– Потрясающе! – восхитился Сэм. – Кстати, а где Роман Зет?

– Мне даже думать об этом противно, – заявил Сайрус.

– Он не удрал? Ведь нет? – спросила Дженни.

– Нет, конечно. Но у цыган есть одна поговорка, украденная ими еще в древности у китайцев. Так вот, она гласит: если вы спасли чью-либо жизнь, то можете затем до конца дней своих жить за счет этого человека.

– Я не думаю, чтобы Роман имел такое право, – предположил Арон. – По-моему, дело обстоит несколько иначе.

– Несомненно, – согласился Сайрус. – Однако цыгане по-своему, весьма решительно, истолковали эту поговорку, и убедить в чем-либо ином Романа просто невозможно.

– Так где же он все-таки? – добивалась ответа на свой вопрос Редуинг.

– Я дал ему денег, чтобы он взял напрокат видеокамеру. Но имею все основания полагать, что в данный момент он пытается стащить сей предмет у ничего не подозревающего продавца, которому, вероятно, сказал, что хочет проверить рефракцию линз на солнечном свету. Может быть, я и не прав, но сомневаюсь в этом. Ему претит платить за что бы то ни было. Он попросту считает это неэтичным.

– В таком случае он должен баллотироваться в конгресс, – заметил Сэм.

– Но зачем нам камера? – поинтересовалась Редуинг.

– Это моя идея. Думаю, было бы совсем не плохо сделать аудиовизуальную запись демарша уопотами, не упуская и кое-каких деталей, таких, например, как попытки определенных лиц не дозволить гражданам осуществить свое право проведения собраний и подачи петиций.

– Я чувствовал это! – произнес Пинкус чуть слышно. – Он не только профессиональный солдат и химик, но и настоящий юрист!

– Вовсе нет, сэр, – возразил Сайрус. – В силу ряда обстоятельств в мятежной юности мне, или, точнее, нам, поневоле пришлось усвоить дарованные нам конституцией основные права.

– Минутку! – произнес Дивероу с долей скептицизма. – Не будем отвлекаться на воспоминания о героическом прошлом и вернемся к нашей конкретике. Неотредактированная видеопленка с включенными в каждый кадр обозначениями даты и точного, вплоть до секунды, времени обычно считается неопровержимым свидетельством, не так ли?

– По-моему, многие конгрессмены и кое-кто из мэров согласились бы с тобой, Сэм, – ответил наемник, и на лице его промелькнула тень улыбки.

– Особенно те, кто готов на время отказаться от коктейля «Бенедикт» и удовольствоваться менее престижными напитками.

– И если мы будем располагать такой пленкой, запечатлевшей противоправные, насильственные действия, совершенные рядом лиц во время организованной племенем уопотами манифестации…

– И, – перебила Редуинг, глядя на Дивероу, кивнувшего лишь, как бы говоря: «Не стесняйся, будь как дома!» – и если при этом выявится, что эти мерзавцы выполняли соответствующие распоряжения, полученные ими от того или иного правительственного учреждения, то у нас появится серьезный рычаг воздействия на высшее чиновничество.

– Но дело не только в правительстве, – проговорил Сайрус. – В толпе будет группа балбесов, которым заплатили за то, чтобы они задержали нас. Типы, прибегшие к их услугам, настолько погрязли в долгах, что при одной мысли о вас они начинают скрежетать зубами и жевать тряпки.

– Насильственное противодействие отправлению правосудия, – молвил Сэм, – карается десятью годами тюремного заключения. Вряд ли среди этих головорезов найдется хоть один, кого устраивает подобная участь.

– Полковник, я восхищаюсь вами! – произнес Арон, пытаясь переменить позу, и все присутствующие услышали звон металла. – Даже если все пойдет вкривь и вкось, мы обеспечим себе юридическую защиту.

– Затею с пленкой я называю поджариванием задниц тем, кто собирался проделать то же с вами, мистер Пинкус.

– Чудесно! Знаете, хотя у вас и нет ученой степени в области юриспруденции, я хотел бы предложить вам место в моей фирме, скажем, аналитика в отделении уголовного права. Подумайте об этом.

– Я польщен, сэр, но, полагаю, было бы неплохо, если бы вы поговорили в связи с этим со своим другом Куксоном Фрейзером. У него, как оказалось, особняк на берегу Карибского моря, два коттеджа – во Франции, одна из квартир – в Лондоне, остальные – в краю лыжного спорта – то ли в штате Юта, то ли в Колорадо, но где точно, он не помнит. И все они подвергались нападению грабителей, что и побудило мистера Фрейзера обратиться ко мне с просьбой взять на себя организацию охраны разбросанной по всему свету его недвижимости.

– Право же, вам просто повезло! У вас будет неплохой заработок. Не сомневаюсь, что вы примете это предложение!

– Если я и пойду к нему на службу, то разве что на несколько недель: мне хотелось бы при первой же возможности снова устроиться на работу в какую-нибудь лабораторию. Я ведь инженер-химик, и химия – мое призвание.

– Все ясно! – сказал Дивероу, покачивая водруженной на голову шляпой «пирог со свининой». В дверь яростно забарабанили.

– Не обращайте внимания, – произнес спокойно Сайрус своим встревожившимся не на шутку товарищам. – Это Роман. Он считает, что каждое его появление – это своего рода представление, особенно когда за ним гонится полиция.

Наемник открыл дверь. Действительно, за ней стоял Роман Зет, и не с одной видеокамерой, а с целыми четырьмя – по две в каждой руке. Кроме того, на его широком плече висела на толстом ремне большая нейлоновая сумка. Шелковая оранжевая рубашка, синий кушак, черные брюки из плотной ткани и золотая серьга в ухе куда-то исчезли, и Роман являл теперь обликом своим типичного представителя средств массовой информации, каким видит его публика, когда он выбирается из фургона, приспособленного для передачи теленовостей с места происшествия – аварии или пожара. На нем были аккуратные, но изрядно поношенные джинсы «Левис» и белая рубашка с короткими рукавами и крупной надписью «ТВ-пресса».

– Задание выполнено, дражайший мой друг полковник! – доложил Роман, входя в комнату, и не успели еще отзвучать эти слова, как он, разглядывая с интересом Сэма, Дженни и Арона, спросил присутствующих: – У вас, наверное, и танцующий медведь есть?

– Если и есть, то это ты, – ответил Сайрус. – Медведи вечно рыщут в поисках пищи… Но зачем нам четыре камеры?

– Для надежности: они ведь выходят порой из строя, – ухмыльнулся цыган и, указывая на сумку, добавил: – Я и пленки прихватил на всякий случай побольше.

– Где квитанция?

– Что?

– Бумажка, где указаны стоимость проката и срок, на который выдано оборудование.

– Эти люди не пожелали заниматься подобными пустяками. Они рады были помочь мне…

– О чем ты толкуешь, Роман? – включилась в разговор Редуинг.

– Я командую ими, мисс Дженни, если только под этим красивым платьем действительно скрывается мисс Дженни.

– Кем «ими»? – решил уточнить Дивероу.

– Теми людьми! – Цыган с гордостью показал свою рубашку. – Я очень спешил, и они все поняли.

– Нет никаких таких людей! – заорал Сайрус.

– Потом как-нибудь я напишу им письмо. Сообщу, сколь скорблю я по поводу совершенного мною поступка.

– Полковник, – произнес Пинкус, стараясь с помощью Дженни подняться со стула, – у нас нет времени для проверки правдивости его показаний. Лучше скажите, что делать нам дальше?

– О, это уже проще простого! – отозвался Сайрус. Но все оказалось не так.

2.16. – Бум-бум, бум-бум, бум-бум, бум-бум, бум-бум, бум-бум!.. Хэйя, хэйя, хэйя, хэйя, хэйя, хэйя, хэйя!

Под барабанный рокот, топот ног и песнопение вверх взмыли транспаранты. Почтеннейшая публика была шокирована видом уопотами, бесновавшихся на ступенях Верховного суда. Туристы были возмущены. Причем жены выражали свое негодование более энергично, чем их мужья, поскольку танцевавшие девушки-индианки, участвовавшие в демонстрации протеста, отличались исключительной привлекательностью, а их юбки взлетали уж слишком высоко.

– Джебидайя, мы не сможем пробиться!

– Верно.