Ивар и Виктор раскрыли рты от удивления, ибо такого великолепия они никогда не видели. Это не сказки Толкиена, и не фантастический Зион, это по-настоящему. Вдаль вела огромная мерцающая галерея, сверху горели огни, ярко ее освещая, отражаясь в кристалликах соли на стенах. Из галереи направо, налево вели проходы на другие уровни, в другие галереи, оттуда – в камеры, комнаты, залы, отсеки. Вокруг сновали люди, причудливо одетые, они занимались каждый своей работой. Мужчины и женщины, старики и дети, вся эта разношерстная толпа пребывала в непрерывном движении. Вот девушка прошла через галерею из одного коридора в другой, везя за собой коляску с сумкой, чуть поодаль бородатый дворник подметал пол, собирая мелкий сор в совок. Где-то там, в центре, выделилась шедшая по своим делам бригада рабочих, вооруженных большими молотами. Совсем рядом мирно беседовали две женщины.

К Маку подошли двое, мужчина и женщина. Поговорив с ним, они через несколько минут подвезли носилки и аккуратно, стараясь причинить как можно меньше страданий, перенесли на них Виктора.

– Эй… а его куда? – запротестовал Ивар.

– Не мешай, они отвезут его туда, где ему смогут помочь, – успокоил его Монах.

– А его надо отвести к Вождю, – сказал Мак Монаху, указав на Ивара.

Ивар удивленно приподнял бровь:

– У вас тут и вождь есть?

– Ступай за мной, – сказал ему Монах.

– А я позвоню на пункт охраны, скажу, что вы прибудете через несколько минут, – предложил Альберт.

Мак кивнул. Монах взял Ивара под локоть и повел его по коридору. Ивар отмахнулся.

– Я сам в состоянии идти, – буркнул он.

– Тогда нам сюда, – улыбнулся Монах, указав на темный проход в стене.

– А там что? – спросил Ивар.

– Наш транспорт.

Транспортом оказалась вагонетка. Сваренная из толстых стальных листов, она более напоминала огромный реактивный боб, только вместо ледяной трассы здесь были рельсы. Внутри вагонетки было четыре кресла, куда Монах любезно предложил Ивару присесть.

– И не забудь пристегнуться, скорость такая, что сдирает скальп, – улыбнулся он.

Ивар усмехнулся. Подумаешь, в детстве он не раз катался на американских горках, и ничего скальпосдирающего с ним не случилось. Монах что-то набрал на клавиатуре пульта управления «бобом» и лукаво подмигнул ему.

Впрочем, Ивар ошибся. Американские горки ни в какое сравнение не шли с этим реактивным «бобом», который не стал разгоняться. Он сразу сорвался с места со скоростью стрелы, пущенной из лука, и в один миг все вокруг превратилось в крутящий вихрь, неразличимый, непонятный, словно это была дорога на тот свет. Ивар, не в состоянии более сдерживать в своей груди бешеный вопль, заорал что было мочи. Монах, этот лукавый демон, захохотал, словно получал неописуемое удовольствие от необыкновенной крутизны полета.

Вскоре вагонетка остановилась на заданной ей станции. Монах обернулся к Ивару, в глазах его горел странный блеск.

– Ну как тебе? – спросил он. – Вот что мне нравится! Это нечто! Это подобно бесконечному оргазму, экстаз, сносящий крышу!

– Ты сумасшедший, – выдохнул Ивар, которому казалось, что его сердце застряло у самого горла.

– Я? Нет, просто тебе привыкнуть надо, тебе тоже будет нравиться.

Ивар на всякий случай проверил, на месте ли его волосы.

– Вылезай. Обратно так же поедем.

– Нет-нет-нет! – запротестовал Ивар. – Обратно я иду пешком!

– Значит, это ты сумасшедший, – констатировал Монах. – Это же десять километров крутого подъема!

У Ивара отвисла челюсть.

– Пойдем, Вождь ждет нас, – махнул рукой Монах.

Они пошли по абсолютно прямому коридору, который закончился тяжелыми железными дверьми, на страже которых стояли двое солдат, вооруженных новейшими винтовками G11. Проверив личность Монаха по татуировке на его запястье, они досконально обыскали Ивара. Изъяв у него оружие и все острые металлические предметы, которые оставались у него в карманах, вплоть до булавок, иголок, запасных лезвий для бритвы, они пропустили их внутрь.

Взору Ивара предстало непередаваемое зрелище. Зал был полукруглым, куполообразным. Прямая, ровная стена напротив главного входа представляла собой некое подобие иконостаса, на который были налеплены сотни фотографий, прикреплены картины известных художников. Здесь были фотографии Москвы, Нью-Йорка, Рио-де-Жанейро, Куала-Лумпура, Александрии, фотографии дикой природы, озер, зеленых лесов, саванн. Тут были фотографии летящих птиц, там были изображены стаи розовых фламинго, стада полосатых зебр, здесь из воды вздымался огромный хвост синего кита, чуть выше – парил в небе белоголовый орлан. С другой стороны висели картины Тициана, портреты Ван Гога, Врубеля, Васнецова, пейзажи Шишкина, Моне, Самуэльсона. Посреди стены возвышался ступенчатый пьедестал, на вершине которого располагался трон из мерцающего соляного камня. На троне этом, величественно облокотившись на подлокотник, сидел человек. По всей видимости, Вождем являлся именно он.

– Так кто же к нам пожаловал? – несмотря на достаточно большое расстояние, на котором от этого человека находился Ивар, голос его был четок, различим, достаточно громок.

– Этого человека мы нашли в пустыне, в полукилометре от нашего города, с ним был еще один, раненый, – ответил Монах. – Мак отправил его в госпиталь для оказания первой помощи.

– Еще выжившие? Замечательно! – Вождь потер руки. – Как вам удалось спастись?

– Нас преследовал вертолет Федерации, в результате его обстрела наша машина была уничтожена, и мы чудом остались в живых, – объяснил Ивар. – Мой компаньон был ранен, однако эти люди помогли нам.

Монах кивком головы подтвердил правдивость его слов.

– Как тебя зовут, сынок? – спросил Вождь.

– Я – Ивар Харковичкюс, латыш, бывший солдат.

– Прекрасно, – Вождь снова потер руки. Монах ободряюще улыбнулся Ивару.

– Монах, будь добр, покинь нас на некоторое время, – Вождь мотнул головой в сторону выхода. – Я скажу Ивару, чтобы он потом позвал тебя, у меня будет к тебе несколько вопросов.

Монах, смиренно поклонившись, удалился.

– Итак, Ивар, – сказал Вождь, когда Монах закрыл за собой дверь, – что же мы будем с тобой делать, а?

Ивар пожал плечами.

– Все что угодно, больно только не делайте, хорошо? – улыбнулся он.

Вождь засмеялся с высоты своего трона.

– Логично рассуждаешь! – он встал и медленно спустился с трона, шелестя пурпурной тогой. – Я считаю, что ты человек очень полезный, поэтому мы можем дать тебе и твоему другу некоторый приют. Однако, прежде чем ты дашь свое согласие, ты должен знать несколько вещей.

Вождь приблизился к Ивару, и тот получил возможность хорошо рассмотреть его. Вождь был стар, на вид ему можно было дать лет пятьдесят пять – шестьдесят, когда-то черные волосы давно убелила благородная седина. Морщины, которых, несмотря на солидный возраст, было немного, только красили этого человека. Эдакий сэр Энтони Хопкинс в расцвете лет.

– Когда-то я был очень солидным человеком, одним из лучших представителей своей профессии. Люди называли меня Алекс Эберт. Однако в один миг все идеалы, которыми я дорожил, исчезли, превратились в пыль. Я познакомился с одним из величайших философов, который объяснил мне, что наш мир есть только красивая оболочка жестокой реальности, и что реальность эта состоит в том, что мы на самом деле не те, кем привыкли себя считать. Этим философом был Михаил Реммер. Он доказал, что миром правит некая горстка людей, а все остальные служат их интересам. Он доказал также, что эти люди, чтобы как можно дольше пользоваться благами, отбираемыми у большинства, обманывают это большинство, предоставляя в его руки призрачную власть, цена которой – грош. Теперь, после войны, мы воссоздали идеальное общество, предлагаемое Реммером, в этом городе Стронгейт. И в основе нашего общества – это правда, реальность. Никакого сокрытия, никакой лжи. Я даю всем ту власть, которой не было у людей до войны. Я даю им право выбора: жить ли в мире, трудиться и получать за труд величайшее вознаграждение – жизнь, либо уйти наверх, в царство смерти, и сгинуть там навеки. Я был там, и я увидел там пустоту, где нет жизни. Там только смерть. Чтобы остаться здесь, ты и твой друг должны трудиться среди нас. Лечение его мы тоже не предоставим безвозмездно. Кем ты работал ранее, Ивар?