– Если посмотрите вон туда, то увидите, что это очень большое здание.

Майлз посмотрел в указанном Анной направлении. Он не смог увидеть конца здания. Оно было слишком большим, чтобы быть настоящим. Казалось, что это произведение цифровой графики на компьютере.

– Длина его почти три километра, – с гордостью сказала Анна. – Это самый большой автомобильный завод на планете. Его крыша имеет большую площадь, чем территория Монако.

– Какой ужас! – сказал Майлз.

– Это впечатляет, – заметил Марио, сидевший на заднем сиденье этой странной маленькой машины.

Майлз повернулся к нему.

– Но это ужасно, Марио, ведь правда? Если только подумать, что они делают.

Майлз снова рассмеялся. Радость, похоже, больше не покидала его сердце. Даже несмотря на то, что он объезжал вместе со своими друзьями автомобильный завод, сидя в маленьком автомобиле без дверей и крыши, двигатель которого работает на бензине, рядом с дизайнером автомобилей и владелицей шести автомобилей. Все это казалось ему по-прежнему абсурдным, даже после эксперимента.

Майлз обсуждал это с Марио по пути в Ганновер. Хотя он ощущал, что полностью изменилось его отношение к себе, своей семье и передвижению по миру, его взгляды не изменились. Майлзу не захотелось немедленно научиться водить машину и купить целый парк гоночных автомобилей, что он вполне мог себе позволить. Он не желал отказываться от передвижения на велосипеде. Он не захотел отрастить длинные волосы или побриться наголо, он не стал одеваться в странные одежды. Майлз был тем же самым человеком, но стал лучше. Или нет? Его беспокоило, что, возможно, он не стал еще по-настоящему хорошим человеком, хотя и занимался благим делом.

– Вот здесь находятся главные сборочные линии «гольфа», – сказала Анна, когда они сделали очередной поворот и въехали в цех, не менее огромный, чем все предыдущие. Майлзу хотелось обойти все здание, но Анна сказала, что на это уйдет много дней. Оно был таким большим, что маршрут, по которому их повезла Анна, оказался протяженностью более двадцати километров. Причем они ни разу не выезжали из здания.

– И, как вы можете заметить, условия для труда здесь очень благоприятные.

У Майлза брови полезли вверх. Он бы не стал употреблять в данном случае слово «благоприятный», но там было действительно очень чисто и относительно тихо. Он ожидал больше шума и летящих во все стороны искр, но все грязные и опасные этапы процесса были полностью автоматизированными. Ряды сложных роботов сваривали детали корпуса почти беззвучно, огромные коробы двойных стеклопакетов отделяли рабочих от конвейерной линии.

Анна сделала еще один поворот и поехала вдоль рампы. Везде, куда бы ни посмотрел Майлз, на механических подставках, подвешенных к потолку, медленно передвигались автомобили или их детали. Тысячи метров автомобилей очень медленно двигались друг за другом, вскоре они снова начнут так же двигаться, но уже на запруженных улицах всех городов мира.

– По многим причинам это мой любимый участок сборочного процесса, – сказала Анна, когда они остановились возле огромного агрегата, работавшего без оператора, самостоятельно. – Мы называем это свадьбой. Здесь на корпус ставятся двигатель, ходовая система, колеса с тормозами. Мы видели их производство на предыдущих линиях. Вот эта машина доставляет их сюда и завершает весь процесс. Смотрите.

Майлз с Марио посмотрели. Корпус автомобиля, уже оборудованный оконными стеклами, боковыми зеркалами, креслами, стеклоочистителями – словом, всем, кроме двигателя и колес, подавался на площадку гигантской гидравлической системой, слишком сложной даже для Майлза.

Как только корпус замер на месте, под него были заведены двигатель и четыре колеса, и, как только они встали на свои места, десятки маленьких отверток и ключей, жужжа, вступили в действие. В мгновение ока родился новый автомобиль.

– Это поразительно, – сказал Майлз. – Так быстро.

– Каждые двадцать секунд с конвейера сходит новый автомобиль, – гордо сказала Анна.

– Черт возьми! – воскликнул Майлз.

– Впечатляет?

– Я не знаю. Уж больно много. Автомобиль каждые двадцать секунд? Слушай, а что же будет, когда весь мир заполнится ими?

Анна улыбнулась.

– Твои представления обо всем этом немного наивны, Майлз. Автомобили не вечны. Даже марки «фольксваген». Мы утилизируем огромное количество старых автомобилей. Только те, конечно, которые мы производим, потому что мы знаем, как они были созданы. Мир никогда не будет переполнен машинами.

– Все равно это безумие, – сказал Майлз.

Анна продолжала вести экскурсию. Ближе к концу Майлз чувствовал себя слегка подавленным. Они обедали в очень светлой и просторной заводской столовой. Из окна открывался прекрасный вид на канал, вдалеке за стеной серого моросящего дождя виднелся город Вольфсбург.

– Большое вам спасибо, Анна, это было очень познавательно. Я теперь вижу автомобили совершенно в ином свете, – сказал Марио.

– Я очень рада, что вы приехали, – ответила она.

Майлз поглядел в окно. Он не знал, что и думать, ощущая себя очень неуютно. Похоже, любить Анну будет делом нелегким.

Майлз прожил в Ганновере месяц, и дел в этот месяц хватало всем. У Анны был замечательный дом, большой старый дом в зеленом пригороде. В конце улицы остановка трамвая, повсюду много людей на велосипедах. По многим признакам движение в Ганновере было менее плотным, чем в Лондоне. Анна объясняла это лучшей системой регулирования движения и развитой системой общественного транспорта. Она сообщила Майлзу, что стала чаще пользоваться трамваем после того, как он остановился у нее.

Первые две недели Майлз в основном спал, принимал душ, ел и читал. Он читал жадно, читал все подряд, все, что мог найти. Прежде всего – английские газеты, полные статей о неудавшемся ограблении поезда. Были и предвещавшие конец света статьи о том, как слаб евро, о том, какой произошел неожиданный и значительный скачок цен в Великобритании после принятия новой валюты.

Майлз даже прочитал журнал «Хелло!» с пространной статьей о Поле Бентли и Монике Симпсон, которая, если верить корреспонденту, чувствовала себя «гораздо более счастливой» после того, как решила продать свой роскошный дом-дворец в Лондоне и основать приют в Кенте. Была там и фотография Полы с ее сыном, Масдаем, который выглядел счастливым и уравновешенным, как и его мать.

Большинство ночей Майлз проводил в своей комнате, уютном местечке на самом верхнем этаже угловой башенки, с фонариком на окне.

Анна сказала, что ей нужно время, чтобы привыкнуть к нему, и что ее семье нужно узнать жениха получше. У Марио была своя отдельная квартира в полуподвальном помещении, и, как только они поселились в уютном старом доме, он снова приступил к работе.

Первую неделю Марио провел в кровати. Майлз кормил его супом и витаминными добавками. Они о многом разговаривали, и тогда же Майлз познакомился с Милой, работавшей ранее у Марио. Она навестила их, приехав из Женевы, а потом согласилась надолго переехать в Ганновер.

Майлз в конце концов согласился выполнить несколько разовых поручений Марио, хотя сначала это его сильно смущало. Майлзу не хотелось пойти по пути Филиппа, но Марио заверил его, что в этом не будет необходимости.

Молва о том, что Марио Лупо вернулся к практике, распространилась быстро. На контакт с Милой вышли несколько новых клиентов.

Не только возвращение Анны к работе, но и произошедшие в ее характере перемены настолько поразили ее боссов, что в течение недели она получила повышение, став начальником отдела.

Однажды, беседуя со своим начальником, Анна узнала, что тот испытывает сильную подавленность без видимых на то причин.

Так что их сегодняшний визит в Вольфсбург преследовал две цели: экскурсия, которую они уже совершили, а также знакомство Марио Лупо с Хейнцом Стивесантом, начальником маркетингового отдела «Фольксвагена», которое вот-вот должно было состояться.

Увидев приближающегося к их столу герра Стивесанта, Майлз уселся поудобней, сложив на столе руки. Трудно угадать, что сейчас произойдет, но в любом случае это обещает быть очень и очень интересным.