Майлз не хотел оказаться снова пригвожденным к полу или вдруг почувствовать охотничий нож у своего горла. Филипп показался ему законченным убийцей.

– Я ничего не ломаю, – заверил его Майлз, держа обе руки на весу. – Но я хочу сказать, что, по моему мнению, план не удастся осуществить. Даже у меня это вызовет трудность, а я езжу на велосипеде каждый день. Велосипеды окажутся неустойчивыми. Если мы поедем в темноте, на них невозможно будет держать равновесие. Деньги станут нас тормозить, и, в конце концов, нам придется просто катить велосипеды, идя пешком. И еще, даже если мы доберемся до конца тоннеля, нам придется преодолеть три железнодорожных пути, чтобы добраться до автомобильной стоянки. – Майлз порылся в ворохе схем на столе и вытянул большой снимок аэрофотосъемки въезда в тоннель. – Смотрите, мы появимся вот отсюда. И должны попасть вот сюда. – Он показал пальцем на стоянку для автомобилей в северной части комплекса. – Каждый раз, когда мы будем пересекать рельсы, мы будем оказываться в поле зрения камер службы безопасности, наземных технических служб и полиции! – Он выкрикнул последнее слово, затем быстро взглянул на Филиппа. – Я ничего не сломал, правильно?

Филипп почти по-доброму улыбнулся.

– Нам придется попробовать, – сказал он. – Я все устрою.

Гастон Белл наблюдал за тем, как линия горизонта медленно накренилась в тот момент, когда самолет начал поворачивать. Его правая рука спокойно удерживала рукоятку между ног, а ступни контролировали педали руля направления уверенными и мягкими движениями – Гастон был, по-видимому опытным пилотом. В молодости он даже установил рекорд по высоте подъема, который продержался три года. Самолеты он любил больше всего на свете. Он научился управлению ими еще мальчишкой, у своего дяди, управляющего авиазаводом. Стояла идеальная погода: все небо в плотных кучево-дождевых облаках. Легко поднимаясь по спирали вверх, он слышал лишь шелест ветра по крыльям и слабое поскрипывание корпуса при подъеме все выше и выше.

Гастон посмотрел на часы: полет длился уже три четверти часа, пора было возвращаться.

Но посадка его абсолютно не привлекала. Здесь он был свободен, рядом с ним не было ничего, кроме воздуха, в котором он и парил. Он не взял с собой даже мобильного телефона, а для человека вроде Гастона Белла это было радикальным шагом.

Он поддерживал радиосвязь с диспетчерской вышкой Лашам, находящейся в семи тысячах футов под ним, но ему не требовалось говорить ничего, лишь запросить разрешение на посадку.

Гастон совершил маневр снижения. Аэродром появился перед ним: старая взлетно-посадочная полоса, главные ворота, а затем длинное низкое здание, тянувшееся вдоль западной стороны аэродрома. В нем располагались клуб летчиков и бар. И тут пилот мгновенно опознал объект, находящийся рядом с его «БМВ» спортивной модели. Даже с высоты в две тысячи футов Дональд Купер выглядел как грязное пятно на фоне ослепительно красивой природы Хэмпшира.

Гастон вновь посмотрел на часы. Ему нужно было возвращаться. Хотя он не боялся Дональда и хорошо осознавал, что он слишком важен для того, чтобы стать для него мишенью, но этот человек был настолько неуравновешен, что мог потерять самообладание в любой момент.

Гастон нажал рукоятку от себя и испытал знакомое ощущение в животе, когда самолет начал снижение.

Десятью минутами позже кончики крыльев его самолета коснулись травы, когда он, наконец, полностью остановился. Пилот произвел идеальную посадку, и в течение нескольких минут он воспринимал только вещи, находившиеся в непосредственной близости. Серьезные претензии гальванической компании из Уэйкфилда, затянувшийся на несколько месяцев проект в Гонконге, даже Дональд Купер – все было забыто. Он был просто летчиком, приближающимся к земле.

– Ни за что не дам заманить себя в одну из таких смертельных ловушек, Гасти, старый ты фанат, – сказал Дональд, когда Гастон прошел к нему через все широкое травяное поле.

– Это чудесное ощущение, Дональд. Обязательно как-нибудь попробуй. Это единственное, что меня расслабляет.

– Мне некогда расслабляться, я работаю как проклятый, от рассвета до заката.

– Я знаю, Дональд, и мы все тебе за это благодарны. Хочешь выпить? Мы могли бы сесть на веранде клуба.

– Неплохое предложение, – сказал Дональд, и двое мужчин направились к зданию в отдалении.

– Все готово?

– Какое там! Я лишь спланировал маршрут. Мы перехватываем его просто идеально, Гасти. Я растряс свой «чероки» по трассе МЗ и одолел расстояние за полтора часа. Но вес был меньше тонны. Пятидесятитонный автопоезд ни за что не пройдет так. Плюс, если трасса М25 будет забита, какой она постоянно и бывает, то мы можем крупно влететь.

– Да, это большая проблема, – согласился Гастон Белл. – Я думаю, что стоит избегать основных маршрутов. Поедем вдоль южного побережья и срежем угол возле Борнемауса.

– Мне кажется, что это хреновый маршрут, – возразил Купер. – Я не понимаю, зачем нам нужно везти все это сюда. Не вижу смысла.

– В моей бессмыслице есть резон, Дональд. Это очень безопасное место. Никакого отношения к криминалу. Плюс, видишь вон там? – Гастон Белл показал в направлении, противоположном тому, где находился клуб. Над линией горизонта слегка приподнималась крыша ангара самолета. – Это мой, тот черный ангар. Вот где мы совершим сделку. Это идеальное место. Никого, кто мог бы что-нибудь заметить и у кого могли бы возникнуть подозрения. Ничего, что могло бы привлечь чье-нибудь внимание, и прекрасный обзор, чтобы увидеть, что кто-то приближается.

– Ухватил твой намек, старина. Хорошее место.

– Что тебе взять? – спросил Гастон, вытаскивая табурет из-под стола и жестом приглашая Дональда присаживаться на веранде.

– Что, ты не хочешь, чтобы меня видели в клубе?

– Посторонних не пускают, Дональд, очень строгое правило. В любом случае, сегодня чудесный вечер.

– Тогда бокал светлого без пены. Я за рулем.

Гастон улыбнулся и вошел в клуб. Дональд опустился на табурет и вытащил свой мобильный телефон. Он нажал несколько кнопок и воткнул в ухо наушник.

– Говорит Купер. Вот что, будь осторожен. Аэродром Лашам в Хэмпшире. Сделай хронометраж и доведи информацию до группы. Бывшая армейская собственность, теперь клуб планеристов, ясно? Очень низкий уровень охраняемости. Я хочу, чтобы вы проверили это место. Белл – ненадежный ублюдок, и я не удивлюсь, если он попытается обжулить нас. Мы должны быть готовы ко всему. Capisce? [4]

Майлз сошел с поезда в Шуберинессе и повел свой велосипед вдоль украшенной цветами платформы. Было воскресенье, поезд оказался тихим, станция была еще тише. Он провел свой велосипед через зал билетных касс и увидел темно-синий автомобиль, припаркованный рядом со зданием вокзала. Два выглядящих абсолютно новыми горных велосипеда были закреплены на багажнике.

Открылась дверь водителя, и из машины вышел Филипп. Он расстелил на капоте карту и показал на место, располагавшееся приблизительно в миле от маленького городка на побережье.

– Работы ведутся вот здесь. Место доступа – здесь. – Его толстый палец гулял по карте. Он сложил ее и вручил Майлзу.

– Увидимся там, – сказал Майлз и поехал по дороге.

Позади него машина набрала скорость, из выхлопной трубы вылетели клубы серо-голубого дыма. Майлз заметил на месте пассажира Марио, по-видимому спавшего, и сзади – Анну с Полой. Майлз покачал головой и продолжил движение.

Он подъехал к большим временным воротам, за которыми скрывалась огромная строительная площадка, располагавшаяся параллельно войсковому стрельбищу. Табличка на воротах гласила, что за ними ведется строительство новой, улучшенной мелиорационной системы. Ворота закрыты, машины нигде не видно.

– Мы здесь, – крикнула Пола. Обернувшись, Майлз увидел Анну и Полу ехавших на своих велосипедах по улице городка, прилегавшей к главной дороге. Обе выглядели гораздо лучше, даже счастливей, оттого, что катались на велосипедах, а не были зажаты в душном автомобиле.