Впервые за последние недели я надела приличные туфли и, ступая, отчетливо слышу свои шаги, ре-мажорную гамму на бетонной клавиатуре. Если вам вдруг приспичит послоняться среди ночи по вокзалу, уж обустройте это дело так, чтоб слышать собственные шаги, и, если у вас есть хоть намек на музыкальный слух, обязательно попробуйте определить, какие ноты выбивают ваши туфли, ибо занятие это избавит вас от одиночества… с которым я вообще-то не знакома. Сегодня я надела длиннополое пальто и шляпу и почти жалею, что не курю — если добавить дорогую сигарету в мундштуке к моим пальто, шляпе и чемоданчику, это как бы закроет кавычки моего имиджа, который мне знаком по боевикам и шпионским триллерам; мне трудно подыскать для него название, хотя я знаю людей, у которых бы это получилось.

Я знаю людей, которые вечно строят разнообразные теории насчет моей одежды. Они бы решили, что у меня «имидж». Увидев мою рубашку и джемпер, они бы сказали: «Сегодня у нас имидж школьницы, да, Алиса?» — но потом заметили бы юбку из шотландки, трико, удобные туфли и пришли бы к выводу, что я решила вновь примерить свой давно забытый имидж под названьем «Блэтчли-Парк». [2]Подыскав для моего «имиджа» название, эти люди заключили бы, что он продуман от начала до конца, что все детали моей одежды, все мои вещи, начиная с кошелька и чемоданчика и заканчивая трусиками, выбраны по определенной причине; цель — идентифицировать меня, приписать мне личный код, повесить на меня ярлык. Даже если бы я носила, как бывало в прошлом, абсолютно хаотический ансамбль из старых или диковинных шмоток, это тоже был бы «имидж» — «секондхэндовский» или «беспризорный». Я так ненавижу их манеру все классифицировать. Они об этом знают и специально меня изводят, некая извращенная логика велит им: раз девушка от вас бесится, продолжайте ее бесить, так смешнее.

Я работаю в корпорации по производству игрушек, которая называется «Попс». Большинство моих коллег обожают «Попс». Это молодая крутая фирма, где нет дресс-кода и негласного устава; график работы свободный — по крайней мере, для сотрудников Отдела идеации и дизайна, сокращенно «ИД». У нашей команды — раньше мы назывались Отделом исследований и дизайна, — есть своя штаб-квартирка в краснокирпичном здании в Баттерси; [3]мы с равным успехом можем и просидеть всю ночь напролет, конструируя модели, и вдруг en masse [4]двинуть в Прагу для изучения новейших тенденций и сбора фактов. Идеи — всё, все и вся для «Попс». Мы живем, заманивая к себе идеи; мы всегда рады их ублажить; мы распускаем павлиньи хвосты и пляшем, чтобы идеи привлечь; наши двери всегда открыты — заходите, идеи, пусть вы и пьяные, пусть мы и легли спать в отчаянье, прождав вас всю ночь.

Почти все ребята в Отделе идеации и дизайна ужасно клевые. Они так над этим работают, как я лично не могу. Может, потому что я — сама себе отдел, целый кластер брендов в одном флаконе. Я — остров, хотя живу на материке, я новое личико, хотя проработала здесь почти два года, я посторонняя, хотя сражаюсь на стороне «Попс». Мои попытки куда-нибудь деться от них и от этой их клевости бесполезны: я каждый раз почему-то оказываюсь либо в конце, либо в начале витка/цикла, среднюю фазу которого они в сей момент проходят. Можете не сомневаться: на будущий год уже они, а не я, будут ходить в рубашках и джемперах с юбками и заплетать волосы в практичные косички. Вполне вероятно, к тому времени я буду похожа на студентку из Токио (так они выглядят сейчас) или на космонавтку из комиксов (так они, скорее всего, будут выглядеть через сезон). Ребята из «Попс» ставят меня перед дилеммой. Если я одеваюсь, как они, — я «своя в доску». Если я одеваюсь диаметрально противоположным образом, или в шмотки настолько нелепые, что им никогда и в голову не придет их носить, значит, я клевая и рисковая, то есть я — «индивидуальность», а следовательно — «своя в доску». Моя неизбывная головоломка: как мне стать подлинной индивидуальностью, которая по определению не может быть «своей в доску», когда любые мои поступки приводят к обратному результату? Будь мы все детьми, бунтовать было бы легче. Но опять-таки, будь мы детьми, мне бы, наверное, искренне хотелось быть «своей в доску».

Завтра в обеденный перерыв, после регистрации в отеле, всерьез начнется «ОМП» — «Открой Мир „Попс“», ежегодная акция, которую фирма нынче проводит в своем «Лагере мысли» в Девоне. «Попс» — третья по величине компания по производству игрушек на планете; первая и вторая, как общеизвестно, — «Мэттел» и «Хасбро». [5]У нас Корпоративные Штаб-квартиры в Японии и США, и еще одна, чуть скромнее, здесь, в Соединенном Королевстве. В каждой из этих стран работает свой независимый «ИД», но генерация подлинно стоящих, безумных идей («идеация») происходит в четырех главных «Лагерях мысли» — шведском, исландском, испанском и английском. Все мы наслышаны об этом лагере в Девоне, хотя были там немногие. Так как «ОМП» обычно проходит в каком-нибудь действительно клевом месте, мы в недоумении: с какой стати в этом году нас, по сути дела, засылают в комплекс «Попс» у черта на куличках? Обычно хозяева вбухивают в эти акции прорву денег; нынче они, похоже, не потратят ни пенса. Должна признать, я заинтригована, да и Девон проведать — неплохая мысль, вот только последние несколько недель в Баттерси ребята знай повторяли на разные лады что-нибудь типа «Девон — это вам не Асмара». В Асмаре, столице Эритреи, проходил последний «ОМП». Жуть что за странный вышел праздник. Посреди ознакомительного тура по одной из «попсовских» фабрик вдруг разразились гражданские беспорядки, и всех нас спешно самолетом выслали домой.

Услышав слова «компания по производству игрушек», люди обычно представляют себе всякие пушистые штуки и деревянные кубики, а в крайнем случае, ну, скажем, эльфов в «Пещере Санта-Клауса» [6]времен промышленной революции — они стучат молотками, вжикают лобзиками и сломя голову носятся, рассовывая по мешкам кукол, домашних животных и «паззлы», а те, в свою очередь, отправляются к чистеньким детям, сидящим у каминов. Тогда как в реальности, в наши дни, производство игрушек подразумевает раскрутку «фаст-фудов», кино в комплекте с мерчендайзингом, интерактивность, «добавленную стоимость», супер-бренды и, конечно же, фокус-группы, за которыми ведется наблюдение сквозь прозрачные с изнанки зеркала. Дизайн деревянных кубиков — по крайней мере, выпускаемых ведущими компаниями, — нынче, похоже, основан на математической формуле, сообщающей, с какой частотой и в каких комбинациях буквы должны появляться на гранях, чтобы дети не могли составлять нормальные слова из одного набора и просили родителей купить им второй. Уж не знаю, правда ли это, зато знаю, какое уравнение тут могло бы помочь. По слухам, одна девица как-то раз предложила «Попс» задействовать подобные уравнения, но потом ее срочно уволили. Опять же не знаю, правда ли это. Несмотря на то что «Попс» нет от роду и века, фольклор у нее развитее, чем у некоторых маленьких стран, а ВВП [7]побольше. Другие ведущие компании по производству игрушек точно такие же.

Фольклор у нас тут — одно из слагаемых общего веселья. А веселье царит во всем, когда работаешь в компании по производству игрушек. Возможно, вам доводилось слышать выражения «красота уродов» и «клевость отстоя». Уже давненько ничто не считается априори неклевым; иными словами, продать можно что угодно, если знаешь как. Многим людям не очень понятно, каким образом взрослый, циничный мир «клевости» умудрился проникнуть на рынок детских товаров. Но мы — те, кто их производит, — знаем, что любой маркетинг в конечном счете нацелен на детей и тинейджеров. Они хотят тратить деньги и быть «своими в доску». Они распространяют «модные фишки», как кошки — блох, и вынуждают предков покупать ненужные вещи. Современные модные словечки — вы только подумайте. Большинство людей знает, что словечки эти «берутся» со школьных дворов, и что через неделю коллеги по работе будут болтать на сленге, которым их девятилетние дети пользуются сегодня. Хотя семена эти пускают побеги на школьных дворах, проращивают их чаще всего в отделах маркетинга. У детей обостренное, жадное внимание ко всему новому и клевому. Они меняют друзей, фразы, «мазы» подобно тому, как цветы распускаются при ускоренной съемке. Им можно успеть скормить что-то около 20 000 товаров, прежде чем в пятнадцать лет их вкусы закончат формироваться и они станут все реже заходить в магазины.