— Кто знает… — Кейт подумала, что с их проблемами все равно ничто не сравнится.

Теперь уже стало ясно, что, несмотря на все их старания и стремления, ресторан в отеле «Де тур» за одну ночь изменить невозможно. Чтобы развернуть этот танкер, потребуется нечто большее, чем несколько скатертей в клетку. Им нужны клиенты, а сейчас — чего уж скрывать — все стулья были пусты. И, похоже, уже ничего не изменится.

В конце вечера под бесстрастными взглядами Валлонвертов грустные девушки собирали чистые скатерти и неиспользованные салфетки. Вечер прошел неудачно. После скандинавов за одним из столиков расположилась пара туристов из Германии, но, едва заметив приближавшегося к ним Тролля, они встали и ушли. И потом интерес к еде проявляли лишь комары, и Кейт приходилось постоянно шлепать себя по ногам. Для этих кровососущих насекомых ее светлая северная кожа наверняка была равноценна лучшей фуа-гра. Или овощному супу с базиликом — поэтическому творению повара, которое сейчас пропадало на кухне.

— Нужно время, чтобы о нас начали говорить, — сказала Селия с притворным энтузиазмом, складывая чистые приборы назад в хлебницу. Но Кейт подозревала, что слухи уже начали распространяться. Только не те, которые им были нужны.

— Добрый вечер.

Девушки подняли глаза в ожидании — неужели посетитель? Даже если им придется отказать ему, потому что уже поздно, — это все равно будет положительный результат. Но они увидели лишь хозяина кафе «Де ла пляс». Неторопливо приблизившись к ним, он сочувственно поинтересовался, помогли ли скатерти привлечь больше клиентов.

— Только его нам не хватало, — пробормотала Селия.

— Интерес проявили многие, — громко сообщила Кейт, решительно бросившись на защиту кафе.

— Ах интерес! — злорадствовал хозяин кафе, ковыряя зубочисткой в зубах. — Но это все-таки не клиенты, согласитесь. Между нами говоря, я считаю наиболее полезным тот интерес, который увеличивает мой счет в банке. Спокойной ночи, девушки!

Ворота «Ле Жардин де ла Лаванд» со скрипом распахнулись. Перед Кейт простиралась улица, по обе стороны которой возвышалась высокая живая изгородь, похожая на ту рыхлую субстанцию, в которую члены женской ассоциации Слэкмаклетуэйта, посещавшие курсы по флористике, втыкали гвоздики и хризантемы. «Оазис» — так она называлась. Бабушка удивлялась, почему известные рок-музыканты решили дать своей группе такое же название, но в целом одобряла их выбор. «Возможно, им нравится составлять цветочные композиции, — предположила она. — Должно быть, это очень милые и обходительные молодые люди».

На месте этих изгородей в поселке Хардстоуна росли кипарисы. Погода тоже резко отличалась от английской — сияющее солнце на голубом небе вместо холода и серости. Но во всем остальном, судя по рекламным плакатам, вывешенным за забором, «Ле Жардин де Лавабо» был очень похож на Слэк-Палисэйдс. Дома здесь, как и в Англии, были построены из дешевых материалов и выглядели нелепо. Кирпичные подъездные дорожки, слишком большие окна, огромные гаражи, в которых можно было разместить катамараны, крыши без единой трубы, покрытые отвратительной серой черепицей, и масса флюгеров и каретных фонарей под старину. А еще ужасный едкий запах, накрывший поселок словно покрывалом, — настолько сильный, что у Кейт начали слезиться глаза.

Ей поначалу казалось, что от своего английского собрата этот поселок отличается лишь одним — на лужайках здесь не было видно зияющих провалов. Но, пройдя вперед по центральной улице, от которой под острыми, по-армейски выверенными углами расходились подъездные дорожки, она заметила несколько больших глубоких ям. В темноте на дне виднелись какие-то трубы. Судя по всему, проблемы с канализацией пытались когда-то решить, но безрезультатно. Кейт потрясло, что здесь, как и в Слэк-Палисэйдс, поруганная земля смогла отомстить за себя.

Она направилась дальше, испуганно озираясь по сторонам — не появится ли Марти Сен-Пьер. Но этого страшного толстого дельца нигде не было видно. Впрочем, здесь вообще никого не было. Как и предупреждал Крайтон, поселок пустовал.

Следуя логике Слэк-Палисэйдс, Кейт решила, что самый большой и некрасивый дом с огромным гаражом — именно тот, который она ищет.

Дверь открыла раздраженная маленькая филиппинка в переднике.

— Ты девушка! — с осуждением произнесла она.

— Правильно, — согласилась Кейт.

— Мадам Сен-Пьер ждет мужчина.

— Мужчину? — Об интервью с Мэнди договаривался Крайтон. Может быть, на него что-то нашло и он сказал, что придет сам.

— Мужчина украшать дом! Дизайнер!

— Я пришла, чтобы взять интервью. Я не занимаюсь дизайном! — Похоже, это какое-то недоразумение.

— Мадам Сен-Пьер… в саду, в развалинах! — прокричала филиппинка, махнув рукой налево от дома, и с грохотом захлопнула дверь.

Развалины? Кейт сомневалась, правильно ли она расслышала. Может быть, где-то там есть летний дом, где Мэнди делают массаж, или она занимается тем, чем обычно заняты жены застройщиков в течение дня.

Она направилась в ту сторону, куда показала служанка. Прошла через патио с бетонным полом, заставленное белой пластиковой мебелью, мимо бассейна с ярко-голубым дном и большой глиняной печи, чье выпуклое основание и высокая труба делали ее очень похожей на огромный пенис. Вокруг не было никаких признаков жизни, лишь большой желтый аэратор, напоминавший осьминога, двигался вверх-вниз по бассейну и работал разбрызгиватель воды — быстро вращаясь, он выбрасывал тонкие струи. Кейт почувствовала себя очень неуютно.

Границу патио обозначали кипарисы, посаженные очень близко друг к другу, — деревья напоминали головной убор Сидящего Быка [30]и, как предположила Кейт, должны были скрывать бассейн от любопытных взглядов соседей. Вот только больше в поселке никто не жил.

Между кипарисами была протоптана тропинка. Кейт пошла по ней и словно перенеслась в другой мир. Яркий свет отражался от серебристых листьев. По всему склону расстилался огромный луг. Старые оливы с толстыми, переплетенными стволами, посаженные примерно на одинаковом расстоянии друг от друга, возвышались над некошеной травой, усыпанной желтыми и красными цветами ракитника и маков. Когда-то здесь была оливковая роща.

Кейт почувствовала в воздухе сладкий аромат трав. Это место показалось ей заброшенным и каким-то волшебным. Похоже, поблизости никого не было. Она огляделась по сторонам: ни миссис Сен-Пьер, ни развалин. Кейт уже собиралась вернуться в дом, как вдруг в дальнем конце поля, где оливковых деревьев было особенно много, заметила нечто напоминавшее груду камней.

При ближайшем рассмотрении это оказался небольшой полуразрушенный сарай. В щель между камнями, высеченными вручную и по цвету напоминающими золотистый окрас Лабрадора, проскользнула ящерица. Кейт подумала, что эти камни — даже разбитые и раскрошенные — выглядят намного лучше обычного кирпича, из которого построены «Туалетные сады».

Вход располагался под широкой аркой с потемневшими от времени створками деревянных ворот, в которые в свое время, должно быть, часто въезжали поскрипывающие телеги. Внезапно Кейт почувствовала, что оказалась на другом Лазурном берегу, где все было гораздо проще и спокойнее, как много лет назад. Она знала, что Фабьену здесь понравилось бы.

Кейт вошла внутрь. Там было тенисто и прохладно — лишь солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь щели в крыше, сливались на полу в островки света. В центре на неровном земляном полустоял огромный механизм — из тех, что любил изображать на своих карикатурах Хит Робинсон, — большой деревянный столб и рядом круглые камни. «Интересно, что это?» — подумала Кейт. Она подошла поближе, чтобы лучше разглядеть его, и в это время из темноты вылетел камень и упал ей на ногу.

— Ой! — вскрикнула Кейт.

Кто-то ахнул и зашумел в сарае, который от Кейт закрывала полуразрушенная стена.

— Персеус, это ты? — раздался звонкий женский голос.