Усмехнувшись, он прижался губами к ее шее.

— Ты читаешь слишком много книг о вампирах, дорогая. Не забывай, что я уже не призрак, а обычный мужчина, попавший в сети красоты своей дамы.

— Ага…

А потом, когда она почувствовала уверенные губы на своей коже, слова и вовсе ее покинули. Он не пропустил ни одного местечка, одной рукой поддерживая сзади ее голову, а другой тесно прижимая ее к себе. Женевьева чувствовала себя безвольной куклой у него в руках. Она бездумно отдавалась странным ощущениям от его поцелуев.

— Твоя кожа такая сладкая, Джен. И соленая от слез. Прости, что сегодня я так тебя напугал.

— Прощаю, — выдохнула она.

— С этих пор пускай будут только слезы радости и счастья, — прошептал он, поднимая голову и глядя ей в глаза. Улыбнувшись, он склонился к ней и прижался к ее губам. Она сдалась без борьбы.

Он медленно смаковал каждый миллиметр кожи, нежно касался губами и дразнил языком уголки ее губ. Когда он начал водить языком по их внутренней стороне, она непроизвольно открыла рот. Здесь он задержался, чтобы исследовать те части ее рта, каких он прежде не касался. Она задержала дыхание, когда он коснулся ее зубов, а затем его язык полностью скользнул в ее рот. Она издала первый стон. Ее охватило нервное возбуждение, как будто она стремительно спускалась на лифте вниз с тридцатого этажа. Так вот каким был французский поцелуй, перед которым ее предостерегала мать. Боже праведный, стоит ли удивляться! Женевьева чувствовала, как сотни маленьких иголочек впились ей в стопы.

Кендрик издал низкий стон, но не прекратил сладостного наступления. Он ласкал ее язык снова и снова, как будто никак не мог насладиться его вкусом. Женевьева обхватила его шею руками, просто чтобы было за что держаться. Она шире открыла рот, чтобы получить от него больше того удивительного тепла, которое, казалось, жаром струилось по ее венам.

Стук в дверь заставил Женевьеву подскочить чуть не до потолка. Она резко отстранилась от Кендрика, ударившись при этом о зеркало.

— Ох, Женевьева, — сочувственно произнес Кендрик, притягивая ее к себе и нежно потирая место ушиба. — Иди ко мне поближе и подожди, пока я расправлюсь с тем, кто посмел нам помешать. — Придерживая ее одной рукой, другой он открыл дверь. — Чего тебе надо, любопытный старикан?

В этот раз Уорсингтон выглядел, как подобает. Недовольно скривившись, он окинул Кендрика взглядом с головы до пят. Женевьева проследила за взглядом Уорсингтона, и краска бросилась ей в лицо. Под полотенцем Кендрика возвышался бугор внушительных размеров. Это совершенно выбило ее из колеи. Она прижалась к зеркалу, старательно пряча глаза от пронзительного взора Уорсингтона. Скорее всего, ее вид ему тоже не понравился, потому что он снова бросил на Кендрика укоризненный взгляд.

— Завтрак почти готов, милорд. Мне кажется, что это совершенно непозволительно удерживать таким образом леди Женевьеву, когда вы едва одеты.

Кендрик захлопнул дверь перед его носом.

Недовольное фырканье Уорсинготона было слышно даже через закрытую дверь.

— Десять минут, милорд, и ни минутой позже.

Кендрик хмуро посмотрел на Женевьеву.

— Надо бы отправить его в отпуск. Завтра же.

Женевьева невольно улыбнулась. Впервые она увидела столь любимую ею притворно хмурую мину на живом лице Кендрика, и этот вид согрел ей сердце. Затем хмурая мина превратилась в неторопливую ленивую улыбку, и она быстро замотала головой. Женевьева попыталась выскользнуть из рук Кендрика, но тот ее остановил.

— О нет, не спеши, — спокойно сказал он. — Куда это ты собралась?

— Мне надо одеться, да и тебе тоже.

— У нас в запасе еще десять минут.

— Твои яйца остынут. Пусти меня, Кендрик.

Он поднял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. Ласковая улыбка чуть коснулась его губ.

— Спасибо. Сегодня утром ты доставила мне несказанное удовольствие.

Она покраснела и снова попыталась выбраться из его рук, но Кендрик покачал головой. Наклонившись, он легким поцелуем коснулся ее губ.

— Я говорю серьезно.

— Но я еще не приняла душ и не умылась…

Он помрачнел.

— Ты меня не хочешь?

— Кендрик… — жалобно протянула она.

— Может, ты просто нервничаешь?

Она кивнула.

— Джен, но ведь ничего не изменилось. Я прежний.

— Пойми, Кендрик, ты стал более… ощутимым.

— Зови меня по-прежнему любимым, — тихо попросил он. — Пока тебе не наскучит.

Она нерешительно обняла его за шею.

— Я люблю тебя и совсем не боюсь. Любимый, — добавила она.

— Может, после завтрака нам поменяться местами на этой умывальной полке? — вежливо предложил он. — Просто, чтобы приглядеться друг к другу.

— Если тебе этого хочется.

— Звучит не очень оптимистично, — сухо сказал он.

— Я не это имела в виду.

— Прости за глупую шутку. Пойдем, любимая.

Она последовала за ним в спальню. На всякий случай в сундуке они держали одежду его размера. Женевьева, порывшись среди вещей, извлекла то, что должно было ему подойти. Кендрик потерял полотенце где-то на полпути из ванной в спальню, и теперь стоял возле кровати во всей красе. Женевьева густо покраснев, сунула ему одежду, подхватила свои вещи и опрометью бросилась в ванную. После быстрого холодного душа она быстро надела белье и почистила зубы. Она натягивала на себя джинсы, когда в дверях появился по-прежнему голый Кендрик, держа в руках стильные мужские трусы. Забыв, что хотел спросить, он застыл на месте. Его взгляд медленно переместился с ее голых стоп вверх по ногам до замочка на джинсах, который она не успела застегнуть, и остановился на кружевном лифчике. Женевьева скрестила руки на груди, но он уже был рядом и медленно отвел ее руки в стороны. Нерешительно дотронувшись до эластичной бретельки, он проследил пальцем дорожку вниз до кружев на ее груди.

Внезапно он убрал руку и отвернулся.

— Поспеши, — хрипло сказал он и вышел.

Женевьева надела футболку и свитер, застегнула джинсы и провела щеткой по волосам. Туфли она наденет позже. Чем быстрее Кендрик оденется, тем лучше. Она вышла из ванной и обнаружила Кендрика, сидящим на кровати. Увидев ее, он жестом указал на узенькие мужские трусы. И нахмурился.

— Это то, что я думаю?

Она кивнула, прикусив губу, чтобы не улыбнуться.

— Они мне малы. Я стану бесплодным до полудня, стараясь их на себя натянуть.

Она рассмеялась и отскочила назад, когда Кендрик попытался ее схватить.

— Подожди. Я поищу что-нибудь другое.

Через несколько минут она вытащила из сундука трусы-боксерки. Кендрик одобрительно кивнул и надел их. Джинсы и тенниска завершили ритуал одевания. Он хотел идти босиком, но Женевьева убедила его обуть кроссовки.

В коридоре он задержался и взял ее за руку.

— Ты можешь не сажать меня днем на полку в ванной, — он отпустил ее ладонь и засунул руки в карманы джинсов, как будто делал это всю жизнь. — Если тебе этого не хочется.

Она бросила на него серьезный взгляд.

— Ты опять что-то задумал, Кендрик де Пьяже?

— Я перестану пускаться на уловки, если ты перестанешь меня бояться.

— Я пытаюсь.

— Я люблю тебя, Джен. И никогда не обижу. Как ты можешь меня бояться?

Она почувствовала, что это невинно-жалобное выражение его лица будет всегда действовать на нее безотказно. Она сдалась и обняла его за талию, хотя и с некоторой опаской. Он даже не шелохнулся. Тогда она набралась храбрости и придвинулась к нему ближе. Тело его было не только твердым и мускулистым, но теплым и уютным. Она положила голову ему на грудь и немного расслабилась, когда он обнял ее в ответ и начал нежно гладить по спине.

Она уже начинала привыкать к этой повседневной ласке, когда в животе у Кендрика громко заурчало. Она подняла на него глаза и увидела, что он покраснел от стыда.

— Я забыла, что ты голоден, — смущенно призналась она, чувствуя, как сама начинает заливаться румянцем.