Интересно, что сказали бы мои старики, будь они сейчас живы и доведись им отправиться в турне по небольшим городкам «дешевой» Британии (страны, которую они так и не собрались посмотреть, хотя появилась она еще при их жизни)? Принялись бы они скупать дешевое мясо, дешевые шмотки и дешевые безделушки, которые никому не нужны (но от покупки никто не может удержаться — уж очень они дешевые)? Показалось бы им прогрессом то, что теперь в супермаркете можно купить сотни разных заколок для волос? Или признали бы факт: раз столько слагаемых перенесено в эту часть уравнения, из другой части испарилось, черт побери, не меньше?

Дэн наконец отчаливает. Я обнаружила, что мне в общем-то больше нечего ему сказать. За последние десять дней крыша у меня совсем поехала. Как будто меня заново отформатировали, а поверх Дэна, устаревшего файла, записали что-то другое — может, пустое место, может, ряд вопросительных знаков. Я хотела расспросить его о пресловутом переходе в команду Киерана, но он этой темы не поднял. Что со мной не так? Куда подевались мои шуточки об отступлении, коллаборационизме и расстрелах предателей? Раньше мы постоянно шутили о враге, на самом деле не веря, что тот существует. Но в конце концов, может, враг и вправду есть. Похоже, теперь у меня имеется представление, кто он такой. Похоже, враг — это я.

В самом начале шестого в дверь снова стучат. Наверное, Бен. А вот и нет. Хлои.

— Привет, — робко произносит она своим тихим кельтским голоском. — Можно мне…

— О да. Заходи, — говорю я и отступаю, чтобы ее впустить.

Она входит в комнату, вся мягкая и будто воздушная. Сегодня на ней черные полотняные штаны и черный свитер-«поло»; волосы схвачены на затылке большой полупрозрачной заколкой в виде крокодила. Хлои протягивает мне белый конверт.

— У тебя есть корреспондент, — говорит она со странной искоркой во взоре. — Это лежало у двери.

Я беру конверт. В правом верхнем углу — логотип «Попс», маленькая парусная шлюпка; в центре — мое имя, напечатанное жирным шрифтом. Меня отсылают домой? Увольняют? А может, это долгожданный ответ от таинственного шифровщика? Сейчас я письмом заняться не могу, так что кладу его на конторку, а сама сажусь на кровать. Хлои примостилась на краешке стула, будто готова в любой миг вскочить.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она.

— Вполне себе, — говорю я, хотя это неправда. Зачем она пришла? Я с ней за все время только парой слов перемолвилась. Интуиция подсказывает мне, что, знай я Хлои получше, она бы мне очень понравилась, но в то же время в ней есть что-то такое, отчего мне не по себе. Будто она не даст тебе спуску, если решит, что ты сделал что-то не то. Впрочем, взгляд у нее совсем не осуждающий, просто убежденный.Хотя в чем убежденный, не имею понятия.

— Я искала Эстер, — говорит она.

— Эстер? — Я вспоминаю про ноутбук и про то, как Эстер с Беном над чем-то хихикали. Когда это было? Вчера? Или позавчера? — Сто лет ее не видела, — говорю я.

— Она к тебе не заходила?

Качаю головой:

— Сегодня — нет.

— А. — Хлои явно разочарована. — Нигде не могу ее найти.

— Исчезать она, похоже, мастерица, — замечаю я с легкой улыбкой. Решаю не делиться своей гипотезой, что Эстер может делаться невидимкой или превращаться в летучую мышь. Порой в разговоре я брякаю что-нибудь такое в качестве сюрреалистической полушутки, но люди чаще всего просто таращатся на меня, бормочут «э-э, да» и спешно меняют тему.

— Это точно, — говорит Хлои. Замолкает и смотрит на свои руки. — Да и Бена я в последнее время тоже что-то не вижу. — Она поднимает глаза, и я готовлюсь встретить печальный/собственнический взгляд, от которого между мной и Беном все страшно запутается. Но на лице у Хлои — широкая добрая улыбка. — Знаешь, а он с тобой счастлив, — говорит она.

— О, — говорю я. — Хм-м…

— Я его давненько таким счастливым не видела.

О господи, теперь понятно, что будет дальше. Однако повисает основательная пауза. Может, надо что-то сказать? Но что?

— Для тебя ведь это не просто романчик на пикнике? — спрашивает Хлои.

— Не знаю, — говорю я честно. — Думаю, нет.

Ее взгляд тут же утыкается в пол, будто ей неловко.

— Знаешь, а он считает, ты просто молодчина.

Я смеюсь, мне тоже неловко. Ненавижу подобные разговоры.

— Хм-м… это, э-э… господи. Пожалуй, я про него тоже так думаю. — Я оглядываю комнату и кровать, в которой жила последние несколько дней. На миг ее очертания расплываются, и она кажется лодкой, затерявшейся в море. Потом вновь становится кроватью. Старые воспоминания. — Однако не знаю, почему он так думает, — говорю. — Я себя молодчиной не считаю. Фактически, я себя нынче так чувствую, что… — Я хочу поведать, какой больной и несексуальной я себя чувствую, но спохватываюсь — я ведь Хлои не очень хорошо знаю! — и мысленно делаю пару шагов назад. — Половину времени я даже не знаю, кто я такая, — говорю я взамен.

Наверняка я кажусь убогим тинейджером, каким почти несомненно когда-то была? Я просто чокнутая. Я СОВСЕМ запуталась. Моя жизнь такая сложная. Я, мне, мое. Посмотрите, в какой я жопе. Наверное, вы думаете, я обдолбалась, да? От своей чокнутости я все время хитрю. О, надо мне побольше пить крепкий кофе и курить побольше французских сигарет.

Но Хлои лишь улыбается и говорит:

— Он хорошо разбирается в характерах.

Теперь я ожидаю от нее длинной речи типа «не обижай его», но тщетно. Вместо этого Хлои встает и возится с прядью, выбившейся из заколки.

— Если Эстер нарисуется, скажешь, что я ее ищу, ладно? — говорит она по пути к двери.

— Конечно, — киваю я.

И она уходит.

Ну, стало быть, что у нас сегодня в конверте? Беру его с конторки и задумываюсь: может, не мудрствуя лукаво, сразу, не читая, сжечь? Но я не сжигаю. Отклеиваю клапан и достаю содержимое. Это письмо на фирменной «попсовской» бумаге и что-то еще, какой-то еще листок. Разворачиваю. Чтоб я сдохла. Это сертификат акционера. Что происходит?

Дорогая Алиса Батлер, — говорится в письме. — Благодарим Вас за то, что Вы приняли участие в нашей программе тестирования игр и за предложенное Вами название для нашей новой игры — « π-лопасть». Хотя мы получили много опросных карточек с предложениями, наше единодушное мнение таково, что Ваша идея точнее всего отражает суть этого товара. Нам особенно понравилось игривое сопоставление функционального слова «лопасть» с символом π.Нас очень воодушевила многозначность этой комбинации. Означает ли πнекий «пи»-фактор (что гораздо внушительнее и загадочнее, чем «пси»-фактор), или шутливо-устрашающе намекает на ультрасовременность и экстремальность игры («плопасть/пропасть»)? Все смыслы здесь присутствуют одновременно. Таким образом, мы счастливы проинформировать Вас, что предложенный Вами неологизм официально выбран названием бренда. Пожалуйста, удостоверьтесь в наличии 1000 (одной тысячи) вложенных в конверт акций «Попс». Ящик шампанского будет доставлен на Ваш домашний адрес после того, как Вы вернетесь с текущего задания. Благодарим еще раз за Ваш ценный вклад. С наилучшими пожеланиями, ля-ля-тополя…

Ни хрена себе. Я написала « π-лопасть» только потому, что больше ничего в голову не лезло. 1000 акций. Сколько они стоят? Вероятно, намного меньше, чем заплатили бы профессиональному бренд-дизайнеру за название товара, но намного больше, чем я заработала бы за месяц. Наверное, не буду жечь этот листок. А что мне делать с ящиком шампанского? Можно распить бутылочку с Рэйчел, скажем, пока я буду ей рассказывать про свои тутошние странные приключения. Может, Бен решит заглянуть ко мне и угоститься. Неожиданно я вздрагиваю, представив Бена в моем доме, в моей постели. Неужели это и вправду окажется больше, чем «романчик на пикнике»? Захочет ли он продолжения?

И где он, кстати? Невиданное дело: оказывается, я по нему взаправду скучаю.