телефон. На линии была Оса Ганстрём.

— Полагаю, тебе поступила та же информация, что и мне. Она строго секретна, ты сам понимаешь. Если это дойдет до широкой общественности, поднимется буря. Мы вряд ли можем себе представить, что за кошмар нас тогда ждет.

— А разве он уже не наступил? Я подозревал, что лекарство не имеет терапевтического эффекта. Оно не помогло затормозить развитие болезни ни у одного из пациентов, принимавших его. Водитель такси — единственное исключение. Рано или поздно все выйдет наружу, но нам уже не будут верить. Я считаю, правду нужно рассказать не откладывая.

— Мы будем молчать. Это мое решение. Включи воображение и представь, какая начнется паника. Подумай о последствиях! И потом, у нас есть надежда на новое действенное лекарство. Несколько фармацевтических компаний добились больших успехов в области противовирусных препаратов. Мы выясняем, смогут ли они нам помочь. А пока нужно держаться.

Юнатан взглянул на Агнету. Она стояла рядом и слышала весь разговор.

— Ты в состоянии работать?

— Больше все равно некому. Персонал боится приходить сюда. Все опасаются заразы. Миа, Пер и Карин нарочно сказались больными. В справке Карин указано: «Психическая недостаточность». Она пожаловалась своему лечащему врачу, что не может больше видеть смерть и страдания, что ей необходимо отдохнуть от стресса. А у Мии вообще справки нет. Ей муж запретил здесь появляться. Он-то их семью прокормит, а мне что делать?

— Хочешь сказать, тебя сегодня никто не сменит?

— Нет, они все отказались выйти на работу.

Мать Эмиля, Мария Верн, уже ждала в импровизированном шлюзе, на скорую руку выстроенном из оргстекла в вестибюле лечебницы. Когда Юнатан услышал, как она переговаривается с медсестрой по специальному телефону, позволявшему избежать личного контакта, голос Марии показался ему знакомым.

— Вы не могли бы прислать другого врача? У меня неудачный опыт общения с Юнатаном Эриксоном. Я надеюсь, у пациента есть право выбора? Этот врач обманул мое доверие.

Мольба читалась на ее лице. Не лучшее начало для серьезной беседы, которую ему предстояло провести с Марией. Тут его озарило: это на нее он накричал, когда думал, что ему звонит Нина. Черт побери! Ну почему жизнь преподносит очередной неприятный сюрприз, когда все и так из рук вон плохо?

Юнатан взял трубку и представился.

— Я должен принести вам извинения. Надеюсь, вы их примете. Вчера поздно вечером, когда вы позвонили, я огрызнулся на вас, сам того не желая. Я принял вас за другого человека.

— Видимо, перепутали меня с женой? — спросила Мария в лоб. Юнатану показалось, у нее на губах играет ухмылка. — Милый способ пожелать спокойной ночи, ничего не скажешь.

— Да, с женой, — оставалось признать Юнатану. Придумать приемлемое оправдание он не успел. — У нас с ней возникли… разногласия.

— Мне повезло, что я не позвонила в разгар ссоры, а то попала бы под обстрел. Но давайте к делу: как Эмиль?

— Он подхватил грипп, это вы уже знаете. Мы надеемся, болезнь будет протекать легко, поскольку мы даем ему препарат, призванный бороться с данным вирусом, — рассказал Юнатан, почесывая нос и опустив глаза в пол.

— Тамифлю, — перебила его Мария. Врач говорил слишком медленно, как учитель на уроке, и ей хотелось подстегнуть его. Она все еще злилась на Юнатана, хотя он извинился перед ней. Сложно взять и поменять отношение к человеку вот так сразу.

— Верно. У Эмиля поднялась температура и немного болит горло. Я только что заходил к нему: он играет в компьютерную игру. Какой у вас был ко мне вопрос, когда вы звонили вчера? — поинтересовался Юнатан, покраснев. Ситуация неловкая, конечно. Он даже не помнит, что именно ей сказал тогда. Еще выругался, чего доброго.

— Вчера вечером я слушала выступление Осы Ганстрём, и мне показалось, она что-то утаивает. Хотела узнать у вас, хватит ли тамифлю на всех? Насколько этот грипп опасен? Как я могу быть уверена, что мой сын получает препарат и что от него действительно есть польза? Другими словами, если лекарство помогает, почему в каждом выпуске новостей сообщают о количестве погибших от вируса? Чуть ли не половина заболевших умерла. Ответьте мне! Как вы собираетесь спасти моего ребенка? Я имею право знать! — Мария пристально смотрела ему прямо в глаза.

Отступать было некуда.

— Я расскажу вам, но это должно остаться между нами, — сдался Юнатан, дождавшись ответного кивка, прежде чем продолжить. — Мы только что получили результаты тестов: тамифлю не способен бороться с данным штаммом гриппа. Надежда еще есть, все силы брошены на разработку нового препарата. Возможно, совсем скоро он будет у нас в руках и окажется действенным. Пока остается строго соблюдать карантин и основные правила гигиены. Это лучше, чем ничего. Вот так выглядит ситуация на самом деле.

Юнатан вдруг понял, что нарушил обещание, данное эпидемиологу, но совесть и чувство собственного достоинства больше не позволяли ему лгать. Повисла пауза. Юнатан с трепетом ожидал, как отреагирует мать Эмиля.

Мария подняла взгляд на доктора и, несмотря на жуткое беспокойство за сына, ощутила симпатию к этому человеку, который только что раскрыл ей глаза на правду, поделившись конфиденциальной информацией.

— Насколько серьезно положение моего сына в таком случае? Скажите мне все как есть!

— Симптомы легкие — уверен, он скоро поправится, — ответил Юнатан, смотря в сторону и надеясь, что окажется прав. Болезнь еще не начала свирепствовать, но предсказать ее течение было сложно. Воспаление легких или другие осложнения могли проявиться в любой момент.

— Отведите меня к сыну, — попросила Мария, поднявшись со стула.

Юнатан указал ей на выход из шлюза.

— Наденьте на себя всю необходимую спецодежду согласно руководству вон там на стене. Не забудьте маску и защитные очки. Если не разберетесь, вызовите медсестру Агнету. Дайте знак, когда будете готовы. Разговаривать через маску — ощущение немного дурацкое, но ее нельзя снимать ни при каких обстоятельствах, даже когда обнимете сына. Если нарушите правила, нам придется оставить вас здесь, в карантине.

— Я бы и сама осталась, если бы дома меня не ждала маленькая дочка. Я рассчитывала, что папа Эмиля приедет сюда со мной, но он до жути боится больниц. От него были бы одни проблемы, так что пусть общается с сыном по телефону.

— Так это он сейчас присматривает за сестренкой Эмиля?

Мария затрясла головой, отчего ей пришлось поправить съехавшую маску.

— Все не так просто. Мы развелись, но стараемся сохранять нормальные отношения ради детей. Приходится нелегко. Однако если поднапрячься, то можно справиться.