– О’кей! О’кей! – завопил раздраженно Дивероу. – Какое отношение вся эта галиматья имеет к некоему слизняку по имени Маленький Джозеф, пребывающему в данный момент в отеле «Времена года»? Повторяю, Мак: почему ты решил, что этот прохиндей выполнит твое поручение? Ведь раньше он то и дело лгал тебе…

– Тогда были иные обстоятельства, – опередила Хаука Дженнифер. – Как я понимаю, он находится в услужении у того преважного субъекта.

– Исключительно точное попадание, мисс Ред! Да, Маленький Джозеф действительно служит ему, причем от того, насколько успешно этот парень справляется со своими обязанностями, зависит, будет ли жить он или умрет.

– Ну, в таком случае…

– Вот именно, Сэм, и «в таком случае», – заметил Хаукинз. – Как тебе хорошо известно, в подобных вопросах я не ошибаюсь. Помимо Белгрейв-сквер в Лондоне могу напомнить еще о некоем сельском клубе на Лонг-Айленде, о птицеферме в районе Берлина, об этом безумном шейхе из Тизи-Узу, вознамерившемся купить мою третью жену за пару верблюдов и небольшой дворец…

– Достаточно, генерал! – прервал его решительно Пинкус. – Я вынужден вновь обратить ваше внимание на то, что в нынешней ситуации реминисценции неуместны. А теперь прошу вас с Генри сесть, и давайте продолжим обсуждение наших текущих дел.

– Слушаемся, командир! – Когда двое ветеранов Эль-Аламейна уселись, Хаук продолжал: – Но много ли мы сможем сделать, пока у нас не будет отчета Маленького Джозефа?

– А как он собирается передать его нам? – поинтересовался Дивероу. – Послать шифрованное письмо с почтовым голубем, который вылетит из окна его гостиничного номера и приземлится прямо во владениях шейха в Тизи-Узу?

– Нет, сынок, по телефону…

И тут, словно подавая реплику, как мог бы сказать сэр Генри, затрещал на антикварном белом столике аппарат.

– Я подойду! – вскочил с кресла Хаук и поднял трубку: – Базовый лагерь «Дымящийся вигвам»!

– Эй, хмырь! – послышался возбужденный голос Маленького Джо Савана. – Ты и не представляешь, в какое дерьмо вляпался! Клянусь могилой моей тети Анджелины, ни один мастер сапожного дела – даже мой дядя Гвидо – не смог бы его счистить с твоих подошв!

– Успокойся, Джозеф, и говори ясней. Дай мне тех. оп. как результат визуального наблюдения!

– Что за тарабарщина?

– Я удивлен, что ты не запомнил этого во время итальянской кампании…

– Я тогда зарылся в землю. Говори же, черт возьми, чего тебе надо?

– Техническое описание тех, за кем следил ты в отеле…

– Неудивительно, что вы, доходяги, выжимаете из налогоплательщиков всю кровь – каплю за каплей! Ни один сукин сын тебя не поймет: вы просто дурите нам мозги!

– Да что ты там разузнал, Джозеф?

– Для начала замечу, что если эти шутники и впрямь шведы, то, значит, я никогда не едал норвежского мясного рулета, а я, между тем, ел его таки, потому что тот блондинистый тип, с которым пару сотен лет назад имел удовольствие ходить в одной упряжке, заставил тех придурков подать нам это гвинейское шоу, вовсе не такое уж…

– Джозеф, это длинная история? Может, лучше скажешь, что ты узнал?

– Л-ладно, л-ладно… Они сняли три номера – настоящие апартаменты, каждый с двумя спальными комнатами. Подкормив слегка хлебными крошками горничных и официантов, я узнал, что они говорят на настоящем американском… то есть на английском. Кроме того, они психи, настоящие сумасшедшие. Ходят по номеру, глядясь в зеркала и говорят самим себе всякие забавные вещицы, как если бы не знали, что видят там свои собственные отражения.

– А как насчет вспомогательных сил? Огневой мощи?

– Ничего такого у них нет. Ничего! Я обшарил все лестничные клетки, даже заглянул во все соседние номера с этим парнем по имени Рауль, которому мне пришлось выложить двести зелененьких, чтобы он позволил мне окончательно убедиться, что рядом с нами никого нет. Ведь те, кто поселился поблизости, никак не походили на их подельников. Правда, подметил я одного идиота – какого-то Брикфорда Олдершотти, но он, как оказалось, останавливался в отеле лишь на одну ночь.

– А как насчет запасных выходов?

– Там только указатели, больше мне нечего тебе сказать.

– Значит, плацдарм остается без прикрытия?

– Какой плацдарм?

– Ну, зона «зеро»… Отель, значит, Джозеф!

– Тут все чисто. Твой человек может смело входить в гостиницу, будто это церковь в Палермо в пасхальное воскресенье.

– Что-нибудь еще?

– Да. Вот здесь у меня записаны номера комнат, где расселились клоуны. – Саван продиктовал их, а потом добавил: – Еще кое-что: кого бы ты ни послал сюда, он должен быть крепким парнем. Понимаешь, что я хочу сказать?

– Не совсем, Джозеф.

– Ну так вот… Горничная – ее зовут Бейла – подметила своими зоркими глазками, что эти затейники отбивают горлышки у бутылок, – так, чтобы вверх торчали острые края, – и выжимаются на том, что осталось от этих чертовых фляг, – иногда раз по двести. В общем, все как я говорил: чистые психи!

Пройдя сквозь двустворчатую застекленную дверь в здание «Аксель-Берлэп» на Уолл-стрит в Манхэттене, д’Амброзиа по кличке Туша поднялся на лифте на девяносто восьмой этаж, миновал еще пару застекленных дверей и протянул свою карточку величественной секретарше из англичанок.

Карточка гласила: «Сальваторе д’Амброзиа, консультант». Напечатана она была его кузеном в Рикерс-Айленде.

– Мне хотелось бы встретиться с мистером Иваном Саламандером, – сказал Сальваторе.

– Он вас ожидает, сэр?

– Меня это не интересует. Позвони ему, кошечка.

– Прошу прощения, но я не могу сама звонить президенту «Аксель-Берлэпа» без предварительной договоренности. Да и никто не может. И, понятно, он никого не примет, если встреча не была назначена заранее.

– Попытайся, моя радость, а иначе я сломаю твой письменный стол.

– Что?

– Возьми и позвони. Дошло до тебя? – Мистер д’Амброзиа был мгновенно допущен в святая святых Ивана Саламандера – президента третьего по величине маклерского дома на Уолл-стрит, ну а проще – в его кабинет со стенами, отделанными панелями орехового дерева.

– Что?! Что-о-о-о?! – закричал худой, в очках, Саламандер, вытирая со лба обильно выступавший бисеринками пот. – Вы до умопомрачения напугали в приемной бедную секретаршу, которой я плачу бешеные деньги только за то, чтобы она выглядела классно! Ее авиабилеты, норковая шуба – все из моего кармана! И это – не считая зарплаты. Слава богу, моя жена и не подозревает ни о чем подобном!

– Нам надо поговорить, мистер Саламандер, и, что не менее важно, тебе придется меня выслушать. Что же касается твоей секретарши, то она не выглядела столь уж расстроенной и тем более напуганной.

– Конечно, конечно: я дал ей указание в любом случае сохранять ледяное спокойствие! – завопил Иван Грозный, как прозвали его на Уолл-стрит. – Вы что, за дурака меня принимаете?.. Я не дурак, мистер Мускульный Мешок, и посему, что бы вам там ни приспичило мне сообщить, предпочел бы, чтобы вы выговорились не здесь, а в Бруклине, за блюдом спагетти в каком-нибудь задрипанном ресторанчике!

– Это было бы не так уж плохо, поскольку ни я, ни мои друзья не питаем пристрастия к вашей вонючей колбасе-салями и фаршированной рыбе. От ваших продовольственных лавчонок разит на всю округу.

– Ну а теперь, когда мы выяснили различия в наших вкусах, выкладывайте, что привело вас ко мне и почему я должен тратить свое драгоценное время на такую, как вы, уличную шпану.

– То, с чем я к тебе пришел, исходит от самого большого человека, и если у тебя имеется тут подслушивающее устройство, я перережу тебе глотку. Понятно?

– Клянусь, ничего такого у меня нет! Да что я, похож на сумасшедшего?.. Ну и что говорит большой человек?

– Чтобы ты скупал акции оборонных предприятий и особенно тех, которые производят самолеты и все, что связано с ними… Подожди-ка минутку, я лучше прочитаю тебе. – Д’Амброзиа сунул руку в карман и вытащил листок. – Ах, вот оно как… «Самолеты и все, что связано с их обеспечением, включая компоненты…» Компоненты! Этого-то слова я и не мог запомнить!