Он склонился над ней, решив не спешить. Медленно накрыл ее своим телом, целуя до тех пор, пока не почувствовал, как ее напряжение сменяется нетерпением. А потом он медленно, осторожно и нежно овладел ею, все время повторяя, как сильно он ее любит. Может потом, позднее, они будут смеяться, занимаясь любовью. Но сейчас все было таким новым, таким хрупким. Когда она сможет принимать его, не застывая, как сейчас, может быть, он сможет заставить ее смеяться. Пока же он сделает все, чтобы она не расплакалась.

— Уже лучше, — прошептала она.

Он улыбнулся, уткнувшись ей в шею.

— Да.

— Тебе было хорошо со мной, Кендрик?

Он поднял голову и уставился на нее. Что за странный вопрос.

— Конечно. Разве может быть по-другому?

— Ты не застонал.

— Я был слишком занят тем, чтобы не причинить тебе боли.

— У тебя это хорошо получилось, — сказала она, снава заливаясь румянцем.

— Неужели? Ну-ка, давай посмотрим, смогу ли я доставить тебе наслаждение.

Он стал ее целовать, стараясь привести свой план в исполнение. Ее частые вздохи сводили его с ума. Нежно лаская ее, он стремился подвести ее к той точке наслаждения, когда забывается все вокруг. Когда Женевьева громко застонала от наслаждения, Кендрик почувствовал, как ее ногти впились ему в плечи и она задвигалась под ним так соблазнительно, что он полностью утратил над собой контроль еще до того, как она пришла в себя. Он вошел в нее глубоко, а затем упал без сил. От полноты чувств он готов был разрыдаться.

— Женевьева? — выдохнул он, чувствуя, как по шее текут ее слезы.

Она затрясла головой и с силой притянула его к себе.

— Не покидай меня.

— Никогда.

Не меняя положения, он прижал ее к себе, стараясь не причинить вреда ее хрупкому телу. Так он и держал ее, пока слезы не высохли, и Женевьева начала поглаживать его спину.

— Женевьева?

— Что, Кендрик?

— Тебе было больно?

— Нет, Кендрик.

— Почему же ты плакала?

— Потому что я тебя люблю.

Он улыбнулся.

— Я не раздавлю тебя?

— Нет, мне так нравится. Не двигайся еще минутку, хорошо?

— Если хочешь, я останусь так навсегда.

— Я хочу.

Кендрик старался опираться на локти, чтобы Женевьева могла дышать. А еще он улыбался. Он постарался на славу, и доставил своей леди удовольствие. Неплохой результат перед завтраком. Он улыбнулся снова, прижимаясь к ее шее. Кто знает, каких высот он достигнет перед ленчем?

Кендрик закрутил кран душа. Он вытерся и натянул на себя то, что Женевьева называла «велосипедками». Они плотно облегали его мускулистые бедра. Отличная одежда для тренировок. Жаль, что снять их было не так-то просто. Ведь чем быстрее избавишься от одежды, тем быстрее окажешься в постели рядом с любимой женушкой.

К несчастью, Женевьева все еще спала. Кендрик вышел из ванной и посмотрел на нее. Она очень устала, и было из-за чего. Всю прошедшую неделю они только и делали, что занимались любовью, ели и спали. Причем засыпали только тогда, когда глаза закрывались в буквальном смысле слова. Не то, чтобы он жаловался, вовсе нет. Но Женевьева нуждалась в отдыхе, и он не стал ей мешать.

Кендрик надел кроссовки и взял меч, постоянно находившийся под рукой, недалеко от сундука. Утро, проведенное на тренировке с Ройсом — это то, что ему нужно. А потом он сможет пожаловаться на усталость и, возможно, уговорит Женевьеву снова присоединиться к нему в ванной. С тех пор, как он пошутил насчет ее громких страстных стонов, она постоянно отказывалась принимать с ним душ. Воспоминание о том чудесном дне до сих пор воспламеняло кровь в его жилах.

Когда он вошел в кухню, зазвонил телефон. Видно, Ройсу каким-то образом удается читать его мысли. Он поднял телефонную трубку.

— Да?

— Лорд Сикерк? Это инспектор О'Малли, ваша светлость. Я допросил тех парней, что напали на вашу леди две недели назад, и подумал, что мог бы к вам заскочить и сообщить кое-какие новости.

Кендрик помедлил с ответом. У него был выбор: провести утро, выслушивая от инспектора вещи, о которых не хотелось и вспоминать. Или потренироваться с Ройсом, приготовить любимой завтрак, отнести ее в библиотеку и заняться с ней любовью на удобном широком диване.

Да тут и думать было не о чем.

— Вы можете рассказать обо всем по телефону.

— Милорд, я говорил с Уорсингтоном, и он рассказал мне о свадьбе и вашем недавнем выздоровлении.

— Выздоровлении?

— Ну да, от того недуга, что не разрешал вам прикасаться к кому-либо, — было слышно, как инспектор тихонечко хмыкнул. — Если на то пошло, мне больше нравилось думать о вас, как о призраке. — Он немного помолчал. — Но это, к сожалению, невозможно. На дворе как-никак двадцатый век.

Выздоровление? Недуг? Вот так, положись на Уорсингтона, и все подумают, что он был каким-то прокаженным!

— Ну да, — угрюмо пробурчал Кендрик, собираясь с мыслями. — Это все чудеса современной медицины.

— А как вы красочно рассказывали о том, что родились в тринадцатом веке! Должен признаться, вы меня полностью убедили. А то, что я тогда увидел у вас в зале…

— Это зеркала, — солгал Кендрик. — Эксцентрические выходки аристократов, и все такое.

— Вот именно, — хмыкнул инспектор. — Давайте все же вернемся к нашему вопросу. Когда бы я смог к вам заскочить?

Вот черт, ну что за настырный малый! Кендрик глубоко вздохнул.

— Давайте по телефону, старина. Сегодня я слишком занят для визитов.

Было слышно, как инспектор О’Малли тихо вздохнул.

— Ну что ж, как хотите, милорд. Оказалось, что эти парни живут в соседней деревушке, а нанял их какой-то тип из Лондона. Имени его они назвать не смогли, думаю, они его и не знают. Им заплатили анонимным денежным переводом из Лондона. Таким образом, найти отправителя просто нереально. Один раз им позвонили. Мы отследили звонок: он был сделан не из квартиры, а из телефонной будки. Звонил мужчина, говоривший в нос, и это все, что мы о нем знаем.

— Лондон, — задумчиво протянул Кедрик. — Кое-кого я там знаю. Вы их проверили, инспектор? Это должен быть кто-то с большими финансовыми возможностями. А еще он должен быть заинтересован в смерти Женевьевы.

— Единственной особой в Лондоне, известной вам и леди Сикерк, является Брайан Макшейн. Его секретарша сказала мне по телефону, что он отсутствовал в конторе в то время, когда были высланы деньги и переданы инструкции для этих головорезов.

Кендрик задумчиво потер подбородок. Брайан Макшейн? Не может быть. Он всегда был трусливым зайцем. Да и платили ему за услуги вполне достаточно, с чего бы ему совершать этакую глупость? Какая ему выгода в том, чтобы причинить вред Женевьеве?

— Нет, дружище. Это не он. У него нет причин желать худа леди Сикерк. Это, должно быть, кто-то другой.

— Ну что ж, поищем кого-нибудь еще. И все же, если вы не возражаете, я не спущу глаз с молодого Макшейна, милорд. Кто знает, какие мысли бродят в голове у преступника.

— Следите за ним, — согласился Кендрик. — Звоните мне, если будут новости.

Он повесил трубку. Брайан Макшейн? Это же нелепо! Парень своей тени боится. Да у него духу не хватит взглянуть на убийцу, не то, что его нанять. Кендрик покачал головой и отбросил эти мысли прочь. Он в состоянии сам защитить Женевьеву. Первый же негодяй, поднявший на нее руку, убедится на собственной шкуре, как ужасен в гневе лорд Сикерк.

Кендрик протянул руку к телефону, чтобы набрать номер, когда со стороны лестницы послышалось легкое шлепанье домашник тапок. Женевьева проснулась. Он положил трубку на место и стал ждать.

На ней была широкая ночная рубашка до колен и смешные розовые тапочки. Кендрик раскрыл объятия, и она тут же прильнула к нему. Он прижал Женевьеву к себе и тихонько покачивал ее, пока она зевала, уткнувшись ему в грудь.

— Бедная овечка, — тихо рассмеялся он. — Слишком рано?

— Солнце еще даже не взошло.

— Уже около десяти, Женевьева.