— Слушать не могу такую глупость! — кричал он. — Ты не можешь так думать! Ты говоришь это только мне назло! Но погоди, я тебе отомщу!

Кабатчик принёс ещё хлеба и молока для бесёнка, но тот уже наелся и принялся катать хлебные шарики и бросаться ими в вернувшихся за свой стол путников.

— На, солдат, выпей, — предложил кабатчик.

— И рад был бы, да уж выпил с Мэг. Её, бедную, совсем развезло, а на меня эта водка не действует. Ни радости не даёт, ни печали не прибавляет, ни забвения не дарует. Мне, вроде, и пить-то её незачем.

Кабатчик помолчал, а потом спросил:

— Не желаете ли отдохнуть?

— Вот это хорошо! — одобрил Пахом Капитоныч. — Найдётся у тебя, хозяин, комната с двумя кроватями, потому что Адель и Мэг поместятся вместе? А уж мне всё равно: кровать ли в комнате рядом или охапка сена в коридоре.

Мэг перенесли в большую комнату, и Адель, как могла, устроила её поудобнее.

Кабатчик предложил солдату комнату в конце коридора, но был вынужден согласиться открыть каморку рядом и принести туда тюфяк. После этого он пожелал своему постояльцу спокойной ночи и постучал к Адели, чтобы узнать, не нужно ли чего ей. Девушка была удивлена такой предупредительностью и, отказавшись, думала, что хозяин уйдёт, но тот приложил палец к губам и прошептал:

— У меня есть для тебя сапоги.

Адель не могла понять, шутит кабатчик или говорит серьёзно.

— Это не простые сапоги, а семимильные. Наденешь их и не будешь чувствовать усталости. Сделаешь шаг, другой, третий, а, глядишь, уже пробежала милю. За день можно пройти путь, который ты проделала бы за месяц. Я их тебе подарю, потому что путь тебя ожидает очень долгий и опасный, а в них за тобой не угонится ни самый свирепый зверь, ни самый опасный человек.

Адель была тронута добротой хозяина, но колебалась. Такие чудо-сапоги помогли бы ей перебежать горы, пустыню, леса и степи, и она не испытала бы никаких трудностей, но она была бы одна. Ей пришлось бы останавливаться, чтобы отдохнуть, поесть и поспать, а в это время к ней легко мог подкрасться враг. Она со страхом подумала, что ей пришлось бы разлучиться с милым и добрым Пахомом Капитонычем и продолжать путь на свой страх и риск. Наверное, будет лучше, если она пойдёт потихоньку, но под защитой надёжного человека.

— Спасибо, хозяин, но я не хочу разлучаться с моими спутниками, — сказала она.

— Хорошенько подумай, прежде чем отказываться, — посоветовал хозяин. — С этими сапогами ты очень быстро отыщешь своего жениха. Дай мне окончательный ответ утром.

Кабатчик ушёл, и Адель слышала, как его шаги простучали в сторону залы, где остался упорно не желавший уходить бесёнок.

— Я всё слышал, Адель, — раздался за стеной голос Пахома Капитоныча. — Ты правильно сделала, что отказалась от этих сапог. Мне было бы за тобой не угнаться, а вместе, хоть и пешком, всё-таки легче, чем на коне, да одному. Спроси совета у своей свирели, если сомневаешься, а мне кажется, что этот хитрец неспроста хочет нас разлучить.

На душе у Адели стало спокойно. Всё-таки трудно решиться не взять такую чудесную вещь, как не знающие усталости и препятствий сапоги-скороходы, но солдат весьма убедительно доказал правильность её поступка, а его мнению она доверяла. И свирель молчала, словно затаилась. Нет, не принесут ей добра эти сапоги, а раз так, то и думать о них незачем. И она спокойно уснула со счастливым сознанием выполненного долга.

Утром выяснилось, что бесёнок целую ночь провёл в зале, потребовав ещё хлеба с молоком, а после ухода хозяина размочил в молоке хлеб, размазал его по всем столам, раскидал по полу, растоптал его и превратил чистую комнату в такой свинарник, что кабатчик кричал от негодования и рвал на себе волосы. Однако виновник беспорядка уже покинул постоялый двор.

— А чего ты ждал от беса? — осведомилась Мэг. — Его надо было бы схватить, связать и отправить в город, где его сожгли бы на костре. Да там ещё проверили бы, по какой-такой причине он так благоволит к некоторым особам.

После вчерашней выпивки у неё сильно болела голова, а настроение было ещё хуже обычного. Солдат посоветовал ей принять как лекарство полстакана водки, за что был обруган самыми скверными словами, но принесённый кабатчиком наполовину налитый стакан она выпила.

— Хоть жить теперь можно! — простонала женщина.

— Ну, так что ты решила, Адель? — спросил хозяин. — Я тебе добра желаю.

Адель вынула из сумки свирель. Она не издала ни единого звука.

— Нет, не возьму, — твёрдо отказалась она.

— Попробуйте хоть вы объяснить ей, какого блага она хочет себя лишить! — пылко обратился кабатчик к солдату и Мэг. — Вы представляете себе, что такое семимильные сапоги?

И он принялся страстно восхвалять достоинства этой волшебной вещи. Мэг слушала с жадностью.

— А ты их покажи, — предложил солдат, поглядывая на свою сварливую попутчицу. — Принеси, а мы посмотрим. Глядишь, Адель и передумает.

Кабатчик поспешил прочь и вскоре вернулся с парой поношенных и очень больших по размеру сапог.

— Они мне так велики, что спадут с ног при первом же шаге, — сразу определила Адель.

— На этот счёт не надо волноваться, — самодовольно объяснил хозяин. — Они придутся впору на любую ногу.

— А как они действуют? — поинтересовался Пахом Капитоныч, пряча улыбку.

— Надеваешь и — в путь. Идёшь, как в обычных сапогах, но путь проходишь… Даже представить трудно, какой путь они проделывают в десять минут.

— А по виду обычные сапоги, — с сомнение произнёс солдат.

— По виду обычные, а по сути волшебные.

— Приглядись к ним, Адель, — посоветовал Пахом Капитоныч. — Возьми в руки, осмотри, пощупай и подумай. Товар, конечно, добрый…

— Какой там товар? — всплеснул руками хозяин. — Я даром предлагаю. От чистого сердца. Мне они ни к чему, а девушке необходимы. Возьми их, Адель, пощупай, осмотри. Правильно солдат говорит, что сразу отказываться нельзя…

— Хозяин, налей-ка мне вина, что стоит на стойке в длинной бутылке. Сдаётся мне, что я пивал такое в Париже.

— Славное винцо! — обрадовался кабатчик, направляясь к стойке.

Солдат отвернулся от попутчиц, наблюдая за действиями хозяина, а Адель, недоумевая, взяла сапоги, казавшиеся тяжеловатыми для её ног. Она не понимала, почему Пахом Капитоныч изменил своё решение и посоветовал ей подумать, прежде чем отказываться.

И вдруг произошло неожиданное. Пока солдат сидел к ней спиной, хозяин раскупоривал бутылку, а Адель вертела в руках сапоги, Мэг вскочила, вырвала их у девушки и убежала в комнату, где оставались её вещи.

— Держите её! — завопил кабатчик, роняя на пол бутылку, смахивая туда же стакан и бросаясь за похитительницей.

— Лови! — поддержал его солдат, вскакивая, но не двигаясь с места.

Адель слышала, как орёт хозяин и стучит в запертую изнутри дверь.

— Гляди! — указал Пахом Капитоныч на окно.

Там мелькнула Мэг, легко и быстро перелетавшая через кусты. Она сейчас же скрылась из виду.

— Ушла! — кричал кабатчик вне себя от злости. — Вылезла в окно и…

— Не огорчайся, хозяин, — успокаивал его солдат. — Какая разница, кому достались сапоги, если ты всё равно хотел их подарить.

— Но я хотел, чтобы их получила Адель, — возразил кабатчик.

— Адели они не нужны, а Мэг пригодились. А если ты всерьёз хотел добра девушке, то ты его принёс. Знал бы ты от какого человека нас избавил! Она была готова рассорить нас с любым попутчиком, что и делала не раз. А теперь нам не надо о ней заботиться, потому что она быстро доберётся до дома. Спасибо тебе, хозяин.

Кабатчик взвыл, рухнул на стул и обхватил голову руками.

— Ох, и простак же я! — простонал он, мотая головой. — Вряд ли найдётся другой такой глупец, как я.

Пахом Капитоныч лукаво поглядел на Адель, и она поняла, что он нарочно подстроил так, чтобы Мэг заполучила сапоги и избавила несчастных спутников от своего невыносимого присутствия. Ей хотелось смеяться, но солдат предостерегающе поднял палец и молча указал на горевавшего кабатчика.