Он надел блейзер и вышел наружу через парадную дверь.

– Что, черт тебя побери, ты здесь делаешь? – спросил он владельца автомобиля, крепко сложенного мужчину с бородой.

– Приехал немного посплетничать, бригадир, – прогрохотало в ответ. Дональд Купер обладал невероятно глухим голосом, исходящим из глубины необычно большого тела. – Получил твое сообщение, подумал, не заехать ли.

– Ради бога, ты ведь знаешь, что эта территория вне игры!

– Садись в машину, хватит красоваться, – сказал Купер. Гастон Белл оглянулся на дом. Никаких признаков миссис Славик. Остается надеяться, что она ничего не заметит. Он забрался на сиденье.

– Не доставай меня, я и так уже завелся, – сказал Дональд Купер, медленно выезжая с подъездной дороги. – Я проделал весь этот путь не для того, чтобы ты гонял меня взад-вперед. Как продвигается наше дело?

Дональд Купер служил в «зеленых жилетах», как и Гастон Белл, хотя и не двадцать лет, как тот. Это не мешало ему при случаеназывать себя «бригадиром Баллом». Недавно он нанял в качестве водителя человека по фамилии Редфорд. Также бьющий «зеленый жилет», с отличными рекомендациями, еще Редфорд свел его с крутыми ребятами из числа бывших военнослужащих. Полезное знакомство, но только не тогда, когда они приходят в твой дом.

Гастон Белл многое испытал с тех пор, как оставил службу в армии. Он сильно изменился. В начале сорока лет он пережил кризис, настолько сильный, что ему пришлось прибегнуть к услугам профессионального психотерапевта. Неразумно было бы раскрываться перед прирожденным солдатом вроде Купера. Признак душевной слабости, уязвимости немедленно подтолкнул бы Купера перехватить инициативу. Он должен был быть твердым.

– Это полное нарушение порядка, – сказал Гастон Белл. – Ты знаешь меня, Купер. Причина, по которой я для вас очень полезен, заключается в том, что я нахожусь в стороне. Никаких контактов. Правило номер один.

– Все это фигня, бригадир, – сказал Дональд, сворачивая к Мэйденхэду. – Это исключительный случай. Это самое большое дело в истории, и нам пора начинать подбирать команду.

– Я это знаю. Я также знаю, что нам нужно это делать тихо.

– Я как раз помалкиваю. Ты не станешь обвинять меня в болтовне, не так ли, Гасти?

Дональд сердито посмотрел на Гастона, угроза сочилась из каждой поры его большого лица. Гастону Беллу всегда удавалось скрывать свой страх перед этим огромным человеком, но любой, получив такой взгляд, сразу поймет, что он в опасности. Дональд Купер был награжден за заслуги на Фольклендах, но некоторые из его наиболее зверских подвигов были скрыты от командования его непосредственными начальниками. Купер был толковым солдатом, но он допускал чрезмерное насилие, это было слишком даже для армии.

– Нет, конечно, нет, – сказал Гастон. – Но в данной ситуации все дело может быть погублено одним идиотом на второстепенных ролях, распускающим язык в убогом борделе.

Дональд кивнул, не отрывая взгляд от дороги. Он выглядел глубоко погруженным в свои мысли.

– Верно, – сказал он. – Прими к сведению, одному идиоту с периферии уже заварили пасть намертво.

– Малыш Микки Пилчер? – спросил Гастон, упомянув имя коллеги, который слишком много знал и не боялся делиться со всеми своими знаниями. Гастон получил зашифрованное послание в самоуничтожающемся файле, узнав, что Микки Пилчер не представляет больше угрозы.

– Я не называл никаких имен.

– Ну и прекрасно, – сказал Гастон, пытаясь не думать о событиях, которые, возможно, имели место. Он взглянул на огромные руки Дональда, ухватившие рулевое колесо, словно он пытался удержать машину на месте.

– Значит, нам нужно встретиться, – сказал Дональд. – Давай в следующий вторник у Джорджа? – Он громко рыгнул, с этой его привычкой Гастон никак не мог смириться. – Харрис и Пиккеринг могут сделать это. Я хочу держать команду в полной готовности.

– Да, хорошо. Во вторник. Нам еще нужно организовать чертову кучу всего, если мы собираемся провернуть это дело. Это просто кошмар с логистикой.

– Ты знаешь меня, Гасти. Мне нравится логистика, особенно кошмарная.

Майлз понимал, что это не могло дальше так продолжаться. Он разглядывал обломки. «Дайсон» выдолбил большую дыру в деревянном полу, который он сам настелил. Майлз заодно сломал подножку дорогущего обеденного стола.

Донна была права, он повел себя, как ребенок, впрочем, не так – когда он был ребенком, он никогда ничего не разбивал. Теперь же, будучи взрослым, он швырнул любимую игрушку через всю комнату и разбил ее.

Майлз пошел на кухню и включил радиоприемник. Он стоял на наружном подоконнике, где света от солнца было достаточно для солнечной батареи.

Майлз присел к столу со стаканом пропущенной через фильтр воды и вполуха слушал радио, листая один из женских журналов Донны. На обложке рядом с фотографией пышущей здоровьем блондинки огромными буквами шла надпись: «ОРАЛЬНЫЙ СЕКС», ниже более мелким шрифтом было напечатано: «Давай меньше, бери больше – мы покажем тебе, как».

Майлз продолжал листать страницы, когда голос по радио привлек его внимание. Говорил явно американец. Все еще прислушиваясь к радио, Майлз уплыл мыслями назад в Сиэтл, к ряду высоких пихт на другой стороне улицы, на которой стоял их дом. Столько пространства, и такой свежий воздух по утрам.

Голос по радио принадлежал Брюсу Якичу, который, как его бесцветно представил комментатор, недавно стал победителем чемпионата по гольфу во Флориде в шестой раз.

Якич рассказывал о том, что перед чемпионатом он испытывал самый тяжелый упадок сил в своей жизни.

– Я был измотан, полностью истощен.

– И почему вы так считали? – спросил его интервьюер.

– Я не мог попасть по мячу. Я потерял свой стиль игры, – сказал Якич. – Я не мог избавиться от оцепенения. Я постоянно злился из-за того, что испытывал неудовлетворенность, но мне посчастливилось услышать об одном парне по имени Марио Лупо.

Майлз медленно повернулся и посмотрел на радио.

– Это тренер? – спросил интервьюер, в котором Майлз узнал известного диктора.

– Вовсе нет. Он мог бы быть прекрасным тренером, я думаю, но Марио не тренер. Он вроде психотерапевта, но настоящий, вы понимаете? С Марио вы проходите через такое… я не могу вам рассказать, что это было в моем конкретном случае, но сработало быстро, очень эффективно, и я вернулся в прежнюю форму.

– Значит, всего одна встреча с этим, э-э, Марио Лупо, и вы снова начали играть хорошо?

– Не просто хорошо, а лучше, чем я когда-либо играл. Я был абсолютно не готов к чемпионату. И, я вам скажу, я смог легко это преодолеть. Этот парень – гений. Хотя, думаю, ему бы не понравилось, что я его так называю.

– Похоже, что он человек экстраординарный. Может, расскажете поподробней?

– Ну, Марио довольно загадочен. Похоже, у него нет какого-то постоянного места жительства, хотя в Женеве имеется заведение, называемое институтом Лупо… Некоторые говорят, что оно находится в Милане. Не так просто увидеть Марио. Я думаю, что необходимо, чтобы вас ему кто-то представил. Он работает с очень влиятельными людьми: сенаторами, главами администраций и подобными им.

Беседа изменила направление, когда интервьюер представил психолога, который с сомнением относился к некоторым методам упомянутого психотерапевта, несмотря на то что они никогда не были освещены полностью. Психолог выразил свою озабоченность тем, что моментальное исцеление быстро проходит и иногда пациентам становится после этого еще хуже.

Майлз узнал этот медленный, скучный голос, который был неизбежной принадлежностью людей этой профессии. Он представил себя сидящим в кабинете этого психолога, отвечающим на вопросы о смерти своей матери и о том, как она повлияла на него. Все эти старые скучные теории о девятилетних мальчиках и их мамах. История об этом Лупо показалась интересней. Майлз подвинулся поближе и прослушал программу до конца. Когда ведущий заканчивал свою передачу, он вновь упомянул институт Лупо. Майлз записал информацию в блокнот, лежавший возле телефона. Донна никогда в нем ничего не записывала, используя вместо этого старые конверты, которые она всегда теряла.