Майлз осмотрел устройство, ярко-желтое, на вид совсем новое. Он быстро понял, что аппарат не принимает фунты. Пола тоже заметила это и пристальней посмотрела на него.

– Черт, счетчик новый! Он принимает только евро. У меня их нет.

Майлз порылся в своих карманах. У него была небольшая горсть разной мелочи, включая несколько завалявшихся американских монет.

– Я даже не знаю, как эти евро выглядят, – сказал Майлз. Он нашел монетку, на которой было выбито слово «евро», и бросил ее в щель аппарата. На маленьком жидко-кристаллическом дисплее высветилась надпись «10 минут».

– Сколько времени нам понадобится?

– А сколько у нас денег? – спросила Пола.

– Около пятнадцати миллионов, так что, я думаю, мы можем позволить себе опустить еще монету, – сказала Анна.

Майлз бросил еще одну монету и посмотрел на Анну. Она выглядела блестяще: волосы были зачесаны назад, а ее темные глаза смотрели прямо на него. Она не выглядела ни сумасшедшей, ни сонной. Она была прекрасна.

Анна проверила еще раз, закрыла ли она дверь, и трое преступников-дилетантов поднялись по ступенькам к входной двери. Ее открыл Филипп еще до того, как они успели позвонить. Он оглядел улицу, пропуская их в дом.

– За вами гнались? – спросил он театральным шепотом.

– Нет, – спокойно ответила Анна. – Мы очень долго и медленно ехали по маршруту, и я все время наблюдала в зеркало.

– Они знают, что вы так будете себя вести. Их готовят к этому, – прямо сказал Филипп. Анна улыбнулась ему, но не отгораживающейся улыбкой, она выглядела по-настоящему счастливой.

– Я поворачивала без предупреждающих сигналов в неположенных местах и смотрела, не следует ли какая машина за нами. Таких не было. Мы останавливались на обочине и смотрели, не остановится ли кто-нибудь за нами или не посмотрит ли на нас, проезжая мимо. Таких тоже не оказалось.

– Как вы добрались сюда так быстро? – спросил Майлз.

– Мы вылетели из Ле-Туке, – сказал Филипп, бросив на улицу еще один взгляд перед тем, как закрыть дверь. – Марио на кухне.

Они пошли следом за Филиппом по коридору. Марио сидел за столом, виду него был измученный.

Все трое встали в ряд перед ним. Майлз улыбался. Он посмотрел на Анну с Полой, на лицах у тех тоже были широкие улыбки.

– Я воспринимаю это как добрый знак? – спросил Марио.

– Очень добрый, – согласилась Анна.

– Все прошло блестяще! – сказал Майлз.

Пола просто кивнула.

Майлз ощутил внезапный приступ чувства сострадания, когда увидел, как задрожало лицо Марио. Слезы струились по его щекам, плечи беззвучно подрагивали. На нем была полинявшая серая футболка, обнажавшая его руку впервые с того времени, когда Майлз сидел с ним голым перед камином в Хаттоне. Он смотрел на них так, как ребенок на своих давно потерянных родителей.

Степень взволнованности Марио напомнила Майлзу кадры кинохроники, на которых он видел беженцев, чья привычная жизнь была уничтожена войной. Он ощутил комок в горле, и из его глаз тоже потекли слезы.

Марио поднялся, его высохшая рука покачивалась слегка каждый раз, когда он вздрагивал от всхлипа. Они все, кроме Филиппа, который курил, прислонившись к кухонной мойке, обнявшись, собрались в круг. Майлз крепко поддерживал Марио, Анна и Пола также обвили их своими руками. Майлз похлопывал Марио по спине. Тот все еще рыдал. Никто ничего не говорил, но Майлз понимал, что происходило в данный момент.

Наконец Марио отстранился слегка и посмотрел на них.

– Я уже потерял надежду. Я просто сидел здесь, полностью разбитый. Я не верил, что снова когда-нибудь увижу вас, – сказал он между всхлипами. – Я знаю, вы не опаздывали, но не в этом дело – я был просто убежден в том, что вас поймают или случится еще чего хуже. Это было ужасно.

– Мы в порядке, – успокоила его Анна.

– Вы в самом деле сделали это? – спросил Филипп.

– Здесь недалеко припаркован белый грузовой автофургон, внутри которого находятся пятнадцать миллионов фунтов, – сказал Майлз. – И я тоже в нем ехал.

– Это было нелегко, но нам удалось, – сказала Анна.

Марио повернулся к Поле. Та улыбнулась ему и поцеловала в щеку.

– Спасибо, – сказала она тихо.

Он долго смотрел на нее, затем улыбнулся сквозь слезы.

– Ты не собираешься сказать что-нибудь еще?

Пола улыбнулась и покачала головой. Марио, смахивая слезы с глаз, повернулся к Майлзу.

– Вы сказали, что ехали в фургоне? В машине, движимой природным топливом!

– И не только в нем, я прокатился также в автомобиле, по-настоящему быстро глотающем топливо монстре, которым Анна управляла в высшей степени искусно. Мы мчались… как быстро мы ехали, Анна?

– Мы разгонялись до максимальной скорости сто шестьдесят семь миль в час.

– Она просто чудо, Марио. Не могу в это поверить. Хотя я ненавидел вас в тот момент, когда понял, что это все подстроено вами.

– Я понимаю, – сказал Марио. – Я очень хорошо понимаю. А компьютер в самом деле перехватил управление?

– Все было как во сне! Всю дорогу в тоннеле нам едва приходилось давить на педали.

– Это была фантастика, – согласилась Анна. – Приборы ночного видения оказались чрезвычайно полезными, но я думаю, мы бы справились и без них.

Марио шмыгнул носом, вернулся к своему креслу и сел в него.

– Я не знаю, что делать теперь, вы все так изменились. Я чувствую, что вы теперь поможете мне. Я доведен до отчаяния, я не могу присматривать даже за собственными детьми.

– А где Макс и Джосси? – спросил Майлз, в глубине души надеявшийся их снова увидеть.

– Они снова у своей матери, с ними все в порядке, – сказал Марио. – Я отвез их к ней до того, как мы отправились во Францию. Макс без умолку рассказывает всем о дяде, который купил ему компьютерную приставку.

Он снова замолчал. Майлз улыбался.

– Я не могу понять, как вы сделали это, – сказал Марио. – Задача была практически невыполнимой. Это невероятный эксперимент, и также полностью обескураживающий. Разве я смогу рассказать кому-нибудь о нем? Мой самый большой успех за всю практику, но я не могу публично заявить о нем.

Филипп кашлянул и постучал по циферблату своих часов. Марио повернулся и сердито посмотрел на него.

Да знаю я, знаю!

– Что? – довольно резко спросила Анна.

Марио вытянул перед собой руку, словно прикрываясь.

– Все так неправильно. Мне хочется посидеть с вами за чайным столом, послушать вашу историю. Мне хочется узнать, как все происходило в подробностях. Мы слушали радио, но об этом ничего не говорилось. Мне хочется обо всем услышать немедленно, но если мы хотим остаться в безопасности, то я должен сопроводить Филиппа, чтобы вернуть эти деньги немедленно.

– Мы понимаем, – ответил Майлз. – Все нормально, мы ведь так и договаривались.

– Я хотела бы поехать тоже, – сказала Анна.

Наступило неловкое молчание. Женщина глядела на Марио без явной угрозы, но с очевидным вызовом. Майлз тут же ощутил, что Анна не доверяет ему, и удивился самому себе, тому, как легко он ухватил суть. Его нервные окончания превратились из тупых инструментов находившихся в зачаточном состоянии органов чувств в чуткие рецепторы мельчайших колебаний.

Марио посмотрел на Филиппа, который пожал плечами и выпустил струю дыма. Снова повисло молчание. Марио вздохнул. Казалось, он изучает свою беспомощную руку, лежащую на столе. Наконец он посмотрел на Анну.

– Я не думаю, что это будет уместным.

Майлз почувствовал себя неловко. Атмосфера на кухне заметно изменилась. Он не мог точно сказать, что происходило, но ему это совсем не нравилось. Майлз чувствовал себя смущенно и неловко. Он вспомнил, что давно не ел, и подумал, что, может быть, от этого изменился уровень содержания сахара в крови.

– Почему это будет неуместным? – спросила Анна.

Марио улыбнулся.

– Дело в следующем, – сказал он мягко. – Вы только что совершили очень тяжкое преступление. Вы теперь в безопасности. Похоже, что никто не знает, что вы были замешаны в этом – на вас нет досье в полиции, у них нет отпечатков пальцев и следов ДНК, которые могли бы вывести на вас. Риск, которому подвергаем сейчас себя мы с Филиппом, возвращая эти деньги, достаточно велик. Тем не менее мы должны это сделать, это наша сторона сделки.