– Но куда вы отвезете сейчас все эти деньги? – напрямик спросила Анна.

Марио снова поднял руку, словно защищаясь от удара. Он говорил быстро и четко.

– Анна, ты заставляешь меня волноваться. Ты как будто бы испытываешь собственнические чувства по отношению к этим деньгам, что внушает обеспокоенность. Не в этом был замысел.

– Я просто не знаю, что вы собираетесь с ними делать.

– Я не собираюсь делать с ними ничего особенного, всего лишь оставлю в безопасном месте, чтобы власти смогли их там обнаружить и использовать по своему усмотрению.

Майлз посмотрел на Анну и удивился, заметив, что та сильно обеспокоена. Он никогда раньше не осознавал в должной мере, что испытывают другие люди. Мотивы других людей и изменение их настроения, в особенности у женщин, всегда были для него покрыты мраком. Теперь же он смотрел на Анну и видел, что та была сильно взволнована, может быть, слегка сердита и очень подозрительна. Это выражалось в образовавшихся упрямых складках на ее лбу, вокруг глаз, а также в том, как необычно Анна искривила губы. Она думала, что Марио и Филипп собирались украсть те деньги, которые они привезли. Майлз хотел помочь. Он в самом деле хотел вмешаться и помочь, а не наблюдать за происходящим издалека, отгородившись от него. Он был полностью вовлечен в то, что происходило вокруг него, был неотделимой частью этого.

– Анна, – сказал Майлз.

Она бросила на него взгляд. Выражение ее лица не изменилось.

– Что?

– Не о чем беспокоиться. Во-первых, эти деньги ничего не стоят. Там стоит фургон, загруженный просто причудливо напечатанной бумагой, непригодной даже для того, чтобы делать на ней заметки или лепить из нее кукол из папье-маше. Марио делает нам огромное одолжение.

Анна пристально глядела на него с нескрываемым недоверием.

– Я не доверяю Марио.

– А я доверяю, – сказала Пола.

– А меня так даже не волнует, доверяю ли я ему или нет, – заявил Майлз. – Я сделал то, что я намеревался сделать, и теперь чувствую себя гораздо лучше.

– Это хорошо, – сказала Анна, смягчившись на секунду.

Марио тяжело вздохнул. Они все повернулись в его сторону, но он ничего не сказал. Лишь покивал головой, делая им знак продолжать.

– Что? – спросила Анна.

– Я просто думаю, что вы сами должны решить этот вопрос. В настоящий момент это все ваше, я бессилен.

– А Филипп? – спросила Анна.

– Он сделает так, как я ему велю, – прямо сказал Марио.

Они все посмотрели на Филиппа, который вдавил окурок в блюдце и коротко им улыбнулся.

– Я ничего не буду говорить.

– Ладно, – сказала Анна. Она присела к кухонному столу напротив Марио. – Берите деньги. Но если я когда-нибудь узнаю, что вы их присвоили, то я выслежу и убью вас.

Марио рассмеялся, немного нервно.

Филипп откашлялся и поднялся.

– Простите. Да, мы должны идти, – сказал Марио, тоже вставая. – Поверьте, я чувствую себя весьма неловко. Словно ваше недоверие испортило воздух. Мы все встретимся сегодня вечером – не здесь, в гостинице. У меня в номере. Как насчет «Ковент Гарден» на Сент-Мартинз-лейн? Вам знакомо это место, Майлз?

– Да, очень хорошо знакомо, гостиница находится прямо напротив моего офиса.

– Прекрасно. Мы встретимся там в восемь часов вечера. Тогда мы все и объясним друг другу. Все согласны с этим?

Майлз и Пола кивнули. Анна продолжала сидеть молча.

– Анна? – спросил Марио.

– Ja, [24]– ответила она и бросила ключи от фургона в раскрытую ладонь Филиппа.

– Хорошо, тогда увидимся позже.

Филипп открыл дверь, и они с Марио вышли из кухни. Майлз и Пола проследовали за ними по коридору. Филипп открыл дверь и осторожно выглянул на улицу. Он сделал легкий жест рукой Марио, и они вместе вышли из дома. Майлз и Пола стояли у входной двери и наблюдали, как те пересекли улицу и сели в фургон: Филипп сидел на месте водителя, Марио казался ребенком на пассажирском кресле.

– Я возвращаюсь домой, – сказала Пола.

Майлз посмотрел в довольно улыбающееся лицо женщины, о которой он знал больше, чем кто-либо другой. На нем застыло выражение безмятежного спокойствия. Они крепко обнялись на пороге.

– Спасибо, Пола, – сказал Майлз, глядя через ее плечо на исчезающий фургон.

– Что я такого особенного сделала?

– Просто была замечательным человеком. С которым я действительно рад был познакомиться.

Пола кивнула. Майлз улыбнулся ей. Они разомкнули объятия, но остались держаться за руки. Не как влюбленные друг в друга – Майлз четко ощущал разницу. Пола вовсе не пыталась сейчас заигрывать с ним. Она хотела быть близким другом. Это совершенно ясно читалось в ее поведении, и Майлз был счастлив. Все, что происходило вокруг, он ощущал. Очень странно.

– Увидимся в восемь, – сказала Пола и легко поцеловала его в щеку.

– Ты уходишь прямо сейчас?

– Мне нужно поспать. Я, как Анна, только наоборот. Ей нужно было проснуться, мне нужно поспать. Я так устала, что не дождусь момента, когда заберусь в кровать. Одна. Кроме того, вам с Анной сейчас лучше будет наедине.

Пола улыбнулась и спустилась по широким ступенькам большого таун-хауса.

– Пока, – сказал Майлз. – Приятных снов.

Он закрыл дверь. В доме ощущались прохлада и свежесть, стояла замечательная тишина. Темнота коридора была не гнетущей, а лишь волнующей воображение. Майлз ощутил прилив веселья, ему немедленно захотелось увидеть Анну. Он прошел по темному коридору, мягко ступая по гладко отполированному полу. Он открыл двери кухни, и Анна повернулась к нему.

– Они все ушли?

– Да.

Анна встала и выдохнула:

– Я очень рада.

– Почему? – спросил Майлз с улыбкой.

– Я хочу тебя.

– Я тоже хочу тебя, – сказал он.

Дональд Купер был из тех, кто воспринимал преследование полиции как дополнительно брошенный вызов. Он тренировался каждый день, он не позволил себе отрастить живот, как большинство парней. Забравшись в кабину машиниста локомотива, Купер ощутил себя в привычной обстановке, оказавшись перед лицом опасности. Пол был залит липкой кровью, но для такого человека, как Дональд Купер, вид пролитой крови не был чем-то новым.

Когда треск вертолета над головой немного стих, он распахнул дверь и спрыгнул на твердую насыпь полотна. Небо оставалось чистым, но было ясно, что вертолет где-то поблизости. Оглянувшись в последний раз по сторонам, Дональд нырнул головой вперед в сточную канаву. Пробираясь по грязи, он ощущал себя свободным человеком, участвующим в приключении.

Купер выглянул из канавы и увидел, что вертолет продолжает кружить над брошенным локомотивом. Ему нужно было убраться отсюда подальше, и поскорей. Ему не улыбалось предстать перед судом за убийство четверых полицейских и машиниста поезда. Не считая этого, все было не так уж плохо.

Конечно, им помешали выполнить основную задачу – взять деньги, но Купера это не расстраивало. Тем не менее, поскольку задержали почти всю группу, кто-нибудь обязательно должен был расколоться. Ему уже приходилось наблюдать, как это происходит; он сам помогал расколоться заключенным, используя свою власть. Сейчас главное – побыстрее покинуть страну, поэтому ему требовалось как можно скорей добраться до Гастона Белла.

Купер побежал вдоль канавы, пригибая голову. Он услышал нарастающий стрекот вертолета и нырнул под густой терновый куст, растущий на углу поля. Когда шум рубящих воздух лопастей стих, он посмотрел на небо. Они сообщили координаты группам поддержки и улетели. В любой момент весь район может наполниться полицейскими. Нельзя терять времени. Дональд выбрался из канавы, огляделся, увидел в отдалении частную усадьбу и бросился бежать к ней через поле. По сравнению с прыжками по продуваемым ветрами торфяникам на Фольклендах, с полной выкладкой и пулеметом, это было легко.

Домики выглядели чистыми и опрятными, забор между приусадебными садами и полем, по которому он бежал, был низким, сделанным из металлической сетки. Купер бежал вдоль забора, высматривая потенциальное убежище. Он видел, что в домах были люди, но не много. Маленький ребенок, игравший в саду возле одного из домов, слегка испугался, когда Дональд пробегал мимо.