– Дерьмо! – прогнусавил верховный судья Рибок. – У меня дом в Нью-Мексико…

– Территория этого штата принадлежала когда-то воинственному племени апачей, не так ли, сэр? – спросил Хаук с невинным выражением лица.

– Мой особняк в каких-то двух с половиной милях от резервации, – молвил, сглотнув слюну, судья.

– Апачи – наши кровные братья. Да ниспошлет вам великий дух быструю и сравнительно легкую смерть!

– А как насчет Палм-Бич? – проговорил, подняв брови, другой член суда.

– Семинолы тоже в родстве с нами. Они кипятят кровь белого человека, чтобы очистить ее от посторонних включений: мясо от этого становится нежнее. Разумеется, подобную операцию проделывают, пока кровь еще находится в теле.

– Что вы скажете об Аспене? – произнес с дрожью в голосе еще один из судей. – Кто проживает там?

– Темпераментные чероки, сэр. Они, по существу, наши соседи. Но мы частенько порицали применявшиеся ими примитивные методы расправы со своими пленниками, которых они сперва связывали, а затем укладывали вниз лицом на муравейник.

– Ах! – выдохнула Дженнифер.

– А как с озером… с озером Джордж? – с трудом выговорил бледный от страха судья, сидевший слева. – У меня там прелестный летний дом.

– Это на севере штата Нью-Йорк, сэр? Может, вам лучше не знать ничего? – Маккензи понизил голос, усиливая и без того жуткое впечатление от его слов. – Разве не там расположены охотничьи угодья и места погребения могауков?

– Да, кажется… там.

– Наше племя происходит от могауков, сэр, но, признаюсь, мы перебрались на запад, подальше от этих братьев по крови.

– Почему?

– Воин-могаук, вероятно, самый свирепый и дерзкий из нас. В общем, вы сами все понимаете.

– Понимаю?.. Но что?

– Если их рассердить, то ночью они подожгут вигвамы своих обидчиков и предадут огню буквально все, чем владеют их враги. Мы считаем подобную политику выжженной земли излишне жестокой. Могауки думают, что они и мы – одно целое: узы крови не так-то легко порвать. А потому они без единого слова присоединятся к нашей борьбе.

– Я полагаю, что нам снова следует посовещаться, – бросил верховный судья.

Микрофоны были выключены, головы судей заметались из стороны в сторону, и начался взволнованный обмен мнениями, излагавшимися исключительно шепотом.

– Мак, – рассерженно зашипела Редуинг, – в том, что вы сказали, ни слова правды! Апачи входят в племенную группу атапасков и в родственных отношениях с нами не состоят. Чероки никого не бросают в муравейник, это абсурд! Семинолы – самое мирное племя из всех! Могауки хоть и любят нести околесицу, потому что это приносит им деньги, но никогда ни на кого не нападали, если только на них самих не совершал кто-то набег и не крал у них их вещи. И, уж конечно, они не стали бы проводить политику выжженной земли, поскольку в таком случае им не удалось бы ничего на ней вырастить!

– К чему вы все это, дочь уопотами? – произнес Мак, величественно возвышаясь в головном уборе из перьев и глядя сверху вниз на Дженнифер. – Что знают эти тупые бледнолицые?

– Но вы оболгали и опозорили индейские племена!

– А что сделали они для нас за все эти годы?

– Для нас?

Микрофоны снова загудели, и из одного из них раздался гундосый голос верховного судьи:

– Мы приняли решение немедленно рекомендовать правительству Соединенных Штатов как можно быстрее вступить в переговоры с племенем уопотами с целью совместного поиска возможных путей устранения учиненного прежде зла. Суд безоговорочно поддерживает истца, о чем официально будет заявлено несколько позже. Заседание окончено! – И, не обратив внимание на то, что микрофоны еще не отключены, верховный судья добавил: – Пусть кто-нибудь позвонит в Белый дом и порадует Сьюбагалу. Ведь мы этому сукину сыну обязаны своими напастями. Он всегда готов втянуть нас в какую-нибудь гадость. И он, наверное, выключил кондиционеры. Я вспотел аж до самой задницы!.. Прошу прощения, дорогая!

Весть об одержанной уопотами победе разнеслась по всему зданию, в считаные минуты достигла холла у входа и ступеней Верховного суда. Вождь Повелитель Грома в торжественном облачении шествовал по облицованному мрамором коридору в сторону зала, предвкушая в душе обращенные к нему восторженные приветствия его народа. Праздник, как заметил Хаук, был в полном разгаре, но, увы, не имел никакого отношения к радостному событию. Огромную галерею, судя по всему, заполнили танцующие и просто гордо прогуливавшиеся мужчины и женщины всех возрастов. Музыкальный репертуар был весьма разнообразен – от традиционного вальса до тяжелого рока. Из огромных громкоговорителей лились исконно индейские напевы. Даже охранники, туристы и полицейские округа Колумбия, и те, не устояв, присоединились к веселившейся публике.

В общем холле проходил импровизированный карнавал.

– Боже милостивый! – воскликнула Дженнифер Редуинг Восходящее Солнце, выходя в сопровождении Сэма и Арона из лифта.

– Веселая история! – заметил Пинкус. – Ваш народ вправе устроить себе такой праздник.

– Мой народ? Да это вовсе не мой народ!

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Дивероу.

– Посмотри! Видишь хоть одного уопотами с раскрашенным лицом или индейскую юбку среди танцующих, поющих или просто орущих?

– Нет, но я вижу твоих соплеменников чуть в стороне от них.

– И я тоже. Только не понимаю, чем они там занимаются.

– Вроде бы подходят то к одной группе, то к другой… Разносят что-то…

– А, бумажные стаканы! И пластиковые бутылки… Это то, о чем говорил нам Роман: они угощают друг друга самогоном.

– Позволю себе сделать небольшое уточнение, – возразил Сэм. – Они продают его.

– Я убью этот Телячий Нос!

– Не могу одобрить такого решения, Дженнифер, – захихикал Арон. – На вашем месте я ввел бы его в состав комитета по финансам.