Хорошо, что жена судьи председательствует в городском комитете Дулитла, подумала Марта. Она оглядела толпу и помахала дочери доктора Майка Джессике, которая стояла на своем обычном месте с клеткой для животных на тележке, которую ветеринар сделал для своей младшей дочери. Черный кокер-спаниель с большими глазами выглядывал из тележки.

— О, посмотри на это! — воскликнула Марта, хватая сестру за локоть и указывая на собаку, сидящую под табличкой «пожалуйста, возьмите меня».

— Что мы будем делать с собакой? — Несмотря на свое ворчливое замечание, сестра подошла к тележке и долгим взглядом посмотрела на животное.

— Здравствуй, Джессика, — сказала Марта. — Сегодня только один приемыш?

— Да, мэм, — ответила девочка. Она потерла руки в ярко-розовых варежках и улыбнулась. — Папа говорит, что люди стали гораздо спокойнее относиться к кастрации и стерилизации своих собак и кошек.

— Ну надо же, какой у тебя хороший словарный запас, — удивилась Марта.

— Я знаю, — сказала Джессика.

Эбби подошла ближе и протянула руку к собаке.

— Хотите, я достану ее из клетки? — Джессика потянулась к защелке.

— О нет, — ответила Эбби. — Мы не можем даже подумать о том, чтобы привести собаку в гостиницу.

— Почему нет? — спросила Джессика.

— Во-первых, от собак грязь, — ответила Эбби, стягивая перчатку и кладя руку на решетку клетки. — А во-вторых у наших гостей может быть аллергия. И тогда где мы окажемся?

— Аллергия-шмелергия, — фыркнула Джессика. — Моя мама всегда говорила, что у нее аллергия на кошек, и поэтому мы не могли их держать, так что у нас были только собаки. А однажды, когда папа принес домой тех котят, мама даже ни разу не чихнула. — Она помолчала, вздохнула и уперла руки в бока. Ее пурпурная лыжная куртка зашуршала от движения. — Я рада, что Стейси никогда не пыталась провернуть такой трюк.

— Значит, ты не думаешь, что собака побеспокоит гостей? — подсказала Марта, решив не позволять Джессике сбиться с темы и перейти к сравнениям ее матери и Стейси Сен-Сир, ее мачехи.

Джессика взяла блокнот, висящий спереди клетки.

— Если вы хотели бы взять к себе Фаустус, мне нужно будет задать вам эти вопросы.

— Мы не будем брать никакую старую собаку, — сказала Эбби.

— Какой первый вопрос? — спросила Марта.

— Фаустус не старая собака, — сказала Джессика. — Она щенок. У вас раньше были домашние животные?

— Нет, — ответила Эбби.

— У нас есть кошка, — сказала Марта.

— О, эта мерзкая тварь, — бросила Эбби. — Какой следующий вопрос? И помни, то, что мы отвечаем на эти вопросы, не означает, что мы возьмем эту собаку.

— Конечно, не означает, — согласилась Джессика. — Ваше заявление еще должно быть одобрено.

Марта спрятала улыбку. Эта девочка была так не по годам развита, гораздо больше даже, чем ее старшая сестра Кристен, которую она во время каникул нанимала помогать в гостинице.

— Вы будете держать собаку в доме или снаружи?

— Внутри, — ответила Марта.

— Снаружи, — ответила ее сестра.

Они переглянулись. А потом Эбби едва заметно улыбнулась. Марта подмигнула Джессике, и девочка кивнула и сделала пометку в анкете.

— Не то чтобы мы брали собаку, — сказала Эбби, улыбку быстро сменил мрачный взгляд. — Мы слишком привыкли к нашему образу жизни, чтобы измениться.

— О нет, это не так, — сказала Марта.

— Хм, — фыркнула Эбби и сделала шаг назад от собачьей клетки. Она снова натянула перчатку. — Нам нужно зайти в «Харолин».

Собака наклонила голову набок. Длинное мягкое ухо опустилось почти до пола клетки. Она взвизгнула и протянула лапу.

Эбби отвернулась.

— Она тебе ничего не сделает, — сказала Марта.

— Все в порядке, — сказала Джессика. — Выбор должен быть правильным, иначе мы не сможем позволить вам взять животное, а я не думаю, что Крэ… я хочу сказать… мисс Эбби готова взять щенка. — Она порылась там, где раньше висел блокнот, и достала буклет. — Здесь рассказывается, как подготовиться, чтобы стать ответственным владельцем животного. Почему бы вам не прочитать эту брошюру и не зайти после Рождества? У Фаустус к тому времени уже может быть новый дом, но, как ни грустно признавать, всегда появляется другой щенок, ищущий человека, который его полюбит.

Эбби фыркнула. Однако брошюру взяла.

Эбби пошло бы на пользу, если бы Джессика произнесла до конца прозвище, которым жители Дулитла называют ее сестру. Крэбби-Эбби [1]и Милая Марта, так их называли всегда, сколько Марта могла вспомнить.

Марта поблагодарила Джессику и пошла за Эбби в «Рукоделие и хобби Харолин». Когда они толкнули дверь и вошли внутрь, коровий колокольчик, подвешенный на двери, звякнул точно так же, как было все годы, пока Хэролд и Шарлин держали этот магазин. Взгляд на колокольчик подтвердил это; как обычно во время Рождества, колокольчик был обвязан остролистом с веточкой омелы, свисающей с язычка.

Большинство вещей в Дулитле были точно такими же, какими были всегда. Марта посмотрела на омелу и подумала о Теде. Она представила его, стоящего рядом с ней под поцелуйной веткой, и тепло, которое она не могла списать на отопительную систему «Харолин», хлынуло к ее щекам. Марта сняла варежки и похлопала себя по щекам. Слава Богу, что некоторые вещи в жизни меняются!

Бросить вызов аэропорту Ла-Гуардиа перед самым Рождеством, в снегопад, — о чем только она думала? Харриет подтянула шарф на горле, плотнее запахнула полы красного кашемирового пальто и бросила взгляд через плечо, чтобы убедиться, что Зак идет за ней с разумной скоростью. Он больше не ходил по улице рядом с ней — он шел на полшага сзади, как взрослый мужчина. В данный момент ей было гораздо труднее примириться с тем, как болели ее ноги в новых сапогах на пятидюймовых шпильках. Сапоги выглядели роскошно и порочно-элегантно, когда она примеряла их неделю назад. Но они явно не были созданы для ходьбы.

Движение было таким отвратительным, что она опрометчиво велела шоферу лимузина остановиться и выпустить их, не доезжая нескольких сотен футов до их стойки регистрации. Им пришлось лавировать в толпе пассажиров, в то время как падающий снег забивал глаза и слепил их, и Харриет поклялась избегать в дальнейшем таких затруднительных ситуаций. С другой стороны, причина, почему они так опаздывали, заключалась в том, что сегодня утром в своей студии ее охватил прилив вдохновения, с которым она не могла бороться, и она наслаждалась работой. Как ни раздражена она была сейчас, она понимала, что поступила правильно. Не могла же она пренебречь вдохновением, предпочтя ему пунктуальность.

Малыш не старше двух лет бросился ей под ноги, и Харриет резко дернула свой чемодан на колесиках, едва успев остановить его, чтобы избежать столкновения. Какая-то женщина схватила ребенка за руку и оттащила в сторону.

— Предупреждать надо, — сказал Зак, едва не налетевший на нее сзади. Его сумка на колесиках завалилась набок.

Харриет подождала, пока он поправит сумку. В конце концов они заняли место в очереди. Зак подул на пальцы и стряхнул снег с волос.

— Я никогда не пойму, почему ты не носишь шапку и перчатки, — сказала Харриет.

— Чего я не могу понять, — ответил Зак, подталкивая сумку на дюйм вперед, когда очередь чуть продвинулась, — так это почему мы летим коммерческим рейсом. Ты так и не сказала мне, что случилось с Уивером.

— Неправда, — ответила Харриет. — Я сказала. Ему пришлось поменять свои планы.

— В этом нет смысла, — сказал Зак, глядя на нее так, будто подозревал, что она скрывает правду.

Харриет переступила с ноги на ногу и недоуменно фыркнула, когда лысый мужчина впереди нее сунул в рот толстую незажженную сигару. Ее так и подмывало спросить, достаточно ли он взрослый, чтобы понимать, что таким способом он медленно убивает себя, но сдержалась. Ни этот человек, ни водитель лимузина, ни даже Уивер не виноваты в том, что она в неуравновешенном состоянии, чему она обязана только себе самой.