Но с другой стороны, как смелаона приставать ко мне со своим нытьем, со своей критикой в адрес Тодда и того, что он делает на студии «Кинг»?

— Чтобы существовать и развиваться, студия должна делать деньги, — заявила я, сдерживая злобу. — Тодду с таким трудом удалось поставить студию на ноги после фиаско «Любви и предательства»! А Лео, несмотря на все его творческие способности, один из виновников этого кошмара. Мне кажется, Тодд тоже проявил незаурядные способности, сделав финансовое положение студии стабильным. И мне плевать, что в этом городе нас называют телевизионщиками. А если Лео это не нравится, Тодд не станет его удерживать. Если он хочет перейти в какую-нибудь более престижную фирму, мы всегда сможем обойтись и без него.

Услышав мои слова, Клео широко раскрыла глаза. Она была шокирована, даже испугана.

— Не понимаю, Баффи, почему ты так со мной говоришь. Я всегда считала, что мы подруги. — Она огляделась по сторонам, словно хотела убежать. Словно не знала, куда от меня спрятаться.

— Да, мы подруги, Клео. И надеюсь, что останемся подругами.

Она робко засмеялась.

— Но ты говоришь со мной как начальница. Ты даже угрожаешьмне, Баффи. Угрожаешь работой Лео.

— Нет, Клео, это не так. Просто я говорила с тобой честно. И потом, разве не ты говорила мне, что это город начальников? И тот, кто хочет выжить, должен подчиняться принятым здесь правилам игры?

— Я вовсе не хотела сказать ничего такого. Просто я сообщила тебе, что говорят о нас всех, о студии «Кинг». Почему, ты думаешь, на наши «теннисные воскресенья» больше не приходят те, кто хоть что-то из себя представляет?

— Мне очень жаль, Клео. Может быть, мы сможем вас заменить на этом поприще? У нас превосходный теннисный корт. А мы его совершенно никак не используем. Может будем проводить «теннисные воскресения» в нашем доме? Может, владелецстудии «Кинг» окажется более удачлив в привлечении знаменитостей?

Мы уставились друг на друга. Клео была права: я становилась другой. Я набирала власть. А мне казалось, я просто забочусь о своих беременностях.

Перед уходом она стала искать путь к примирению.

— Все говорят, что Тодд — гений, финансовый гений. Мне кажется, сегодня в этом и заключается залог успеха. Вовсе не обязательно быть гением творческим, достаточно быть гением финансовым.

Я пересказала Тодду кое-что из нашего разговора с Клео. Я думала, что он лишь посмеется над этим, но не тут-то было. Он был ошарашен.

— Слушай, Тодд, мы здесь совсем недолго. Чуть больше года. И за это время ты поставил эту чертову студию на ноги. Она стала приносить доход. Ты обеспечил работой огромное число людей…

Он задумчиво улыбнулся.

— Я и в Огайо обеспечивал работой огромное число людей. Я приехал сюда не просто для того, чтобы стать удачливым бизнесменом. Для этого не стоило все это затевать. Какой смысл лезть в кинобизнес, если не ставишь перед собой цели добиться чего-то настоящего, чего-то значительного?

— Но ты справляешься с этим великолепно!

Он кивнул головой.

— Ты имеешь в виду «Месть в субботнюю ночь»? — Речь шла о фильме, который он только что продал одной из телекомпаний и который должны были показывать по телевидению в один из субботних вечеров. — Или нашу первую полнометражную картину — «Дитя сатаны»?

— Ты делаешь все с таким вкусом!

Он улыбнулся и снова кивнул.

— Да, это действительно классный проект. Кровь, кишки, вопли подростков.

— Да, это просто замечательно! — повторила я.

— Нет, Баффи. Что такое замечательно? Это то, что замечают: то, что выглядит внушительно! А мне пока не удалось создать ничего внушительного.

О, я так болела за него! Я обняла его и крепко прижала к себе. О Тодд, ты для меня самый внушительный! Так хорошо, что ты у меня есть. Для меня не существует ничего важнее. О Тодд, самое внушительное — это моя любовь к тебе!

После многомесячных отсрочек, опросов свидетелей и множества вылитой грязи бракоразводный процесс Сюзанны приблизился наконец к завершению. В день, когда должен был выступать Ли Филипс, она пригласила меня с собой в суд.

— После завершения процесса мы устраиваем грандиозную вечеринку у Джимми. Это будет настоящий праздник, не сомневайся. Так что постарайся найти какое-нибудь платье, которое прикроет твой позор.

— Мой позор?

— Именно. Расхаживая с таким пузом, ты даешь всем понять, что занималась этим! Ты как бы объявляешь во всеуслышание: «Я трахалась!»

Мне хотелось спросить, что она сама объявляла во всеуслышание, расхаживая с такими огромными сиськами, но делать этого я не стала. Начав встречаться с Ли Филипсом, она стала их стесняться и не скрывала этого в наших беседах. После того, как в результате выигранного процесса она получит свои миллионы и выйдет замуж за своего учтивого адвоката, Сюзанна рассчитывала вернуть их в прежнее состояние. И мне не хотелось портить ей настроение.

Когда она заехала за мной по дороге в суд, я была поражена ее видом. Я обращала внимание на то, как она одевалась на предыдущие слушания. Она неизменно следовала стилю, который приняла для себя, начав встречаться с Филипсом: костюмы от Шанель, скромные блузки строгого покроя, туфли на низком каблуке. Теперь же на ней было исключительно короткое полосатое платье с таким глубоким вырезом, что ее огромные груди почти вываливались наружу. Его дополняли белые сапоги на высоченном каблуке и уложенные на макушке волосы — прическа, которую не носили уже лет двадцать. В таком виде Сюзанна не была похожа ни на первоклассную модель, ни на блестящую актрису. Она не была похожа даже на первоклассную проститутку, а напоминала скорее дешевую уличную шлюху.

Я не знала, что сказать.

— Это Ли посоветовал тебе так одеться? — Когда в ответ она утвердительно кивнула головой, я совершенно растерялась.

— Он сам выбрал это платье. Сегодня я нанесу решающий удар. Мне кажется, он добивается того, чтобы судья понял, какое чудо досталось Хайни и от чего он отказался. — В начале разговора она улыбалась, радуясь произведенному на меня впечатлению. Но вскоре ее улыбка сделалась довольно вялой. — Я и вправду чувствую себя по-дурацки. Скорее бы все это кончилось — я наконец смогу вернуть свою грудь в нормальное состояние.

Ли Филипс установил в зале суда стенд, к которому его помощник прикрепил огромный фотоснимок. Это был цветной рекламный фотоснимок, на котором Сюзанна, одетая в исключительно элегантное вечернее платье, демонстрировала свои духи. Затем он снял его и прикрепил другой, на котором Сюзанна была изображена в шикарном меховом манто. Один за другим менялись снимки с изображением очаровательной, элегантной, изысканно одетой Сюзанны. Они были превосходны. Я посмотрела на Сюзанну. Рот ее был раскрыт, а взгляд исполнен тоски.

Затем Ли Филипс произнес:

— Сюзанна, прошу вас, подойдите сюда.

Сюзанна нерешительно поднялась со своего места и посмотрела на меня. Я уже поняла, что затевал Ли Филипс.

— Нет, Сюзанна. Не надо! — Я тоже встала и взяла ее за руку. — Не надо, Сюзанна! Не ходи!

— Сюзанна, — повторил Филипс любезным тоном. С мгновение поколебавшись, она, словно лунатик, направилась к стойке. Но Филипс решительно взял ее за руку и остановил на полпути.

Показания предыдущих дней так изобиловали откровениями, что зал был почти до отказа заполнен представителями прессы, но в этот момент воцарилась гробовая тишина. Я была рада, что Хайни не присутствовал на заседании.

— Ваша честь, — спокойно начал Филипс, — вы убедились, что представляла собой Сюзанна до того, как вышла замуж за Хайнца Мюллера. — Теперь прошу вас убедиться, в кого превратил ее Хайнц Мюллер. — Голос его стал громким. — В дешевую проститутку!

В тишине зала раздался чей-то смешок, затем началось невообразимое! Я подбежала к Сюзанне и хотела увести ее. Рот ее был раскрыт, голова запрокинута, глаза бегали.