— А во что же ты веришь?

— Я верю в то, что ты, безусловно, изменилась. Не настолько я была поглощена делами, чтобы не заметить, что с тобой что-то происходит. И теперь мне кажется, что ты завидуешь Тодду. Его успеху. По-моему, тебе надоело, что он верховодит в вашей семье, и ты задумала спихнуть его с пьедестала. Но ты скверно поступаешь, наподобие тех феминисток, которые ведут себя как последние суки, считая, что тем самым отстаивают равноправие. Ведь ты выбрасываешь его деньги на ветер. И только чтобы продемонстрировать ему, что ты презираешь эти деньги, некий символ его успеха. И это ты, Баффи!

Я рассмеялась ей в лицо.

— Сьюэллен, ты несешь чушь!

— Пусть так. Тогда почему ты не отдашь ему свои драгоценности, чтобы спасти его?

—  Егоспасти? А может быть, ты больше о себе беспокоишься? Ведь вы с Говардом тоже входите в долю?

Сьюэллен вспыхнула, и я заметила, как дернулась ее рука. Она, конечно, хотела влепить мне пощечину, и я могла ее понять. «Боже! Что со мной происходит!» Но я злилась на нее. Она явилась защищать Тодда, тогда как ее собственная сестра месяц за месяцем медленно умирала. И потому я не стала извиняться.

— Я не собиралась обижаться на твои слова, Баффи, — заявила она, — потому что люблю тебя и знаю, что это не ты. По-моему, в тебя вселился дьявол…

Как она была неправа! Дьяволом был Тодд, и он давно не притрагивался ко мне. Но я не сказала ей об этом, потому что тогда она бы уж точно ударила меня и, возможно, догадалась бы, что мы с Тоддом не в ладах. Так что я только рассмеялась и ответила:

— Может тебе стоит отвести меня к изгоняющему дьявола?

— Мне не нужны твои идиотские советы, Баффи. Лучше отдай Тодду драгоценности.

— Ты действительно считаешь, что мне следует так поступить? Ты, которая всегда верила в надежное помещение капитала? Ты, которая постоянно упрекала меня, что я поддерживаю любые, самые глупые выходки Тодда? Ты, которой с самого начала претила идея создания киностудии? И теперь ты предлагаешь забрать все накопленное мной, все, что еще не ушло на идиотскую затею Кинга, и бросить в общий котел, в котором уже утонуло целое состояние? Этот фильм — сплошное недоразумение, Сьюэллен! Разве ты этого не знаешь? К тому времени, когда закончатся съемки, студия, возможно, уже вообще не будет существовать. И ничего, ничего — никакие деньги — не спасут ее!

— Постыдись, Баффи! Я говорю не о спасении «Белой Лилии». Не о студии. Я говорю о спасении Тодда и вашего брака. Если ты не предложишь ему свои драгоценности, если не поддержишь его, ваш брак превратится в мыльный пузырь. — Бедная Сьюэллен! Как она заблуждалась! Она понятия не имела, что наш никчемный брак уже не могли спасти никакие деньги. — Сделай это, Баффи! — умоляла она. — Отдай все, чтобы спасти его. Даже дом. Ваш с Тоддом дом… — От отчаяния она разрыдалась. — Он был такой красивый… Намного красивее, чем твои вшивые изумруды, ослепительнее, чем все твои бриллианты, вместе взятые…

Я тоже заплакала, переполненная тоской по потерянной любви, любви красивой, ослепительной. Заплакала, жалея свою сестру, которая рыдала из-за меня и не представляла, какой должна быть истинная причина ее слез.

Я заставила себя успокоиться.

— Ты слишком трагически все воспринимаешь, Сьюэллен. Речь идет всего лишь о фильме. А что такое студия? Всего лишь несколько зданий, съемочных площадок и оборудование.

Но я знала, что мои слова звучат фальшиво.

— Нет. Речь идет о большем. Для Тодда это схватка не на жизнь, а на смерть. И если ты не попытаешься помочь ему выиграть ее, даже если на самом деле она уже проиграна, тогда ты потеряешь все.

«Уже потеряла, уже потеряла».

— Но есть еще один выход, — решительно заявила я. — Тодд должен уступить Бену, допустить его на съемки. И тогда Бен даст команду банкам снова облагодетельствовать этот фильм своими деньгами. Ведь это просто, не правда ли?

Сьюэллен вытерла слезы.

— Не валяй дурака, Баффи! Ты же прекрасно знаешь, что Тодд не может пойти на это. Он никогда так не поступит. Если он пойдет на попятный, он уже не будет тем человеком, за которого ты вышла замуж, не правда ли? — Ну вот, наконец-то Сьюэллен подошла к сути вопроса. Именно это и не давало мне покоя — уступит ли Тодд. Я уже поняла, что Тодд давно перестал бы тем, за кого я вышла замуж. Но я не произнесла ни слова. Сьюэллен ждала, когда я заговорю. А я молчала. И она удивленно спросила: — Ты все-таки не собираешься этого делать? Не собираешься отдать ему свои драгоценности и дом даже после того, что я тебе сейчас сказала?

И тут я приняла решение.

— Да, я сделаю то. Но только когда он сам попросит меня…

Сьюэллен с горечью скривила губы.

— Выходит, до тебя не дошли мои слова. Ты спасешь свой брак только в том случае, если сама предложишь помощь, не ожидая, когда он попросит тебя…

Время бежало… Прошло уже пять дней. Тодд не просил меня о помощи, а я, верная своему слову, не предлагала свои драгоценности, хотя только об этом и думала. И вдруг все кончилось. В одну секунду. Тодд вернулся домой, насвистывая какую-то песенку себе под нос, и я почувствовала, что что-то произошло, что-то, похожее на чудо. Я уже несколько месяцев не слышала, чтобы он насвистывал. Я молча, как кошка, наблюдала за ним и заметила, что ему не терпится что-то сообщить мне. Наконец он не выдержал и выпалил.

— Сюзанна вернулась на съемки. Бен сам привез ее и оставил на студии. — Сказав это, он снова принялся насвистывать. Каким-то образом он одержал победу, но каким? Он не собирался сам начинать разговор на эту тему. Он ждал, когда я его попрошу.

Очевидно, откуда-то поступили деньги — и не из тех банков, которые контролировал Бен. Потому что в этом случае Бен остался бы здесь, на студии, рядом с Сюзанной. Я могла позволить себе спросить, откуда взялись деньги, поскольку этот вопрос касался бизнеса, а бизнес был разрешенной темой наших разговоров. Но мне не хватило духа.

Я сидела за ужином вместе с Тоддом и детьми. Он перестал насвистывать и вместо этого принялся поддразнивать Меган насчет ее нового поклонника, обсуждать с Митчем бейсбол и задавать идиотские загадки Мики и Мэтти. Он снова был прежним непобедимым героем, и я с ужасом почувствовала, что меня нестерпимо потянуло к нему. Так, что я даже не могла спокойно сидеть на месте. Старая дура, подумала я. Это же надо так возбудиться оттого, что он каким-то образом одолел злого дракона. Но факт оставался фактом, и я не знала, как мне быть. И, стиснув зубы, ждала, когда это состояние пройдет. Кроме того, мне безумно хотелось услышать подробности происшедшего. Ведь даже, несмотря на то, что откуда-то появились деньги, Бен все равно мог не пустить Сюзанну на съемки. Однако он моментально признал поражение и сдал противнику такие выгодные позиции. Почему?

Когда после ужина дети разбрелись по дому по своим делам, я подумала, что неплохо было бы как-нибудь вечером смотаться в Долину к Сьюэллен под тем предлогом, что мне просто вздумалось навестить ее. Говард, конечно, знает, что произошло, и даже если б его не оказалось дома, он наверняка рассказал обо всем Сьюэллен, и мне ничего не стоило бы выведать у нее эту историю. И может быть, поездка охладила бы мой пыл. Я чувствовала, что не могу спокойно находиться под одной крышей с Тоддом, потому что не в состоянии перебороть свою тягу к нему.

И тут, как это часто бывает, позвонили в дверь, и к нам в дом ввалились Сьюэллен и Говард, возбужденные, как дети, которым не терпелось разделить с нами радость победы.

— Ну это же здорово! — воскликнула Сьюэллен, ожидая моей реакции. — Разве это не блестящая победа!

Хитришь, Сьюэллен. Минуту назад я тоже думала, как перехитрить тебя.

— Несомненно, — ответила я, — и, взглянув поверх ее головы, встретилась с загадочными глазами Тодда. Но я проявила не меньшую хитрость, чем моя сестра и даже чем сама Скарлетт О'Хара. Я повернулась к ничего не подозревающему Говарду и захлопала ресницами: — А вы, Говард! Не надо быть таким скромным. Не надо недооценивать своей роли в этом деле…