Он решительно направился в дом, а Трифон удержал меня за холодные пальчики:

— Ника, если Лида тебя совсем достанет, можешь переехать ко мне. Папа тебя не отругает. Я с ним не так хорошо, как Дима, но тоже нормально. У нас казино в Испании в долях и много разного…

Мне никогда не делали официальных предложений руки и сердца. Я все представляла совсем иначе — пусть без ароматических свечей, шампанского с лепестками роз или старинного замка, но, во всяком случае, по-другому!

Поэтому не успела отреагировать адекватно, а промямлила с глупым видом:

— Спасибо, Паша… Я подумаю…

И сразу подумала: интересно, куда Трифон денет свою «девушку», если я к нему перееду? Скормит коту?

Лорик помахала мне из отъезжающего джипа.

Мы будем жить дружно — добрый Трифон накупит нам платьев из прошлогодних коллекций экзальтированных дизайнеров — с шуршащими подолами — и стриптизерских туфель на шпильках, Лорка будет замазывать мне синяки тональным кремом, а я — привозить ей в ментовский обезьянник тапочки, теплый свитер и утирать носовым платком слезы — потому что я эгоистка, но не сволочь же!

Я представила, как нелепо буду выглядеть в вечернем платье посреди пятнадцатого отделения милиции, вспомнила, что с трудом перемещаюсь даже на платформе, а каблуки вообще не мой фетиш!

И помчалась в гараж — пополнять гардероб более приемлемыми атрибутами.

Гараж — довольно условное название помещения в двух уровнях. Помимо нескольких единиц автотранспорта и всяких прибамбасов, скрашивающих жизнь автолюбителя, волей слепого случая превратившегося в профессионала, здесь есть каморка, в которой хранится вышедший из употребления и просто надоевший хлам.

Я основательно прочесала периметр, осмотрела полки, заглянула в кладовки и шкафы, проявила настойчивость и добилась успеха! Сперва обнаружила зачехленную электрогитару — папаша так и не смог расстаться со своей роковой гордостью, а рядом нашла припыленную спортивную сумку. Вытащила ее, бережно поставила на пол, отряхнула, расстегнула молнию и стала извлекать содержимое.

Один за другим в моих руках оказывались неотъемлемые атрибуты исчезнувшего с лица земли подвида homo sapiens, известного как «roker sovetikus». Я стала сортировать их по степени сохранности — из сильно поношенных джинсов вытащила пригодные кожаные ремни с добротными пряжками, взяла себе черную рубашку с мелкими кнопками и британским флагом на рукаве, коттоновую жилетку, шипастый напульсник и — главный приз! — кожаную куртку «American Legend». Неведомая рука усовершенствовала дизайн культового бренда, изобразив на спине свинцовый дирижабль, опоясанный золотыми буквами «Led Zappelin».

У меня дыхание сперло от восторга — надо уточнить в каталоге, но то, что куртке лет за двадцать, — очевидно! Главное, она мало ношенная и мне практически как раз, даже рукава уже подкатали! Я надела курточку, подвязала волосы банданой с черепом и полетела домой — любоваться раритетом в зеркало!

При виде моей экипировки отец замер в безмолвии, а Дим-Дим тихо охнул:

— Ника, это ты? Я чуть инфаркт не получил…

— Вероника, где ты это взяла?

Папа так переменился в лице, что я почувствовал себя виноватой. Наверняка куртка мамина. Как сильно люди меняются с возрастом. Я всегда считала себя похожей на отца и напрочь не могу представить маму оторвой в косухе! Но все же поспешно стащила куртку, свалив всю прочую добычу на пол:

— Я случайно нашла, в гараже…

Отец пришел в себя, вытащил бумажник и выдал мне кредитную карточку:

— Ника, прекрати таскать старье с помойки и купи себе нормальную одежду! Ты выглядишь как мой ночной кошмар — беспризорник, который обокрал дорогой магазин! Лида правильно меня ругает, что я плохой отец. Перед Пашкой просто неудобно, подумает, что я на тебе экономлю…

Пока отец говорил, Дим-Дим выловил из общей массы ремни, последовательно попытался подпоясаться каждым из них, разочарованно усмехнулся:

— Гоша, я действительно был такой худющий?

— Был! Помнишь, сколько мы с тобой одну куртку на двоих носили?

Дим-Дим романтически вздохнул:

— Да! Года два таскали не снимая, даже спали в ней. Такое время — со шмотьем было туго, зато все делали на совесть! И музыка была нормальная, и девки нас любили забесплатно, и вещи были прочные!

В принципе, даже из сильно потрепанной старой косухи можно извлечь много полезного — отодрать пряжки, квадратные стальные заклепки, шипы или молнию и обменять у винтажных энтузиастов на другие не менее ценные предметы. Так что имущество не должно пропадать зря.

Я уточнила:

— Что вы потом с курткой сделали?

— Продали!

— Чира ее натер сапожным кремом, привесил ценник и втюхал лоху на базаре! — ухохатывался, вспоминая былые подвиги, Дим-Дим.

— Хотел нас на двадцатку нажухать… Ох, мы ему навешали!

— Навешали, Чира всегда был сволочной! Он и сейчас такой: думает, женится на моей дурынде, и я ему все долги на радостях прощу, как вкладчики — Сбербанку! Вот мы с тобой — другое дело, мы никогда друг друга не кидали!

— Никогда, — согласился папик, вытащил из бара вискарь и стаканы. Правда, всего два. — Дима, надо ценить людей, которым можешь доверять, а я Лиде доверяю и согласен с ней, что в финансах должна быть система. А у нас все это выстроилось оказионально… Пусть едет, тряхнет этих британских банкиров и приводит офшорки в порядок или что там еще нужно…

Я начала догадываться, почему всеобъемлющая любовь крестного к женскому полу не распространяется на спортивных особей с короткой стрижкой и платиновым цветом волос. Лида бойко сунулась в папашины финансы, теперь его многолетний эксклюзивный финансист Дим-Дим испытывает нечто вроде профессиональной ревности.

Крестный изучающе посмотрел на отца, вручил ему ремни; папик направился к зеркалу — производить контрольную примерку аксессуаров, а его давний товарищ романтически взгрустнул:

— Гошка, полюбуйся на себя: ты классический однолюб!

Отец стал придирчиво изучать собственное отражение:

— Думаешь, я похож на однолюба?

— И думать нечего — ты сколько раз женился?

Отец покосился на меня и нервно потер висок:

— Официально — один…

— Значит, ты однолюб! — подытожил крестный, — Гоша, я не говорю что это плохо, просто я так не умею. Я даже готов согласиться, что это правильно, что Лида грамотная баба, и пусть она поедет в Лондон, влезет в наши офшорки. Ладно! Допустим, это своевременная мера, там действительно черт ногу сломит. Но неизвестно, сколько эти аудиты-дебиферы займут времени. Ведь неизвестно?

Отец без энтузиазма кивнул. Дим-Дим налил, отхлебнул и продолжал:

— Уедет она в Англию приводить дела в порядок, а ты будешь изводиться! Я тебя, Гоша, знаю наизусть: будешь вскакивать по ночам, мучаться, ревновать и мотаться туда каждую неделю, наплевав на все здешние дела… Ведь будешь?

Папа печально вздохнул.

— А тебе надо сейчас быть здесь, пока губернатор уйдет, пока все устаканится… Гоша, мы столько сил положили на это! Это ж не галстук поменять…

Я притулилась к плечу приунывшего родителя:

— Пап, давай вместе поедем в Англию, хоть на немножко…

— Ника, не сейчас! Губернатор меняется — надо контролировать ситуацию!

Если губернатор меняется — это серьезно, мне остается только отодвинуться и вздохнуть:

— Я не знала, что губернатор меняется…

— Все так сложно, мы долго человека на эту должность лоббировали. Димка, ты прав, я не могу все тут бросать… А там тоже надо срочно дела в порядок приводить, если хотим выглядеть концерном с достойной историей… Кто только придумал этот бред, эти проверки на прозрачность, капитализацию и дебифер!

Жаль, что не я!

Если бы я хоть немножко владела бухгалтерской технологией, означенной как «дебифер», то предложила бы себя в жертву отцовскому бизнесу и на долгие месяцы погреблась среди документов и таблиц, чтобы только вернуться обратно в Англию.