— Ты слегка приукрашиваешь эту историю, а, Батлер? — смеется Дэн.

— Нет-нет! — Я тоже смеюсь. — Точно так мне ее и рассказывали, когда мне было лет десять.

Эстер обеспокоенно спрашивает:

— И что же делает дочь?

— Ну, — говорю я, — вот здесь и начинается задачка на нестандартное мышление. Кое-что она может предпринять. Что именно?

— Пнуть гада по яйцам и убежать? — спрашивает Дэн.

— Нет. Ничего подобного. У задачек такого типа всегда есть красивое решение, которое похоже на… да, на «соль» в анекдоте, и кажется таким очевидным, что кусаешь локти: почему я сам не догадался.

— Может, ей просто сказать всем, что богач смошенничал? — говорит Эстер.

— Нет, она не может назвать его лжецом или трюкачом из страха, что ее казнят. Она должна ответить трюком на трюк. Как ей это сделать?

Уоррен выходил подышать. Вернувшись, вдруг подскочил к нам, навис над столом и стоит теперь, таращась на наши блокноты. У Эстер в записной книжке образовалась настоящая кубистская картина; у меня пусто. Дэн нарисовал фасад итальянского ресторана, перед которым валяется мертвый мужчина с пистолетом в руке.

— Хорошо, — произносит Уоррен, тыча пальцем в Дэнову работу. — Визуальный тип мышления, а?

— Я дизайнер, — говорит Дэн.

— Ну, и продвигается дело? — спрашивает у нас Уоррен.

— Медленно, — отвечает Эстер.

— По-моему, тут замешан альбатрос, хотя ума не приложу, каким образом, — невинно говорю я.

— Вы уже слышали эту задачку? — слегка всполошась, произносит Уоррен.

— Нет, определенно нет. Просто мне кажется, что тут не обошлось без альбатроса. Всего лишь догадка.

Уоррен отходит, слегка сощурившись.

— Значит, в мешке — два черных камня, — говорит Эстер. — Хм-м-м. А ты с этой задачкой справилась, когда впервые услышала?

— Это я-то? — говорю я. — Нет. О господи. У меня беда с нестандартным мышлением. Я просто узнала все ответы от дедушки. Вообще он тоже был не мастак решать эти задачки. Но много лет назад он вел раздел головоломок в воскресной газете и всегда одну задачку туда вставлял. Типа «Мужик толкал свою машину. Он остановился, добравшись до отеля, и в тот же момент узнал, что обанкротился. Почему? Потому что он играл в „Монополию“». Я уже много лет не вспоминала про «Мозговую Мясорубку». Дедушка составлял кроссворды для одной газеты и вел рубрику «Мозговая Мясорубка» в другой. Тогда я думала, что это вполне ординарно. Потом я подросла, и такие штуки стали казаться странноватыми.

— Я сдаюсь, — в конце концов произносит Дэн.

— Да, колись, — говорит Эстер. — Хотя я заранее знаю, что буду кусать локти…

— Ладно, — говорю я. — Девушка поступает так: когда богатый садист протягивает ей мешок, она вынимает оттуда камень, чего, собственно, от нее и ждут. Потом она притворяется растяпой и роняет камень. «Умоляю вас, простите меня, сэр, — говорит она. — Кажется, я его уронила». Богач сердится. «Придется нам повторить», — заявляет он. «Простите, сэр, — отвечает девушка, — но, возможно, есть другой способ. Надо посмотреть, какой камень остался в мешке — тогда сразу станет понятно, какой я уронила. Если в мешке белый камень, значит, я уронила черный и останусь тут навсегда. Однако если там черный камень, значит, я вынула белый и должна быть свободна». Толпа одобрительно гудит. Разумеется, в мешке черный камень, по-другому и быть не могло, так что богач вынужден отпустить девушку. Ее трюк в конечном итоге оказался тоньше, чем его.

— Это очень клево, — говорит Эстер. — Мне нравится.

Судя по липу Дэна, он готов начать дискуссию типа «а что, если», но тут Уоррен просит всех прекратить ломать голову над его задачкой. У меня уже глаза чешутся — такая тяжелая сгустилась атмосфера, мы словно школьники в ловушке классной комнаты. Я хочу на улицу. Мне интересно, скоро ли перерыв, но на стенных часах — всего лишь 10:30. Я зеваю; тем временем все замолкают и смотрят на Уоррена.

— У кого-нибудь есть идеи? — спрашивает он.

Все молчат. Я оглядываю комнату. Темноволосый парень и девушка с бежевыми волосами сидят вместе, в их «команде» больше никого нет. Кажется, весь народ разделился на группы по два или по три, и все сидят с теми, кого уже знают. Секретарша (я ее знаю по Баттерси) примостилась рядом с дизайнершей — с ней я вообще не знакома, но, по-моему,ее зовут Лара. Секретарша — вроде бы Имоджин, хотя, честно говоря, наверняка не помню.

— Вы двое. — Уоррен показывает на девушку и парня, которых я до этого уикенда никогда не видела. — Как вас зовут?

— Ричард. Э-э, я Ричард, а она — Грейс, — откликается парень. Его белокурые волосы торчат шипами, а она — та самая китаянка-гот, которую я заметила на собрании в субботу вечером.

— Хорошо, — говорит Уоррен. — Грейс, вы решили задачку?

— Нет, — отвечает она. — Простите. Мы пытались, но…

Уоррен хихикает:

— К ней никак не подступиться, а? Ладно, есть момент поважнее: что вы успели узнать о своем напарнике?

— Что он дурачок? — высказывается Грейс.

Все мы смеемся, и Ричард тоже.

Уоррен явно встревожен.

— Вы уже были знакомы друг с другом? — спрашивает он.

— Да, — говорит Грейс. — Конечно. Он мой босс. Так что, наверное, мне не годится называть его дурачком, и…

Уоррен ее перебивает:

— Кто еще образовал команду со своими знакомыми?

Все дружно поднимают руки.

— О'кей. — Он хмурится. — Так.

— Похоже, мероприятие в жопе, — комментирует Эстер громким шепотом, так что ее слышит почти вся комната. Я чувствую, как чей-то пристальный взгляд щекочет мне сзади шею, и оглядываюсь через правое плечо. Как раз вовремя, чтобы увидеть: темноволосый парень отводит от нас глаза, на лице неодобрение. Да что с ним такое?

— Кто-нибудь нашел ответ? — устало спрашивает Уоррен.

— Может, все дело в блюде, которое они заказали? — спрашивает Лара. — Оно было отравлено?

Интересно, как сидящие в этой комнате воспримут настоящий ответ. Бедный Уоррен. Теперь мне понятно, чего он надеялся добиться, — он дал нам до невозможности сложную головоломку, надеясь, что мы «сплотимся» в процессе ее решения. Представляю, как он планировал этот мастер-класс в поезде из Лондона — поди, так и видел, как все мы дружно смеемся над глупостью задачки на нестандартное мышление, смеемся, только что подружившись с человеком, сидящим справа. Откуда ему было знать, что большинство из нас уже дружит с человеком, сидящим справа. Хотя странно: Мак, по идее, должен был просветить его на этот счет.

— Один мужчина — палач, — предлагает решение Ричард. — Ну, вроде наемного убийцы из мафии, типа того. Он позвал второго мужчину в ресторан, чтобы обсудить «дела», но тот знает, что его наверняка убьют. Он пробует пищу, и на него накатывает тошнота. Он решает, что лучше уж кончить жизнь самоубийством, извиняется и встает из-за стола. Потом выходит на улицу и вышибает себе мозги.

По сравнению с настоящим ответом, это очень неплохо. Пожалуй, я предпочитаю такое решение.

— Ричард, у вас богатая фантазия, — говорит Уоррен слегка покровительственным тоном.

— Я фантазией зарабатываю, — откликается Ричард.

Как-то оно все не очень удачно складывается. Знаете ведь, как порой кристально ясно, что думает группа людей, если вы часть этой группы? Я знаю: теперь все думают, что Уоррен немного мудозвон. Он только что достиг критической массы и из того, кто «руководит», превратился в не особо уважаемую нами личность. Если бы Уоррен был математической функцией, его график сейчас по асимптоте приближался бы к нулю.

— Ладно, — говорит он. — Вот настоящий ответ. Я вам его быстро зачитаю вслух, а потом мы устроим небольшой перерыв. Кстати, ответ тут вовсе не главное — я просто хотел познакомить вас с нестандартным мышлением так, чтобы вам было весело и чтобы вы заодно познакомились друг с другом. Но так как вы все уже друг друга знаете, после перерыва мы сразу приступим к учебной части.