– Значит, тебе не удается произнести ее как надо, Марли, – заметил Силвестр, приклеивая бороду к подбородку. – Если бы ты изрек это выражение с подобающим чувством, то глупые слова приобрели бы смысл.

– Это ты меня учишь, жалкий подзаборник?!

– Да стоит ли цапаться так из-за какого-то там дерьма? Из-за халтуры в доллар за кувшин!

– Чудно сказано, Слай! – отозвался Марлон на чистейшем английском, без всяких там проглатываний и смазываний звуков, к чему прибегали его соратники, чтобы придать своей речи «шведский» колорит. – Право же, просто потрясающе!

– Прекрасная оценка ситуации, мой мальчик, – молвил Телли тоном профессора английского языка.

– Мы можем все, что угодно! – проговорил хвастливо Дастин, приглаживая усы.

– В аэропорту Лоуган мы, джентльмены, не должны ударить в грязь лицом! – важно, в манере высокопоставленных чинуш, произнес Герцог, проверяя состояние своего слегка подкрашенного румянами носа.

– Черт возьми, да мы же гении! – возгласил сэр Ларри, воспроизведя характерные для Окефеноки-Свомп[140] интонации.

– Боже милостивый! – воскликнул Силвестр, уставившись на вице-президента и выговаривая гласные с четкостью, приличествующей выпускнику Йельской школы драматического искусства. – Так вы действительно этот?

– Не «этот», а «он», Слай! – снова был вынужден заметить Ларри, соскальзывая на короткое время на стезю своего преисполненного аристократизма английского. – По крайней мере, я так думаю.

– Жанр естественно развертывающейся беседы узаконивает использование указательного местоимения «этот», – парировал Силвестр, все еще не сводя глаз с вице-президента. – Мы ценим честь лететь на вашем самолете, сэр, но как же это произошло?

– Государственный секретарь Пиз счел, что на Бостон это произведет приятное впечатление. К тому же я ничем не был занят… Вообще-то, хотел бы я сказать, работы у меня невпроворот, но на этой неделе – ничего срочного… И я пошел ему навстречу. «Ну что ж, раз так, – резюмировал я, – забирайте мой самолет!» – Наследник Овального кабинета с заговорщическим видом подался вперед. – Я даже наложил резолюцию на обосновании.

– На чем? – не понял таращивший глаза в зеркало Телли.

– На подготовленном спецслужбами обосновании вашей операции.

– Мы знакомы с этой процедурой, молодой человек, – произнес Герцог хорошо поставленным голосом, полностью соответствующим той роли главы исполнительной власти, в которую он только что вошел. – Но я полагаю, что правом накладывать резолюции на подобного рода документы обладает лишь один президент.

– Ну, дело в том, что он находился в тот момент в ванной, так что, кроме меня, там никого больше не было. И я решил: а почему бы и нет?

– Братья-трагики, – снова всматриваясь в свое отражение в зеркале, проговорил Телли зычным, богато окрашенным голосом, делавшим честь выпустившему его знаменитому театральному заведению «Лицедеи», расположенному в нью-йоркском парке «Греймерси», – если мы не подкачаем, то конгресс задаст во славу этого молодого человека такой обед, какого ему вовек не забыть!

– Что правда, то правда: ведь у меня там много новых друзей.

– И все – по причине сходства… сходства… сходства. – Констатируя этот факт, Дастин резко мотнул головой, как бы выходя из одного образа и вживаясь в другой. – Из-за этих ровно… ровно… ровно… ровно четырех часов двадцати… двадцати… двадцати… двадцати минут и тридцати двух… двух… двух секунд зад его будет на редкость хорошо смотреться.

– Как забавно! Я в восторге! Право же, вас есть за что любить!

– Не собираетесь ли вы представить нас в аэропорту участникам пресс-конференции? – спросил Марлон иронически, подчеркивая свой спокойный, теплый среднезападный акцент.

– Я? Нет. Вас встретит мэр. Собственно говоря, мне нельзя выходить из самолета в течение часа после посадки или около того и тем более принимать участие в какой бы то ни было пресс-конференции.

– В таком случае зачем вообще выходить из самолета? – высказал свое мнение эрудит из Йеля, называвший себя Силвестром. – Мы используем оборудование и транспорт военно-воздушных сил, чтобы добраться до…

– Ни слова больше! – завопил вице-президент, хватая его за руки. – Я ничего не должен знать! Предполагается, что я нахожусь в полном неведении относительно происходящего.

– Итак, как сказали вы, предполагается, что вы ни о чем не знаете? – произнес Герцог. – Но ведь на обосновании стоит ваша резолюция, сэр.

– Ну и что из того? Кто, черт возьми, будет читать всю эту муру?

пропел тихо Телли со своего вертящегося стула красивым баритональным басом, как нельзя лучше подходившим для трогательной песни Роджерса и Хаммерстайна.

– Повторяю, – не унимался Силвестр, – зачем покидать самолет?

– Я вынужден сделать это. Видите ли, какой-то жирный сукин сын угнал машину моей жены прямо из-под окон нашего дома, – не мою, заметьте, а ее! – и я должен опознать эту тачку.

– Да вы шутите! – изумился Дастин, и в его словах не было и тени наигранности. – Похищенная машина – и вдруг здесь, в Бостоне!

– Мне сказали, что на ней прикатили сюда какие-то исключительно мерзкие типы.

– И что вы намерены предпринять в связи с этим? – поинтересовался Марлон.

– А вот что: лягать ублюдков в зад, пока там не появится восемнадцать дыр, и повторять это снова и снова!

Воцарилось краткое молчание. Затем, поднявшись во весь рост, Герцог, от чьего взора не ускользнуло то сосредоточенное внимание, с которым его товарищи смотрели на вице-президента, заговорил величественным тоном, словно и впрямь носил титул, запечатленный в его прозвище:

– Возможно, ты и правильный парень, а, пилигрим? И кто знает, не сумеем ли мы помочь тебе?

– Что касается меня, то я, конечно, никогда не сквернословлю, а если и случается такое, то крайне редко…

– Бранись, беби, сколько хочешь! – встрял Телли и, засунув руку в карман жилета, вытащил оттуда конфету на ниточке. – Вот тебе леденчик, и не бейся больше, птенчик. Только что ты обрел здесь новых друзей и, думаю я, вполне можешь теперь рассчитывать на их помощь.

– Приготовьтесь к посадке в конечном пункте нашего следования аэропорту Лоуган в Бостоне, – послышались усиленные громкоговорителем слова из кабины пилота «Эйр-Форс II». – Самолет приземлится предположительно через восемнадцать минут.

– У нас есть еще время выпить, сэр, – проворковал сладкоголосый Марлон, рассматривая молодого блондинистого политика. – Все, что вы должны сделать, – это вызвать стюарда.

– А почему бы, черт возьми, и нет? – Вице-президент Соединенных Штатов с молодцеватым видом нажал на кнопку, и вскоре – а возможно, и не столь уж скоро – появился стюард из служащих военно-воздушных сил, не испытывавший, судя по всему, особого энтузиазма.

– Ч-ч-что вам угодно? – выдавил из себя капрал, устремив на молодого вице-президента грозный взгляд своих очей.

– Что ты бормочешь там, пилигрим? – заорал Герцог, все еще продолжая стоять.

– Прошу прощения?..

– Да знаешь ли ты, кто перед тобой?

– Да, сэр! Конечно, сэр!

– Тогда мигом в седло и мчи галопом! Понял, не рысью, а галопом!

Капрал, сопровождаемый на этот раз еще одним членом экипажа, вернулся с напитками значительно быстрее, чем можно было ожидать. И все улыбнулись, поднимая стаканы.

– За вас, сэр! – провозгласил Дастин чистым, четким голосом.

– Поддерживаю тост! – воскликнул Телли. – И забудьте о леденце, мой друг!

– Присоединяюсь к тосту третьим!

– Четвертым!

– Пятым!

– А я шестым! – подвел итог Герцог, кивая головой в лучших традициях языка жестов.

– Потрясные вы ребята!

– Быть друзьями вице-президента Соединенных Штатов – большая радость и великая честь для нас! – молвил ласково Марлон и, пригубив напиток, поглядел на приятелей.