«Кладбище или Нью-Йорк, а может быть, по порядку то и другое, — подумала она. — Кладбище — прощание с прошлым, а Нью-Йорк — отличное место, где можно потеряться навсегда».
Знать бы только, думает ли так же беглянка Дженнифер, или, в ее представлении, к вольной и независимой жизни ведет другой путь.
Глава 5
Где-то в амстердамском офисе…
В спальне в Бангкоке…
В каком-то кабинете в Токио…
В интернет-кафе в Сантьяго…
На экране ноутбука в читальном зале университетской библиотеки в Найроби…
На огромной плазменной панели, висящей на стене просторного зала в шикарном московском пентхаусе. В помещении с телевизором было не протолкнуться: гости отдыхали, веселились и, как и следовало ожидать, пили водку из хрустальных стопок и закусывали икрой. Рвущуюся из мощных колонок техно-музыку сделали тише, и бо́льшая часть собравшихся переключила свое внимание на экран, где беззвучно заканчивалась трансляция футбольного матча. Московский «Локомотив» играл против киевского «Динамо». Высокий властный мужчина, с усами в стиле Фу Манчу, поднял руку, призывая всех к тишине. Он имел на это право: это была его вечеринка и его квартира, балконом выходящая на парк Горького. На мужчине были дорогой черный костюм и сиреневая шелковая рубашка без галстука, из-под расстегнутого воротника которой виднелась толстая золотая цепочка. На запястье у хозяина дома поблескивал драгоценными камнями браслет с роскошными часами «Ролекс». В современном мире криминал очень тесно связан с бизнесом. Порой трудно отличить, кто перед тобой: представитель преступной группировки или добропорядочный успешный предприниматель. Хозяин пентхауса запросто мог быть либо тем, либо другим, либо же — и тем и другим одновременно. Стоявшая рядом с ним молодая, лет на двадцать моложе его, женщина, с прической и ногами супермодели, одетая в свободное вечернее платье с блестками, мало скрывавшее от посторонних взглядов ее ладную, легкую — быть может, чуть по-мальчишески — фигуру, обратилась к гостям поочередно по-русски, по-французски и по-немецки. «Нам сообщили, — объявила она, — что сегодня вечером начнется очередной цикл трансляций нашего любимого онлайн-шоу. Мы думаем, что многим из вас оно также придется по вкусу». Женщина воздержалась от дальнейших пояснений, не без оснований полагая, что гости и так поняли ее правильно. Судя по тому, с какой готовностью собравшиеся стали занимать места в уютных креслах, на диванах и на стульях, принесенных в гостиную, они действительно были в курсе анонсированного зрелища. Более того, по блеску, появившемуся у многих в глазах, можно было сделать вывод, что и собрались они здесь в первую очередь ради этой загадочной интернет-трансляции.
На экране появилась заставка с большой стрелкой и надписью PLAY. Хозяин дома навел курсор на стрелку и щелкнул кнопкой мыши. Послышалась музыка — «Ода к радости» Бетховена. Мелодия исполнялась на синтезаторе. На экране тем временем появилось изображение еще совсем юного Малкольма Макдауэлла в роли Алекса из кубриковского «Заводного апельсина». Алекс был как в фильме — в белом трико, черных клоунских ботинках, с театрально подведенными глазами и в шляпе-котелке. Именно в таком образе этот герой стал знаменит на весь мир, именно таким создали его талант актера и гений режиссера картины, прогремевшей в международном прокате в начале семидесятых.
Этот кадр вызвал оживление и даже аплодисменты у аудитории, собравшейся в пентхаусе в центре Москвы, — особенно у представителей старшего поколения: они отлично помнили и книгу, и пьесу, и, разумеется, знаменитый фильм.
Портрет Алекса исчез, и экран погрузился в напряженную пульсирующую темноту. Через несколько секунд на черном фоне появилась надпись, выполненная острым как бритва кроваво-красным шрифтом: «Что будет дальше?»
Название программы побледнело, и на его месте всплыл очередной титр: «Часть 4».
На экране появилось изображение какого-то помещения, судя по всему — подвала. Изображение было неожиданно зернистым и как будто плоским, одномерным, несмотря на то что для трансляции явно использовалась современная недешевая высококачественная камера. Помещение выглядело пустым, унылым и необитаемым. Ни окон, ни дверей в поле зрения камеры. Догадаться, что это за место, — невозможно. Место без названия, без координат. Гостям московской вечеринки, помимо серых бетонных стен и пола, была видна только старая кровать с металлическим каркасом-сеткой. На кровати лежала молодая женщина, раздетая до белья. Голова ее была укутана в какой-то черный колпак или капюшон. Ноги и руки женщины были пристегнуты наручниками и цепями к вкрученным в стену — как в старинной тюрьме — кольцам. Женщина лежала совершенно неподвижно, и о том, что она жива, говорили лишь колебания тяжело вздымавшейся груди. Была ли она без сознания, одурманена наркотиками или просто спала — понять было невозможно. Прошло, наверное, с полминуты — и женщина в черном капюшоне изогнулась всем телом, отчего сковавшие ее цепи зазвенели.
Кто-то из гостей непроизвольно охнул. Кто-то спросил по-французски: «Est-ce-que c’est vrai?» Но ответа не последовало. Все неотрывно смотрели на экран, стараясь не пропустить ни одного кадра.
Другой участник вечеринки стал рассуждать по-английски: «Да нет, это же просто постановка, перформанс. А девушка — актриса, которую специально наняли для участия в театрализованном представлении».
Женщина в платье с блестками посмотрела на говорящего и покачала головой. В ее голосе слегка угадывался мягкий славянский акцент, но в остальном ее английский был безупречен. «Многие так думали, — сказала она, — когда смотрели трансляции предыдущих серий. Но уверяю вас, посмотрев шоу подольше, хотя бы несколько дней, вы поймете, что охотников играть такие роли нет. Так что никакая она не актриса».
Красавица вновь обернулась к экрану. Фигура в капюшоне вздрогнула. Ее голова непроизвольно повернулась в сторону — туда, где, судя по всему невидимый для зрителей, кто-то зашел в подвальное помещение. Было видно, как пленница вся напряглась, как натянулись удерживавшие ее цепи.
Неожиданно изображение на экране замерло, трансляция сменилась стоп-кадром, а еще через несколько секунд его сменил все тот же черный фон с кроваво-красными титрами. «Хочешь увидеть больше?» — гласила надпись, протянувшаяся через экран.
Вслед за вопросом появилась таблица со списком тарифов и полями для введения данных кредитной карты. Можно было оплачивать просмотр поминутно, можно купить сразу час, можно — целый многочасовой блок. Допускалась и оптовая закупка — сразу целого дня и даже нескольких дней кряду. В одной из строк таблицы было указано: «Часть 4. ПОЛНЫЙ ДОСТУП С ИНТЕРАКТИВНЫМ УЧАСТИЕМ» — и сумма. В нижнем углу экрана виднелся электронный таймер, окошечки которого до поры до времени застыли на нулях. Рядом красовалось краткое объявление: «День первый». Часы вдруг моргнули и стали отсчитывать время. Одна секунда, вторая, третья… Это напоминало работу хронометра, отсчитывающего продолжительность теннисного матча где-нибудь на Уимблдоне или на U.S. Open.
Несколько выбивалась из привычной картины новая надпись, появившаяся на экране: «Часть 4. Предположительная продолжительность — от 1 недели до 1 месяца».
Кто-то из гостей весело крикнул по-русски: «Давай, Дмитрий, вперед! Купи все сразу — от начала до конца! Что, у тебя бабла не хватит, что ли?» Послышался смех, ободряющие возгласы, и вскоре хозяин дома встал с довольным видом, оглядел гостей, чуть театрально поклонился им и, эффектно позируя, лениво набрал на компьютерном терминале данные своей банковской карты. На экране тотчас же появился запрос на пароль. Мужчина нашел глазами свою спутницу в блестящем платье и едва заметно кивнул ей. Та тотчас же подошла к клавиатуре и не задумываясь набрала несколько знаков. Судя по ее загадочно-двусмысленной улыбке, в качестве пароля было использовано известное только ей и ее любовнику ласкательное прозвище, которое произносится вслух только в стенах спальни. Хозяин вечеринки довольно улыбнулся и кивком головы приказал официантам вновь наполнить бокалы гостей, с нетерпением ожидавших подтверждения платежа и начала трансляции.
