— Гейбриэл.

— Итак, Гейб. Моя внучка умерла двадцать лет тому назад, хотя должна бы раньше. Столько же лет приблизительно я отбываю пожизненное заключение за убийство своего мужа. Да что там. Такие, как она, вообще не должны рождаться на этот свет. Чудом ожившая мертворожденная. Чудом, ха-ха. Ну и?..

— Лилиан. Что вам известно о ней? — продолжал, к ее удивлению, упорствовать посетитель.

— Не знаю, о чем вы, — угрожающе проворчала женщина.

— Об игрушке. Старинная кукла с фарфоровым лицом. — Гейбриэл будто зачитывал информацию об очередном лоте на аукционе Кристи.

— Какого черта вы пришли? — Старуха с новым интересом посмотрела на своего первого за десять лет посетителя. Ее седые волосы, коротко остриженные в каре (так удобнее стричься без посторонней помощи), были забраны в черный пластиковый ободок. Глаза на круглом буроватом лице были единственной живой деталью — все остальное напоминало блин из ноздреватого мертвого теста. Дымившаяся сигарета в изрезанных глубокими морщинами сизых губах выглядела более одушевленной, чем глаза старухи.

— Я хочу узнать, как помочь вашей внучке, — примирительно повторил посетитель. — Спасти. Искренне верю, что это возможно.

— Юноша! Поверить человек может во все что угодно, — старуха вышла из себя и стукнула кулаком по столешнице с разделяющим собеседников стеклом. — А знать он может только истину. Как можете вы прийти с верой за истиной?!

— Я не с верой пришел и не за истиной. Просто хочу спасти человека. Дорогого мне человека. Надеялся, что и вам дорога Кассандра.

— Вот и я не собиралась становиться убийцей. — Женщина закурила снова. — Только спасти. Спасти других маленьких девочек, таких же, как моя глупенькая дочь. Таких же, как моя слишком умная внучка. Он пропал без вести. Я долго не могла успокоиться, забросала власти письмами и требованиями. Нанимала частных детективов, сама носилась по стране как умалишенная.

Ее сухой смех прервался таким же сухим кашлем. Спустя долгую паузу она продолжила:

— Однажды я увидела его. Случайно. Встреча бывших однополчан, знаете, море, паб, шумная вечеринка… Я шла с друзьями по улице и распевала песни, когда случайный прохожий посторонился, пропуская нас. Надо же, какой воспитанный! — Она горько усмехнулась. — Что самое интересное, именно так я и подумала, когда впервые встретила его. Представляете! Именно так и подумала, чудеса… И тогда тоже была весна, и тогда я была в форме. А он был студентом университета, шел с занятий. «Надо же, какой воспитанный!» Именно таким он и был — воспитанным. Таким воспитанным, что смог обрюхатить собственную дочь. А потом исчезнуть, будто его и не было в природе. Сменил имя — снова стал профессором литературы, подумайте только! Когда я встретила его (он меня даже не узнал — люди в форме, что с нас взять!), я решила, что буду делать в то же мгновение. Как во время боя — не раздумываешь, куда выкинуть руку или во что прицелиться. Я отстала от своих и продолжила путь уже вместе с ним. Все было тем же самым — походка, твидовый пиджак с дурацкими заплатами на локтях. Неопрятная прическа, лохмы в разные стороны. Правда, шевелюра поредела, не была уже столь буйной… Наверное, он думал, что седина придаст ему солидности. В глазах маленьких девочек и их матерей. Да. Я задушила его собственными руками и ни капли не жалею об этом, господа присяжные. Готова пойти за это на виселицу или отбыть пожизненный срок заключения в цементной коробке. И ни разу не увидеть моря… Но все ерунда по сравнению с тем наслаждением, которое я тогда испытала. Так что, красавчик, Кассандра проклята с самого своего рождения. С самого, мать его, зачатия. Никто не в силах спасти ее. Даже я только отомстить за нее смогла. И катитесь вы все к черту! К черту, я сказала…

От такого внезапного взрыва Гейбриэл слегка опешил, но не подал виду и продолжал настаивать:

— И все же она просила вас о помощи. Если вы не доверяете моему слову, пожалуйста, позвоните ей прямо сейчас, она подтвердит лично.

— О чем вы? Я никогда не говорила с ней, после того как… Никогда. У меня нет ее номера телефона. Если бы был, неужели вы думаете, я с ней не поговорила бы?

— Но как же так? Она постоянно говорит с вами.

— Будь проклят этот поганый мир.

Немного посидев и поразмышляв над словами, которые старая женщина выплюнула со злобой, агент встал и направился к выходу.

На парковке к нему подошел служащий в синем комбинезоне. Робко взглянув в глаза Гейбриэлу, он отвернулся и незаметно бросил на сиденье открытой машины сверток. Гейбриэл сел за руль и почти сразу же тронул с места.

На обратном пути в какой-то момент он предпочел съехать за сплошную полосу на обочину и, остановившись, выйти на свежий воздух. Густой запах зелени ударил в ноздри, прогоняя воздух стерильной атмосферы внутри кондиционированного автомобиля.

Немного отдышавшись, он вернулся в салон и развернул сверток. Там была кукла. Последняя Лилиан. «Что вы от нее ожидали?! — дребезжал в ушах голос старухи. — Остался лишь рассудок. Душа ее вся там, в стихах, оболочку вы представили. Вот и вся любовь, молодой человек. Видимость, обман…»

Сразу же после отъезда агента Кассандре позвонил доктор. Малышка Сэлли переехала к Элдену, и теперь у его жены появился самый благодарный клиент, вкушающий все ее творения, будто это и правда была манна небесная. Лили Мэй не вернулась к отцу. Она решила остаться у доктора вместе с девочкой. Никто пока не настаивал на ее воссоединении с родными.

Почти все время Лили Мэй лежала в комнате, которую недобрым словом поминала Кассандра. Ни с кем не говорила, ничего не просила. Но и от помощи не отказывалась. Замкнутость ее была вполне в пределах обстоятельств.

Доктор известил (именно так: не предложил, а известил) Кассандру, что прямо сейчас в ее кабинете произойдет внеочередное заседание клуба. Похоже, недотепы вообразили, что без их помощи полиция никак не сможет разобраться в этом потустороннем деле.

Как и предполагала Кассандра, все это было похоже на фарс. Бессмысленная трата времени. Все лучше, думала она, чем общение с давно и безнадежно мертвой обладательницей вздорного характера и злой памяти. Через пару часов Сент-Джонс уже серьезно пожалела о своем решении.

— Так могла Эмили покончить с собой или нет? — устало откинулась на спинку кресла Кассандра, своим вопросом прерывая чрезвычайное заседание клуба, проходившее в ее кабинете.

— Честно признаться, мы в затруднении ответить, — мужественно признала миссис Элден. — А куда пропал чудесный молодой человек…

— «Чудесный молодой человек» даже не думал пропадать. Надеюсь, он свеж, как чертов майский ландыш. К делу, господа. Кто из нас занимался историей этой треклятой Эмили на протяжении нескольких лет?! Вы или я?

— Надо справедливо признать, что в связи с таким объемом новой информации, открывшейся буквально… — Уилфред выглядел самым печальным из всех. Целлофановый пакет на голове, должный защитить бесценные способности экстрасенса, мало его красил.

Тут появилась беременная секретарша. С большим подносом, на котором аппетитно были разложены тосты с огурцами.

— Кушать подано!

— Прекратите разыгрывать гребаного дворецкого! — раздраженно оборвала радостные возгласы заседателей клуба Кассандра.

— Но чуточку подкрепиться ведь никому не повредит… — робко заблеял Уилфред.

— Вон. Все вон! — Она грохнула о стол увесистым пресс-папье, видимо приобретенным предыдущим владельцем кабинета специально для произведения подобного рода оглушительных звуков.

Посетители, изрядно утомленные бесполезным, а главное бесплодным заседанием, поспешно покинули кабинет. Усталый взгляд Кассандры бесцельно обследовал противоположную стену. Стена славы, как сказал предшественник, передавая ключи от кабинета.

Несколько десятков фотографий в разнородных рамках. Черно-белые и цветные снимки. На них были изображены люди. Чаще группы, большинство из них в форме полицейских. Менялись лица, стили причесок, заросли бакенбард вытеснялись по-военному короткими бачками, люди постепенно старели или исчезали вовсе.