Позвонил и Щаранский. Он объяснил, что ему несколько раз звонили по этому вопросу, и он хотел бы знать, что происходит. Я ему рассказал. Он, к моему большому удовлетворению, повёл себя как государственный человек и друг, сказав мне: «Лёня, не слушай никого и поступай, как ты считаешь нужным!»

Вся эта компания сумела организоваться и добиться необходимого большинства без моего голоса. Они обеспечили себе подавляющее большинство Совета Директоров. Появилось, правда, одно незначительное «но». При проведения голосования обязан был присутствовать хотя бы один представитель государства. Причём его голос не имел решающего значения. Результат решался большинством голосов, но, в соответствии с Законом —  факт присутствия представителя государства являлся решающим для легитимации голосования. Сложилось так, что единственным оставшимся представителем государства был я, поскольку остальные уже закончили каденцию, а процесс назначения новых представителей государства занимал длительное время. Мои оппоненты знали это требование, но они были уверены, что я этого не знаю. Им требовалось только одно — чтобы я любой ценой появился на совещании Совета Директоров.

Мне весь этот некрасивый спектакль уже давно надоел. Я считал эту игру неприемлемой и недостойной. В голове всё время вертелась мысль, что если бы все эти деятели беспокоились о своих гражданах так, как они пекутся об этом неподходящем назначении, то мы сами могли бы жить в другой стране.

Атаки возобновились, но, на этот раз, все «встали на мою сторону» и говорили, насколько важно появиться на Совете Директоров и высказать своё мнение. Теперь «все были согласны», что это было недостойное назначение, и, безусловно, следует «высказать им в лицо, чтоб знали». Вы только представьте, за какого идиота они меня принимали! Я решил дать им урок по всем правилам, и просто не появиться на заседании! Поменял тактику — со всеми соглашался в том, что надо сделать именно так, как они советуют. Заседание Совета Директоров было назначено в середине недели на 12 часов дня. Мне с утра «оборвали» телефоны. Звонки шли непрерывно. На меня, буквально, выливали ушаты вранья и лицемерия. Все разговоры заканчивались одним вопросом, когда я выезжаю, в порядке ли моя машина. Я всех успокаивал — у меня всё идёт по моему плану. В 11 часов я отключил телефон, оставшись дома.

Через два часа, когда я его включил, на нем было зафиксировано 69 неотвеченных звонков. Человек, который присутствовал на совещании, потом рассказал, что там происходило. До двенадцати часов настроение присутствующих было приподнятым. Непрерывным потоком шли телефонные доклады о моём поведении, дислокации и предполагаемом перемещении. Всё это сопровождалось поздравлениями новому шефу и комментариями в адрес «этого русского дурака-ашкеназа», который не знает израильских законов и через несколько минут публично будет опозорен. После 12 часов появилась первая неуверенность. В два часа все тихонько расползлись. Через две недели закончился срок моего мандата.

На меня вся эта история подействовала тяжело. Мне впервые приоткрылся грязный мир политических интриг, который никакого отношения ни к моему миру, ни к миру моих друзей не имеет. В их мире нет понятия чести, справедливости и идеологии. Но есть циничная, грязная торговля и манипуляция ценностями, принадлежащими нам!

Это всё потому, друзья мои, что мы с вами брезгливо шарахаемся в сторону от этой грязи, вместо того, чтобы навести порядок в собственной стране.

Однажды мне позвонили из одного очень уважаемого государственного учреждения и спросили, как я смотрю на то, чтобы возглавить Совет Директоров средней по размерам государственной компании, относящейся к Министерству строительства. Объяснили, что я должен буду сделать это бесплатно и «без отрыва от производства».

Самая главная проблема заключалась в том, что в организации уже много лет не было постоянного Председателя. Эту функцию формально выполняли члены Совета, подписывая по очереди протоколы совещаний, не вмешиваясь в дела управления компанией. Такая ситуация привела к сосредоточению всей полноты власти в руках Генерального Директора.

Прямыми задачами этой организации являлись ремонт и поддержание нормального состояния коммунальных домов, распределение выделенных Министерством строительства ремонтных бюджетов и организации ремонтных конкурсов субподрядчиков.

Постепенно государственная компания также превратилась в оплот одной из политических партий.

Я подумал и согласился принять предложение.

Мне хотелось «поднять» брошенный вызов и попробовать свои силы на такой должности. На первых же заседаниях Совета Директоров убедился, что там происходит всё именно так, как мне и рассказывали. Генеральный Директор не обращал внимания на моё существование, пользуясь безоговорочной поддержкой. Человек он был доминантный и сумел найти свой персональный подход к каждому. Он хорошо понимал и умело использовал личные нужды и интересы каждого из них в своих целях. Сначала я ему был совершенно не нужен, просто «мешал» и «путался у него под ногами». Однако, через определённое время он, видимо, решил меня определить «на работу», сообразив, что меня удобно использовать в качестве «козла отпущения».

Я очутился в сложном положении. Надо было либо вступить в свои права, либо немедленно попросить отставки. Проблема усугублялась тем, что компания непрерывно проводила конкурсы ремонтных подрядчиков, которые тут же напрямую утверждались Советом. На практике выходило, что вся ответственность за законность проведения конкурсов падала на Совет Директоров и прямо на меня, как его Председателя. Генеральный Директор все понимал и пользовался этим с открытым цинизмом опытного человека.

Я решил дать бой. Для начала нужно выстроить подходящую диспозицию. Моя начальная позиция выглядела очень убого. Заседания проходили не в зале, а в кабинете Генерального.

Он сидел за своим столом, а все остальные, включая меня, скучивались по стенам. Директор приглашал весь свой руководящий состав на Совет Директоров, хотя, по сути обсуждаемых вопросов, — кадровых передвижений и повышения зарплаты — им там быть не полагалось. Протокол вёл его персональный помощник, выполняющий функции секретаря компании. Директор фактически сам назначал даты и время заседаний, также вёл Совет Директоров, давая мне «протокольную» возможность только объявлять об открытии заседания.

На деле Совет превратился в придаток «своей компании». Когда я пробовал возразить, что такое ведение заседаний является неправильным и незаконным, на меня тут же набрасывались остальные десять директоров и своим большинством затыкали мне рот. Директор сидел во главе стола и победно улыбался. В общем, позиция моя выглядела действительно бесперспективно и просто глупо. Тогда пришлось переходить к другой тактике, знакомой ещё по СССР.

Я написал официальное письмо, в котором потребовал внести некоторые изменения в работу компании. Он даже не ответил, чего я и ожидал. Через две недели я написал ещё одно письмо, на которое он тоже не отреагировал. Этот процесс повторился в разных вариантах ещё несколько раз с тем же успехом. На следующем заседании Совета Директоров я продемонстрировал всем присутствующим мои неотмеченные письма. Затем разъяснил, что созыв заседания Совета Директоров, назначение его повестки дня и тем для обсуждения на совещании — прерогатива только Председателя.

Присутствие работников компании на заседании разрешается только при обсуждении особых тем с разрешения Председателя. Вопросы зарплаты и повышения в должностях должны рассматриваться за закрытыми дверями, без участия работников компании, в присутствии только Генерального Директора. Темы, связанные с оплатой, премиями и другими материальными условиями работы самого Генерального, должны обсуждаться в его отсутствие.

Затем объявил, что недоволен работой Генерального Директора и начинаю процесс его увольнения. Это было встречено всеобщим смехом. Члены Совета Директоров улыбались сказанному, как хорошему анекдоту, наперебой напоминая мне, что для увольнения Генерального Директора необходимо большинство голосов Совета Директоров, которого у меня нет и не предвидится. Подождав, пока смех уляжется, я разъяснил свою позицию: «Во-первых, я не увольняю Директора и не прошу вашей поддержки в этом. Сообщаю вам, что он, по моему мнению, работает плохо. Я объявляю ему «вотум недоверия» и начинаю процесс его отстранения, считая, что он не может продолжать функционировать в своей должности. Одной из причин этого является то, что принятая здесь система конкурсов организации субподрядов и распределения государственных денег имеет существенные изъяны. Несмотря на все мои попытки повлиять на этот процесс, я, в качестве Председателя оказываюсь не в состоянии его изменить. Следующим этапом будет моё обращение к Министру и в Управление государственных компаний. Затем последуют интервью в газетах. Вы можете поступать так, как сочтёте нужным, хорошенько подумав над моими словами».