Последующие акции в Бейруте, секторе Газа, Осаке, Сингапуре и Бискинг-Ридже, штат Нью-Джерси, еще больше упрочили репутацию группы. Удачливые агенты ухитрялись проникать в ряды уголовных элементов и отдавать в руки закона самых жестоких в мире преступников – от торговцев наркотиками и оружием до наемных убийц и спекулянтов недвижимостью, – и при этом, несмотря на чрезвычайно опасный характер возлагавшихся на них миссий, ни один из славной шестерки не пострадал.

К слову сказать, они ни разу не прибегли к огнестрельному оружию, ни разу не вытащили из ножен ножа и не бросили ни одной гранаты. Но знал об этом только один человек – вновь возведенный в чин бригадного генерала Этелред Броукмайкл. Надо же случиться такому позору! Знаменитая «смертоносная шестерка», считавшаяся образцом для «эскадронов смерти», ни разу никого не устранила, полагаясь всецело на смекалку. Боевой офицер воспринимал подобный факт как личное оскорбление.

И когда джип с государственным секретарем Уорреном Пизом, желавшим лично передать секретные инструкции Броукмайклу, остановился в самом дальнем уголке отведенной под Форт-Беннинг территории в девяносто восемь акров, Этелред увидел свет в окне. Наконец-то ему представилась возможность отомстить за нанесенную ему смертельную обиду.

О характере беседы между бригадным генералом и его гостем можно судить по нижеследующему тексту.

– Я согласовал этот вопрос с нашими людьми в Швеции, – сказал Пиз. – Они сообщат в Комитет по Нобелевским премиям, что у нас национальный кризис и сколько нам придется теперь импортировать сельди. Потом – из Вашингтона, а не из Стокгольма – прилетят в Бостон ваши мальчики якобы после беседы с президентом. Мэр этого города встретит их в аэропорту, где организует для них пресс-конференцию. И, понятно, будут там лимузины и мотоциклетный эскорт. Одним словом, целый кортеж.

– А почему выбор пал на Бостон?

– Потому что это американские Афины, цитадель знаний, откуда такой делегации и пристало возвестить всему миру о цели своего прибытия в нашу страну.

– И, вероятно, еще и потому, что там может пребывать и Хаукинз?

– Мы не исключаем подобной возможности, – ответил госсекретарь. – В любом случае несомненно одно: он никогда не откажется от такой награды.

– Еще бы! Ради этого Хаук запросто взорвал бы форт в Ханое и переплыл Тихий океан! О боже, он же солдат века! Старый Джордж Паттон начнет метать громы и молнии, когда узнает о премии!

– И как только Хаук объявится, ваши мальчики сцапают его, и мы отправим его на север. На Крайний Север, прямо над Атлантикой! Вместе со всей этой компанией антипатриотов – с теми ублюдками, что работают на него.

– Но кто же они, его сподвижники? – спросил генерал Броукмайкл, впрочем, без особого интереса.

– Один из них адвокат из Бостона, защищавший Хаукинза в Пекине. Юрист по имени Дивероу…

– А-а-а-а! – завопил бригадный генерал, и рев его был сопоставим по громкости своей разве что со взрывом атомной бомбы в пустыне. Вены на старческой шее так напряглись, что госсекретарь испугался, как бы его собеседник не свалился на соседний, усеянный цветами дикорастущий куст и не испустил там дух.

– Уж не гарвардский ли это щелкопер?

– Вроде бы он и в самом деле из Гарварда.

– В таком случае он мертвец! Мертвец! – визжал генерал, молотя кулаками воздух штата Джорджия и лягая землю ногами, обутыми в совершенно необязательные для местного климата тяжелые сапоги. – Он уже история, я обещаю вам это!.. Так сказал Брайан Донлеви в «Красивом жесте», поставленном на сцене «Шато Неф».

Марлон, Дастин, Телли и Герцог сидели лицом друг к другу в четырех вращающихся креслах «Эйр-Форс II», а Силвестр и сэр Ларри занимали места за маленьким столиком для совещаний в центре салона самолета. Все шестеро перечитывали свои роли, стараясь войти в них как можно глубже, чтобы позже произнесенные ими слова прозвучали естественно и непринужденно.

Когда правительственный самолет пошел на посадку в Бостоне, послышалось бормотание на шесть голосов, придававших индивидуализированное своеобразие звучавшей с явно шведским акцентом английской речи. Перед каждым бойцом из «смертоносной шестерки» было установлено зеркало размером восемь на десять дюймов, чтобы они могли в последний раз проверить три фальшивых бороды, две пары усов и тупей сэра Ларри и в случае нужды подправить грим.

– Эй, вы там! – крикнул моложавый блондинистый человек, появляясь из кабины в хвостовой части самолета. – Пилот сказал, что я могу уже выйти.

Разноголосица прекратилась тотчас же, как только вице-президент Соединенных Штатов вошел с улыбкой в просторный салон самолета.

– Разве это не забавно? – бросил он весело.

– Кто этот? – полюбопытствовал Силвестр.

– Не «этот», а «он», – заметил сэр Ларри, поправляя свой тупей. – Ты должен был бы спросить: «Кто он?» Понятно, Слай?

– Да, конечно, но что это?

– Это мой самолет, – обратился к нему наследник Овального кабинета. – Ну не славно ли это?

– Садись, пилигрим, – обратился к нему Герцог. – Если хочешь положить что-нибудь на зуб или промочить горло, нажимай на кнопки, и дело с концом. Они вон там!

– Да знаю я, знаю! Все эти шикарные ребята – моя команда!

– Он… он… он… он… вице… вице… Вы понимаете? – проблеял громко Дастин, вращая головой. – Он родился ровно… ровно… ровно в одиннадцать часов двадцать две минуты утра в тысяча девятьсот пятьдесят первом году… пятьдесят первом… пятьдесят первом… Через шесть… шесть… шесть лет двенадцать дней семь часов… часов… часов и двадцать две… две… две минуты после подписания японцами… японцами… японцами… на корабле… корабле… корабле… корабле «Миссури»… акта о капитуляции Японии…

– Продолжай, Дасти! – закричал Марлон, почесывая левую подмышку правой рукой. – Мне надоела вся эта канитель… канитель… канитель… Да знаешь ли ты, откуда я?

– Из той своей колымаги… колымаги… колымаги!

– Эй, иди сюда, младенчик! Может, хочешь ты леденчик? – ухмыльнулся Телли, взглянув холодно на вице-президента. – Поскольку с тобой все в порядке, детка, садись и заткни хлебало! Нам предстоит работа, усек?

– Мне сказали, что вы актеры! – воскликнул вице-президент и рухнул в кресло через проход напротив четверки со все еще восторженным выражением лица. – Я часто думал о том, как славно было бы и мне податься в артисты! Вы знаете, очень многие считают, что у меня внешность кинозвезды…

– Он не может играть! – заявил возмущенно сэр Ларри из-за столика, стоявшего позади вице-президента. – И пост-то свой занял он лишь потому, что ему повезло: его просто тянули наверх! И ко всему прочему – это глупое, не внушающее доверия и невыразительное лицо.

– Разве что на режиссера потянет… потянет… потянет, – предположил Дастин.

– Да ты спятил! – возразил ему резко Марлон. – Все дело в труппе. Он пролез на спинах актеров! Они ему подыграли!

– Не исключено, что он заранее распределил все роли, – выразил догадку Силвестр. – Во всяком случае, это похоже на правду.

– Эй вы, пилигримы, слушайте меня! – воззвал Герцог к своим товарищам, обегая взглядом все кресла. – Все это грязные делишки, вершимые в офисах похитителей земельных угодий и скота. То, что зовется ими «пирамидными сделками», суть коих в том, чтобы хапать акцию за акцией, пока не захватишь контрольный пакет. Если удается одолеть «звезду» – того, кто на самом верху, то все, что ниже, достается тебе.

– Ребята, да это настоящий разговор актеров! – восхитился вице-президент.

– Дерьмо это, крошка, и не суй в него свой хорошенький носик.

– Телли! – рассердился сэр Ларри. – Сколько раз говорить, что для некоторых скабрезности – дело естественное, но не для тебя, мое сокровище! В твоих устах они звучат премерзостно погано.

– Эй, парень, что, черт возьми, он хочет сказать? – спросил Герцога Марлон, строя гримасы зеркалу. – Может: «Стыдись, великий Цезарь!»? Я не раз обращался к этой фразе, но она не срабатывает!