«Ну, если уж фургон не только подожгли, но и помогли ему сгореть, предварительно хорошенько облив бензином или еще какой-нибудь горючей жидкостью, — подумала Терри Коллинз, — то никаких отпечатков пальцев, никаких выпавших волос, волокон одежды, никакого материала для анализа ДНК там, конечно, не осталось».

Терри оторвалась от компьютера и в очередной раз подошла к потрепанной, видавшей виды кофеварке — совершенно необходимому атрибуту любого полицейского отделения или управления. Она налила себе черного кофе без сахара и сделала изрядный глоток. В менее напряженные дни инспектор Коллинз предпочитала капучино со сладкими сливками, но сегодня сладкое почему-то просто не лезло ей в горло.

Постояв немного посреди кабинета с чашкой в руках, Терри вновь вернулась к столу и, прежде чем сесть в кресло, достала из сумки, висевшей на его спинке, небольшую кожаную папку. В ней, в прозрачных пластиковых конвертах, лежало с полдюжины фотографий ее собственных детей. Она медленно перебирала одну знакомую фотографию за другой, подолгу разглядывая каждый снимок. Терри отлично помнила, когда и при каких обстоятельствах был сделан каждый из них. «Вот это мы снимали в день рождения. Эта фотография была сделана прошлым летом, когда мы выбрались на выходные на природу. А это — первый снег позапрошлой зимой».

Почему-то иногда именно эти фотографии помогали ей вновь ответить самой себе на вопрос: «Почему я все-таки работаю именно здесь, в полиции?»

Инспектор Коллинз внимательно посмотрела на распечатку сверстанной ею собственноручно стандартной полицейской листовки с фотографией и приметами Дженнифер. Она прекрасно знала, что нельзя, поддаваясь эмоциям, смешивать работу и свою личную жизнь. Этот урок она усвоила давно, в первые же месяцы службы в полиции. Работа — это работа, а семья — это семья. Как только эти два мира начинают пересекаться или сталкиваться — жди неприятностей. Ничего хорошего точно не выйдет. По крайней мере, думать и принимать те или иные решения на работе следует с холодной головой, не забивая ее мыслями о доме и семье.

Терри вновь посмотрела на фотографию Дженнифер. Она прекрасно помнила, как после второго побега девочки проводила с ней положенную в таких случаях воспитательную беседу. По правде говоря, инспектор уже тогда догадывалась, что этот протокольный разговор результатов не даст. Да, девочка была в тот момент взволнована и даже напугана, но испытываемые эмоции не лишали ее главного: рассудительности, целеустремленности и даже некоторой упертости. Да, быть не такой, как все, в школе, где полно претенциозных, внешне эксцентричных, избалованных и самоуверенных сверстников, — дело нелегкое. Зато закалку Дженнифер получила будь здоров.

При этом в поведении девочки практически не было столь свойственной подросткам бравады и дешевого бахвальства. Она не настаивала на том, чтобы ей разрешили сделать татуировку просто потому, что это «круто», и не заявляла, что сама может считаться «крутой», потому что якобы послала матом учительницу по английскому и втихаря от родителей курит позаимствованные у них же сигареты. Инспектор Коллинз даже поймала себя на мысли о том, что Дженнифер во многом похожа на нее саму в том же возрасте. Более того, на некоторые жизненные проблемы Дженнифер еще подростком реагировала точно так же, как сама Терри реагировала на них, уже будучи взрослой женщиной с двумя детьми: не в силах единолично переломить сложившуюся жизненную ситуацию, обе они выбрали один и тот же способ решения проблемы — побег. В этом отношении Терри видела в Дженнифер себя, только гораздо более юную.

Инспектор Коллинз тяжело вздохнула. «Все, так дальше продолжаться не может, — сказала она себе. — Ты не должна вести это дело. Напиши рапорт, передай его другому инспектору и займись чем-то другим. Иначе эмоции будут захлестывать тебя и мешать работе».

С одной стороны, такое решение было абсолютно правильным, с другой — что-то не отпускало Терри, не давало ей с чистой совестью поручить поиски исчезнувшей девочки кому-то из коллег. Сама не понимая почему, она чувствовала в себе какую-то внутреннюю ответственность за судьбу Дженнифер.

Более того, инспектор Коллинз была абсолютно уверена, что не сможет жить спокойно, самоустранившись от этого дела, и не простит себе, если с пропавшей девочкой что-нибудь случится лишь потому, что она вовремя не взялась за расследование сама.

Так толком и не решив, как быть дальше, Терри наскоро набрала на компьютере короткое письмо начальнику отделения и дежурному по смене: «Полученная дополнительная информация позволяет сделать предположение, что данный случай серьезнее, чем обычный подростковый побег из дому. Для выяснения всех обстоятельств потребуется дополнительное расследование. Возможно, мы имеем дело с насильственным похищением. Я сообщу все детали, как только в моем распоряжении появятся достоверные данные. Все полученные документы и свидетельства будут предоставлены в ваше распоряжение».

Подписав письмо, она уже собралась было его отправить, но в последнюю секунду передумала и решила перечесть его еще раз. Ей вовсе не хотелось поднимать лишний шум и беспокоить начальство, по крайней мере в данный момент. Слишком мало у нее было доказательств, слишком много неподтвержденных догадок и предчувствий. Кроме того, она очень боялась утечки информации в местную прессу. Терри аж вздрогнула, представив себе, как по периметру стоянки у отделения полиции выстраиваются журналисты и телевизионные бригады с камерами, требующие интервью и новых подробностей о ходе расследования. Такая шумиха ни в коей мере не пошла бы на пользу делу, а, скорее наоборот, могла бы помешать полиции найти пропавшую девочку.

Если, конечно, предположить, что шанс найти Дженнифер живой еще есть.

Инспектор Коллинз вновь надолго задумалась. Она вспомнила все кампании по розыску пропавших детей, перебрала в уме все новые технологии и методы, применяющиеся в таких случаях: все эти фотографии с ориентировками на упаковках с молоком, интернет-сайты, телевизионные программы, посвященные пропавшим и похищенным детям, обращения к населению через прессу, — и в очередной раз была вынуждена признаться себе, что от привлечения общественности к поискам не было никакого толку. Ну, или почти никакого.

Терри глубоко вздохнула и произнесла про себя: «Обычно это оказывается бессмысленным, но иногда…» Усилием воли она заставила себя отвлечься от этих мыслей. Что толку размышлять об эффективности тех или иных мер, если она до сих пор не знает, с чем имеет дело: с банальным побегом или же с хорошо спланированным похищением.

Немного подумав, инспектор Коллинз удалила из письма фразу о возможном похищении.

Она прекрасно понимала, что для обоснования столь серьезного заявления у нее не хватает доказательств. Стоит ей только заикнуться о том, что Дженнифер, вполне вероятно, похищена, как начальник сразу же перебьет ее и спросит: «С чего вы это взяли? Какие у вас доказательства?»

В общем, нужно было еще поработать над теми крохами информации, которые оказались в ее распоряжении. Терри вновь села за компьютер. Ей предстояло проделать большую работу: сопоставить имеющиеся в ее распоряжении сведения с отчетами о ходе расследования других преступлений, с тем чтобы выявить возможные общие черты и закономерности. Нужно было получить досье на всех подозреваемых в склонности к сексуальному насилию, проживающих в приблизительно очерченном ею треугольнике, и хотя бы бегло ознакомиться со всеми материалами. Также Терри требовалась информация обо всех попытках неустановленных лиц совершить насильственные или иные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетних подростков: не было ли среди этих сообщений ложных, не звонили ли обеспокоенные родители в полицию по поводу того, что в их квартале появился подозрительный незнакомец, поведение которого вызывает у них тревогу за безопасность детей, и прочее. Терри прекрасно отдавала себе отчет в том, что на нее вот-вот обрушится лавина информации, из которой придется выуживать то немногое, что так или иначе может иметь отношение к расследуемому делу. При этом анализ всей полученной информации должен быть проведен в самые сжатые сроки.