Было очевидно, что солдат обрекал себя на гибель, да и у Барбоса не было шансов выжить в неравном бою. Адель решила вызвать колдуна Жана, когда гномы приблизятся.

— Вы ещё и колдуете против нас, мерзкие оборотни? — возопил Дунро, на которого тоже напали блохи. — Вы не люди, а самые злостные чародеи!

Армия гномов бежала, потрясая копьями и топорами и почёсываясь.

Корова быстро разобралась в обстановке и, поняв, что сможет выместить накопившуюся ярость на странных пришельцах, опустила голову и с рёвом бросилась на них с намерением поднимать на рога, сшибать с ног, лягать и топтать непрошенных гостей. Барбос с рычанием понёсся следом.

При виде длинных острых рогов разъярённого чудовища гномы побросали оружие и кинулись наутёк. Такой быстроты корове ещё не приходилось видеть, и она неслась вдогонку, яростно мыча и от бессилия их нагнать лягая воздух задними ногами. Барбос, не испытывавший такого острого бешенства, с весёлым лаем носился по траве.

Устав, оба животных вернулись. Погоня на время отвлекла их от зудящих укусов, но теперь они вновь испытывали прежние страдания.

— Что случилось с гномами? — недоумевала пани Иоанна. — Их узнать нельзя. Чего они хотели от нас?

Это оставалось для всех загадкой, но сейчас им было не до гномов.

— Ищи свою траву, пани! — умолял Пахом Капитоныч. — Пропадём ни за грош! Более мерзкой смерти я не видывал!

В темноте пани Иоанна осматривалась особо старательно.

— Ищите и вы. Это довольно высокое растение с плоскими жёлтыми цветками, собранными на одной веточке близко друг к другу.

Вокруг была только низкая полусухая трава, полная блох.

— Поищу и я, — решил Барбос, не зная, какие ещё кувырки способны прогнать безжалостных насекомых.

Он принялся быстро бегать то в одну сторону, то в другую, всё больше отдаляясь от группы. Корова, мыча и брыкаясь, следовала за путешественниками.

Может, при других обстоятельствах Адель решила бы, что времени прошло немного, но так как минута пытки длится бесконечно, то она решила, что прошли столетия, прежде чем примчался Барбос с известием, что нашёл нужную траву. Все побежали за ним, но каково же было их разочарование, когда пани Иоанна определила, что это не то растение. Однако здесь полусухая трава сменилась сочной зеленью, и иные растения достигали большой высоты. Все с понятным энтузиазмом принялись рыскать по этим покрытым блохами зарослям.

— Вот и оно! — обрадовано закричала пани Иоанна.

Растение не было ничем примечательно. Адель не раз видела его в своей прежней жизни. Она даже играла его цветочками, собранными в тугой пучок. Знать бы ей тогда, с каким нетерпением будет она искать его в будущем!

— Что с ним делать? — спросил Пахом Капитоныч.

— По правилам, надо сварить его цветы и отваром натереться. Но у нас нет дров… Может, попробовать натереться его соком? Не знаю, не разъест ли он кожу…

— У нас и кожи-то не осталось, — отмахнулся Пахом Капитоныч.

Он принялся растирать в ладонях жёлтые цветы и обтираться полученной кашицей.

— По-моему, помогает, — весело сообщил он.

Все, как по команде, набросились на растение. Адель убедилась, что растирать цветы трудно, а натирать ими тело — ещё труднее, но выбирать не приходилось. Пробовали натирать и Барбоса с коровой, но результат был ничтожный, а уж о том, чтобы натереть маленького котёнка, нельзя было и думать.

— Теперь мне кажется, что они кусают не меньше прежнего, — сообщил солдат.

— Нужен отвар, — беспомощно оправдывалась пани Иоанна.

Барбос полетел искать что-нибудь, пригодное для топлива. Корова превратилась в совершенно бешеное животное и скакала вокруг людей, храпя, лягаясь и сверкая белками глаз.

— Есть дерево, а под ним хворост! — восторженно сообщил Барбос.

И все бегом бросились за собакой. Она привела их к одинокому полузасохшему дереву неведомой Адели породы. Вокруг валялись сучья и ветки.

— Это то, что нам нужно! — обрадовался Пахом Капитоныч.

Адель так измучилась, что уже не верила в спасительный отвар. Она даже с мазохистским чувством подумала, что есть виды деревьев, которые не горят. Однако костёр разгорелся, и вскоре котелок с водой забулькал на огне. Когда вода закипела, в неё положили побольше цветов, чтобы отвар получился погуще, а потом остудили.

Первыми натёрлись спасительным снадобьем пани Иоанна и Стась, а остальные с мрачным смирением готовили следующую порцию.

Когда Адель стала втирать в себя тёмно-жёлтый, даже коричневатый отвар, ей стало сначала немного полегче, а потом она убедилась, что блохи избегают участков кожи, уже обработанных резко пахнущей жидкостью, да и зуд постепенно прекратился.

Пахом Капитоныч с двух раз намочил шерсть Барбоса и сильно растёр его тело. Пёс только кряхтел от удовольствия. Такой же процедуре подверглась и корова, но на неё пошло гораздо больше отвара. А котёнка попросту искупали в котелке с первой же порцией остывшего отвара. Пахом Капитоныч подверг себя обработке самым последним.

— Спасибо, пани, ты спасла нас всех, — с чувством проговорил он. — Век буду тебе благодарен.

— Э, солдат! — отмахнулась довольная женщина. — Нашёл о чём говорить!

Решено было здесь же устроить длительный привал. На костре приготовили вкусную еду, с аппетитом поели, запили горячей водой и легли спать, распределив дежурства. Когда как следует отдохнули и опять поели, выяснилось, что блохи бесследно исчезли, словно их и не было.

Корова, отдохнувшая и не терзаемая маленькими врагами, оказалась добродушнейшим существом. Даже Адель, как городская девушка побаивающаяся подобных животных, гладила её без опаски.

— Откуда ты пришла? — спросил солдат, убедившись, что молока у неё нет и в этом отношении она им пользы не принесёт. — Ты, наверное, заблудилась, и надо отыскать твоих хозяев.

— Я к ним не вернусь, — решительно объявила корова. — Больше я не хочу терпеть побои. Хозяйка меня избивала и хворостиной, и палкой, и граблями. Прежде, чем подоить, она била меня ведром, а потом забрала у меня моего телёнка и куда-то его увела. Больше я его не видела.

— У тебя скоро будет другой телёнок, — утешил её солдат.

Барбос слушал корову с сочувствием и большим пониманием. Ему были хорошо знакомы все предметы, перечисленные страдалицей.

— А хозяин стал всё чаще напиваться пьян и завёл привычку бить меня оглоблей. Я туда не вернусь.

— Оглобля — самая скверная вещь, — поддержал её Барбос. — Палка мне тоже не по душе, но с оглоблей ни в какое сравнение не идёт.

— Ну, так мы тебя не отправим обратно, — решил солдат. — Пойдём с нами. Конечно, путешествовать тебе тоже ни к чему, но в пути мы можем встретить каких-нибудь добрых людей, у которых тебе будет хорошо.

Пани Иоанна чуть не рассмеялась. И правда, этот чудаковатый солдат готов был взять под свою защиту весь мир.

— Я пойду с вами, — решила корова. — Но прежде, чем остаться, я пригляжусь к хозяевам и решу, добры ли они.

— Я бы и сама тебя взяла, — с сожалением сказала пани Иоанна, — да живу очень далеко отсюда, тебе не дойти.

— А как тебя зовут? — спросил Пахом Капитоныч.

— Рыжуха.

— Хорошее имя, — одобрил солдат.

Оказалось, что корова отлично помнила про нападение блох, но начисто забыла про свои дикие прыжки и отчаянное лягание. По-видимому, она была в совершеннейшем беспамятстве от боли. А когда она узнала, что прогнала целое войско гномов, то была поражена.

— Я никогда никому даже в шутку не угрожала, — заявила она. — Я молча терпела побои и ни разу не лягнула даже ведро. Наверное, это блохи довели меня до такого состояния. Подумать только: я выиграла битву!

И она отправилась щипать траву и размышлять.

Дурачок вёл себя весьма таинственно. Он что-то шептал себе под нос и с самым уморительным видом умолкал, когда на него смотрели, отходил в сторону и отворачивался. Своими действиями он насторожил и озадачил всех. Путём долгих уговоров встревоженная пани Иоанна убедила его сказать, что его тревожит. Стась долго мялся и усмехался, а потом разжал ладонь и показал некрасивое железное кольцо с надписью на непонятном языке.