— Придется следить за своими мыслями, когда ты рядом.

— Я уже знаю, что ты считаешь меня грубым, невоспитанным сверх всякой меры, а еще…, ну-ка, посмотрим, как еще ты меня называешь? — Он послал ей довольную улыбку. — Умопромрачительно красивым?

— Наверное, я была не в своем уме.

Он громко рассмеялся, не задетый на этот раз ее сарказмом. Когда веселье прошло, он прислонился к стене за лавкой и улыбнулся ей. Ох, эта улыбка попросту сбивала ее с ног. Женевьева почувствовала легкое головокружение.

— По приезде сюда тебе снились кошмары, и мне хотелось бы попросить за них прощение. Отвечая на твой первый вопрос, могу сказать: то, что ты слышишь — всего лишь образ моего голоса, который я передаю тебе в мозг. Сделать это довольно просто.

Если ты призрак, с иронией подумала она.

— Вот именно. А теперь расскажи мне, миледи, как пахнет сад? Выглядит он прекрасно.

Женевьева с трудом проглотила комок в горле. Множество вещей она воспринимала как должное: ощущение раннего осеннего солнца, ласково греющего ее волосы и спину; нежный аромат растущих рядом роз; шершавую твердость каменной лавки под ее руками. Как же Кендрику не быть мстительным, если он так долго был лишен всего этого?

— Не надо меня жалеть, — сказал он, нахмурившись.

— Не надо меня подслушивать, — резко возразила она, но тут же скривилась. — Прости меня. Я не хотела быть грубой.

Он отмахнулся от ее извинений.

— У меня нет чувств, чтобы их задеть, помнишь? Впредь я постараюсь не так часто подслушивать твои мысли. Пожалуйста, расскажи мне о саде.

— Он пахнет розами и землей, — медленно начала она. — А еще я чувствую запах дыма, совсем чуть-чуть. Здесь, в тени, достаточно свежо, а лавка холодная.

Она посмотрела на него и пожала плечами.

— Вот, пожалуй, и все.

— Да, — согласился он, кивая, — это очень приятно.

Луч солнца засверкал на лезвии меча, и Женевьева застыла.

— Почему ты его носишь?

— По привычке, наверное. Когда я был жив, он всегда был у меня под рукой, даже когда я спал. Это обстоятельство спасло мне жизнь столько раз, что я уж и не припомню.

Мысль о том, что этот человек жил в другое время, в совершенно ином мире, показалась ей странной.

— Как оно было на самом деле? — спросила она. — В твои времена?

Он улыбнулся. Улыбка получилась мальчишеской, очень живой и немного озорной. Женевьева не могла отвести глаз. А еще эта ямочка. Его мать, наверное, обожала целовать его щеку в этом месте.

— Хочешь посмотреть на мое время?

— Каким образом?

— Смотри.

Она заморгала от удивления и потеряла дар речи. Где только что был сад, не было ничего, кроме грязи. Тут и там по двору сновали люди и какая-то домашняя живность. Она слышала, как невдалеке стучит кузнечный молот. С правой стороны раздался страшный грохот, и, повернув голову в том направлении, Женевьева увидела закованного в латы рыцаря, который пулей вылетел из седла, сжимая в руке копье. Она подтянула колени к груди, и раскрыла от изумления рот. Вместо джинсов на ней было платье.

— Как…

— Я называю это иллюзией, или, если хочешь, галлюцинацией.

— Но твоя одежда выглядит как настоящая.

— Я могу создавать иллюзии разного уровня. Например, вот это, — он поднял меч, и тот заблестел на солнце, — я называю постоянной, или долговременной иллюзией. Так же, как и моя одежда — раз созданная, она остается в таком виде без изменения. Двор перед тобой я отношу к кратковременной иллюзии. Спустя некоторое время она развеется, разве что я вложу в нее больше энергии. Твоя одежда тоже относится к этому виду иллюзии.

Женевьева закрыла, наконец, рот и посмотрела на свою одежду. Платье было зеленого цвета, и похоже, было сшито из грубой шерсти. Материя была тяжелой и шершавой на ощупь. Лиф был богато отделан жемчугом и самоцветами, которые обошлись, наверное, в кругленькую сумму. Она провела рукой по их гладкой поверхности и восхитилась холодной тяжестью драгоценных камней.

Она вздрогнула, услышав цокот копыт. К ним подъедало двое всадников, которые соскочили с коней и встали перед Кендриком.

— Позволь представить тебе несколько персон из моих постоянных иллюзий, — он указал на мужчину слева. — Это шуточная копия моего кузена-крепыша Джеми. На самом деле, это, конечно, не он, а проекция моих воспоминаний, которые отразились в таком вот забавном образе.

Джеми был огромен. Он был выше Кендрика и атлетическим сложением напоминал гору. Длинные светлые волосы спадали ему на плечи, в одной руке он держал боевой топор, в другой — большой меч.

— Джеми был отличным воином, — вспоминал Кендрик. — Долгие годы мы провели вместе с ним в крестовых походах. А другой, — он указал на улыбающегося мужчину, положившего руку на лошадиную холку, — мой младший брат Джейсон. Глядя на него, я вспоминаю себя в молодости. Мне удавалось победить его в бою на мечах, даже не вынимая меча.

Женевьева улыбнулась. Самомнение Кендрика было огромным. Он подмигнул ей в ответ.

— Знаю.

Она нахмурилась.

— Занимайся своими мыслями, Кендрик. От моих держись подальше.

Она собиралась прочитать ему целую лекцию на эту тему, когда заметила еще одного всадника на белом коне. Он соскочил на землю еще до того, как животное остановилось. Одежда на нем была белого цвета, и выглядел он именно так, как по ее представлению, должен был выглядеть сарацинский воин.

— Это Назир, величайший возмутитель спокойствия, — с сарказмом представил его Кендрик. — Он не единожды пытался убить меня, когда я еще был обычным человеком. И только когда я сам чуть его не убил, он стал моим преданным рабом. Не так ли, Назир?

— Я не раб, — холодно сказал Назир; его тихий шепот прозвучал очень странно.

— О боже, он может говорить? — удивилась Женевьева.

Назир посмотрел на нее, и ей показалось, что он так же реален, как и Кендрик.

— Кто эта женщина, милорд? — спросил Назир низким голосом. — Красота ее зажгла огонь моего желания… — Он сделал шаг в ее сторону и устремил на нее горячий взгляд черных глаз, от которого Женевьеве стало не по себе.

Кендрик поднялся, сжав в руке рукоять меча.

— Женщина принадлежит мне. Тебе нельзя к ней прикасаться и даже приближаться, если меня не будет рядом. Твой долг защищать ее, когда я сам не смогу этого сделать. Тебе дозволено убить каждого, кто захочет причинить ей вред, но взять ее себе ты не можешь. Тебе все ясно?

— Да, милорд, — коротко сказал Назир. Он отвесил Кендрику низкий поклон и выпрямился. — Это все?

Кендрик бросил на него грозный взгляд.

— Какие новые разрушения у тебя на совести?

Глаза Назира бесшабашно сверкнули.

— Мои подвиги достойны того, чтобы их воспели, милорд.

— Боже помоги мне, — проворчал Кендрик, тяжело опускаясь на лавку.

— Именно эти слова произносило большинство моих жертв.

— Назир!

Губы Назира дрогнули в улыбке.

— Так, небольшая заварушка в Лондоне, милорд. Я расскажу об этом, когда ты захочешь развлечься.

Женевьева наклонилалась к Кендрику.

— Он может покидать Сикерк?

— Да, красавица, — сказал Назир своим неземным голосом. — Я приношу его светлости забавные истории со всего мира. Если у тебя есть желание послушать…

— Позже, — прервал его Кендрик. — Отвали, Назир.

— Отвали? — повторил тот.

— Поди отсюда прочь. Исчезни. Пропади.

Назир растаял в воздухе. Взмахом руки Кендрик отослал в небытие кузена Джеми и брата Джейсона. Затем он посмотрел на Женевьеву.

— К Назиру нужно привыкнуть.

— Это я уже поняла. Почему он с тобой остался?

— При жизни он присягнул мне на верность. Похоже, эта клятва действует и после смерти. Он не причинит тебе вреда, если это тебя беспокоит. Его слово такое же верное, как и он сам.

— У него вид безжалостного убийцы.

— Он такой и есть. Вернее, был. — Кендрик задумчиво посмотрел на простиравшийся перед ним грязный двор. — Я совершил ошибку, похитив несколько поцелуев у его сестры. Дело было давно, когда я находился в Святой Земле, и Назир поклялся отомстить мне. Он преследовал меня без устали, часто я чувствовал, как он буквально дышит мне в затылок, но он никогда не появлялся передо мной в открытую, чтобы мы сразились как подобает мужчине с мужчиной.