– С этим покончено! Я в отставке!

– Но ты же консультант, Френк! Пользующийся всеобщим уважением эксперт государственного департамента по военным вопросам, касающимся Дальнего Востока. Гулянки, экстравагантные выходки, частные самолеты, отдых в дорогих курортных местах, благоволение подрядчиков…

– Черт возьми, я стою того!

– Конечно! Если только не считать того, что ты не можешь отличить один берег от другого… Пару миль в одну сторону, пару миль в другую… Прибавить или отнять – тебе все равно. Вот это эксперт так эксперт!

– Хаук, дай мне дух перевести! Что за радость нам обоим от твоих воспоминаний?.. Да, кстати, я видел по телевизору, что тебе присуждена какая-то важная шведская награда! И чего же ты хочешь после этого от меня? Верно, мне кое-что перепало. И я ухаживаю за своим садом. У меня артрит и многое что еще. И что же дальше?

– Ты связан с госдепартаментом.

– Да, я работаю там консультантом. И стараюсь выполнять свои обязанности как можно лучше.

– Вот что, Френк: или ты выполнишь мою просьбу, касающуюся твоего департамента, или солдат века свистнет в свисток и оповестит всех об одной из величайших военных ошибок в Корейской войне.

И Хаук обстоятельно разъяснил своему приятелю, что к чему. Звонок в Беверли-Хиллз начался с неудачи.

– Миссис Гринберг, пожалуйста!

– В этом доме миссис Гринберг не живет, – донесся из Калифорнии холодный британский мужской голос.

– Вероятно, я ошибся номером.

– Нет, но вы назвали не то имя, сэр. Мистер Гринберг съехал год назад. Так что не хотите ли побеседовать с леди Кэвендиш?

– Это Джинни?

– Это леди Кэвендиш. Могу я спросить, кто звонит?

– Хаук. Устроит это?

– Хаук? Ваше имя, сэр, пишется так же, как и название отвратительной хищной птицы?

– Да, как и название очень отвратительной и очень хищной птицы. А теперь доложите леди Каверне или как там ее, что я жду у телефона.

– Доложить-то я доложу, но обещать ничего не могу.

Наступившая было тишина в телефонной трубке была внезапно нарушена громким, возбужденным голосом первой жены Мака:

– Милый, в чем дело? Как ты там?

– Знаешь, все шло не так уж плохо, но только до тех пор, пока я не поговорил с этим клоуном, которому, по-видимому, только что удалили аденоиды. Кто он, черт возьми, такой?

– Он приехал с Чонси. Был дворецким у них в семье много лет.

– Чонси? Это Кэвендиш?

– Лорд Кэвендиш, милый! Денег куры не клюют. От желающих познакомиться с ним просто нет отбоя. У всех он стоит в списке под литерой «А».

– В списке?

– Ну да, милый! В списке приглашений.

– А что с Мэнни?

– Он стал скучать со старой женщиной, и я отпустила его на свободу в обмен на большой ломоть.

– Черт возьми, Джинни, ты совсем не старая!

– В глазах Мэнни любая девушка старше шестнадцати катится под гору… Но хватит обо мне, дорогой, пора и о тебе. Я так горжусь тобой, Хаук! Солдат века! И остальные девочки тоже испытывают такие же чувства.

– Праздник отменяется, детка, все это блеф!

– Что?.. Я не верю тебе! И остальные девочки тоже не поверят!

– Джинни, у меня мало времени. Эти в округе Колумбия снова устроили на меня облаву, и мне нужна помощь.

– Сегодня же обзвоню девочек. И что же мы должны делать? С кем нам предстоит связаться?.. Правда, Энни недосягаема для меня: она снова в одной из колоний прокаженных – во всяком случае, так думается мне. А Мэдж сейчас на Восточном побережье, то ли в Нью-Йорке, то ли в Коннектикуте или где-то там еще. Но я вызову ее, и мы обсудим все втроем: она, Лилиан и я.

– Я, собственно, звоню тебе, Джинни, поскольку думаю, что именно ты смогла бы мне помочь.

– Я, Хаук? Послушай, я ценю твою галантность, но ведь я самая старшая. Мне не особенно-то приятно это признавать, но, думаю, Мэджи и Лил гораздо больше подходят для твоих целей. Они обе еще красотки – любо-дорого поглядеть. Конечно, Энни – самый лакомый кусочек в нашей команде, вне конкуренции, хотя, думаю, туалеты, которые она предпочитает теперь, напугают всякого, кто носит брюки, и с этой точки зрения уязвима.

– Ты прекрасное, благородное создание, Джинни, но дело у меня совсем другого рода… Ты еще поддерживаешь контакты с Мэнни?

– Только через адвокатов. Он хотел бы получить несколько картин из тех, что мы покупали вместе, но будь я проклята, если позволю этому маленькому похотливому ублюдку вытащить из деревянной рамы хоть одно полотно, пусть и самое дешевое.

– Черт возьми, а я так надеялся, что выйду через тебя на него!

– А в чем дело, Хаук?

– Мне нужен кто-нибудь из его сценаристов, чтобы он состряпал кое-что для меня.

– Они что, собираются еще один фильм ставить о тебе?

– Да нет, черт бы их всех побрал! Этого не будет больше никогда!

– Рада это слышать. Так зачем же тогда тебе сценарист?

– Для одного прелестного материала, все в котором – чистая правда. Мне хотелось бы помахать им перед носом у этих голливудских будд. Только все должно выглядеть прилично и сделано достаточно быстро. Ну, скажем, за один день.

– За один день?!

– Речь-то идет о каких-то пяти или в крайнем случае десяти страницах, но страницы эти будут что чистый динамит, Джинни! Текст у меня записан на нескольких пленках. Мэнни наверняка знает кого-нибудь, кто…

– Так ведь и ты знаешь, дорогой! Как насчет Мэдж?

– Какой такой Мэдж?

– Твоей жены номер три, mon general!

– Мэджи? А при чем тут она?

– Да ты никак не читаешь журналов?

– Каких журналов?

– «Голливуд репортер» и «Дэйли вэрайети» – эти библии страны, пропитанной апельсиновым соком.

– По правде говоря, я и до настоящей Библии не охотник. Ну и что там в них?

– Мэдж – один из самых модных авторов в городе! Она настолько увлечена работой, что уезжает в Нью-Йорк или Коннектикут, где бы ей никто не мешал. Ее последний сценарий «Лесбийские червяки – мутанты-убийцы» принес ей большой гонорар.

– Черт возьми, я всегда знал, что у Мэджи есть литературное дарование, но…

– Не пользуйся словом «литературное»! – перебила Хаука леди Кэвендиш. – Вне здешних мест оно не очень-то популярно… Сейчас я дам тебе ее номер. Только потерпи пару минут: я хочу связаться с ней первая и сказать, чтобы она ждала твоего звонка. Она так обрадуется!

– Джинни, в данный момент я в Нью-Йорке.

– Тогда ей крупно повезло! Она – под номером ноль-три.

– А что это?

– Местный код. Мэдж в Гринвиче, но не в том, что в Англии. Позвони ей через пять минут, милый. А когда все закончится, то, чем бы все это ни завершилось, ты непременно должен навестить нас и познакомиться с Чонси. Он будет очень рад, поскольку просто почитает тебя. Он служил в Пятом гренадерском… А может, в Пятнадцатом… или в Пятидесятом… Мне никак не удается запомнить это.

– Гренадеры были лучшими из лучших, Джинни! Ты получила повышение! Можешь прозакладывать свои лучшие нейлоновые чулки, если я не приеду повидать вас обоих!

Солнце ярко освещало Маккензи Хаукинза, когда он вешал трубку в коридоре отеля «Уолдорф», записывая на мраморной стойке кончиком перочинного ножа телефон своей третьей жены. Считая, что все обернулось как нельзя лучше, генерал извлек из кармана сигару и жевал ее до тех пор, пока не размочил и не начал ощущать ее вкус. Потом зажег ее с помощью одной из своих «водонепроницаемых» армейских спичек и снова принялся царапать по стойке. Стоявшая в очереди к автомату почтенная дама в кричаще пестром летнем платье закашлялась у него за спиной.

– Такой достойный мужчина – и такие отвратительные привычки! – произнесла она с осуждением, когда кашель отпустил ее на мгновение.

– Не хуже ваших, мадам! Дирекция запрещает приглашать в номера этих молодых людей, помогающих сбросить вес.

– Боже мой, кто вам это сказал?.. – Достойная леди побледнела как мел и в панике обратилась в бегство. И тут же зазвонил телефон.

– Командир Игрек? – спросил Хаукинз спокойно. – Генерал, настало время нам встретиться!