— Такого рода эксперименты тоже были. Своего рода безумие, охватившее всех студентов в те времена. Не могу сказать, что у нас был иммунитет к этому.

— А какие именно формы принимало это безумие в «Невидимом Колледже», доктор Уотерлоу? — Стив подался вперед, словно закидывая сеть.

— Некоторые члены организации экспериментировали с галлюциногенами. Я не так уж много знаю об этом, потому что покинул Лондон в шестьдесят седьмом году, чтобы учиться в аспирантуре в Беркли, в Калифорнии, а когда год спустя вернулся, то события приняли иной оборот. В шестьдесят восьмом лондонские студенты увлекались политикой. Люди спорили, устраивали демонстрации, а не травили мозги наркотиками. В течение трех месяцев я жил в одной квартире со студентом из Праги. Его рассказы звучали довольно мрачно.

Это был аккуратный и точно рассчитанный шаг, но Стив был готов отреагировать на это. Он взглянул прямо в глаза Уотерлоу и прежним, ровным тоном внезапно задал иной вопрос:

— Имя Странник вам о чем-нибудь говорит, доктор Уотерлоу?

— Нет, вряд ли.

— Вы слышали упоминания о людях Странника, пока находились в Калифорнии?

Доктор снова нахмурился, словно мучительно пытался припомнить.

— Нет, не думаю. Там были диггеры, свидетели Иеговы, сайентологи. Множество всевозможных сект и движений, но их названия я забыл.

— Спасибо, доктор Уотерлоу, — произнес Стив. — Возможно, нам потребуется еще раз поговорить с вами.

Возвращаясь через парк, Брайони заметила красный «астон-мартин».

— Я так и знала, что у него шикарный автомобиль, — хмыкнула она. — Готова поручиться, Уотерлоу буквально набит деньгами. Думает, что весь мир вращается вокруг него. Он ловко ускользает из сетей, правда? Полагаю, он нагромоздил целую гору вранья.

— Уотерлоу до смерти чего-то боится. Если бы я мог вызвать его в участок, я бы его расколол.

— Не думаю, что он напуган, — качнула головой Брайони. — Просто этот тип — сплошное ходячее самомнение. Он скорее смущен. И не говорит правду о причинах исключения из ложи. Доктор Уотерлоу сделал что-то такое, чего теперь стыдится, поверь мне. Все в тумане.

Стив ускорил шаг, так что девушке пришлось чуть ли не бежать, чтобы не догнать его. Когда ей это удалось, Латем развернулся и с неожиданной яростью спросил:

— Похоже, ты думаешь, что знаешь все на свете, да?

Вернувшись в участок, Брайони сразу пошла обедать, а Стив сел за телефон. Она даже представить себе не могла, почему Латем в таком поганом настроении, но решила принести ему сэндвич с ветчиной в знак примирения. Когда Брайони вернулась из кафетерия, Стив все еще был занят телефонными звонками и, судя по тому, как он выбросил окурок, легче ему не стало. Брайони никак не могла сосредоточиться, когда с другой стороны комнаты надвигался неминуемый взрыв, а потому сделала вид, что наводит порядок на столе, а сама прислушалась к телефонному разговору.

— К четырем часам самое позднее. Уотерлоу. Да. — Стив продиктовал имя по буквам.

— Тысяча девятьсот шестьдесят седьмой. Нет, мне нужно, чтобы вы проверили все записи. Все, что у вас есть. — Он прикрыл трубку рукой. — И если вы еще раз попробуете гнать эту хрень… да, я сказал «хрень»! Вам уточнить значение слова? — И после паузы: — Да. Отлично. До свидания. — И грохнул трубкой по аппарату.

— И что тебе удалось разнюхать? — осторожно поинтересовалась Брайони.

Стив рухнул на стол, запуская пальцы в шевелюру.

— Что? — сказала она. — Что случилось?

Потом пересекла комнату и положила перед ним сэндвич.

— Эй, еще не конец света. Я взяла тебе сэндвич с ветчиной.

Голова Стива чуть-чуть приподнялась над столом, но руки по-прежнему закрывали лицо.

— Откуда ты знаешь, что это не конец света?

— Потому что я знаю все. Ты же сам так заявил.

— Я сказал: ты думаешь, что знаешь все. Это хреново дело — просто кастрюля спагетти. Все так и норовят повесить тебе лапшу на уши. Это худшее дело из всех, на расследовании которых мне приходилось работать. Даже Макриди в замешательстве. Все расследование — сплошная хрень. Мы ничего не можем добиться, а этот Странник в любой момент готов обернуться кем-то иным. — Стив распрямился и покосился на коробку с сэндвичем.

— Эй, ты правда принесла мне сэндвич с ветчиной? Это самое приятное, что для меня сделали за эту неделю.

— Но ведь сегодня еще только понедельник. Взгляни на все со светлой стороны. И не думаю, что у нас все настолько скверно. Беркли в Сан-Франциско, так? Слишком много совпадений, если Уотерлоу находился там одновременно с Квином — и с Сабиной Мельес. Нам надо выяснить, что именно он скрывает.

— Нам надо выяснить, что он скрывал до отъезда в Калифорнию, — ответил Стив. — Этот дрянной культ прибыл туда из Англии.

— Но как раз такие вещи творились в самой Калифорнии — в дневнике Сабины говорится об этом. Ты ведь читал, как она рассказывает про разговоры о Менсоне и его банде? Это было частью культа, основанного на наркотиках.

— Нет. Эта дрянь пришла из Англии. В этом я уверен.

— А кто теперь думает, что знает все на свете?

— Что нам известно наверняка, так это пристрастие убийцы к цитированию Экклезиаста.

— Или Боба Дилана, — парировала Брайони. — Не вижу в этом ничего специфически английского.

— А как же его пристрастие к таким источникам вдохновения, как Уильям Хогарт и Джек-Потрошитель? Такое сочетание сугубо английское. Подумай про Хогарта — тот бродил по лондонским улицам и рисовал всякие ужасы. А потом еще и Потрошитель. Я раньше никогда не понимал, что эти два мира поразительно сочетаются друг с другом. Может, наш друг экспортировал эти идеи в Сан-Франциско в обмен на Мир и Любовь?

— Не думаю, что все так просто.

— Конечно нет. Но ты ведь уловила, о чем я говорю, правда? Первое убийство произошло здесь, в Англии. Что бы ни заставило этого парня убивать, он не нуждался для этого в заимствовании культов, распространенных в Хайт-Эшбери. Готов поручиться, что все пришло из «Невидимого Колледжа», в том числе и вся эта дрянь про Странника. И еще я готов поручиться, что Уотерлоу отлично знает обо всем этом.

— Но…

Внезапно раздался телефонный звонок. Стив снял трубку.

— А, Донна, привет… Да, но… Не сейчас. Мне срочно нужно выйти. Здесь Брайони. — Он передал трубку, прикрыв на мгновение мембрану. — Лучше ты поговори с ней. Мне показалось, что она нуждается в беседе с девушкой, понимаешь?

Стив быстро обшарил карманы в поисках ключей и сигарет, а потом вышел.

— Брайони, у тебя найдется минутка выпить чашечку кофе?

— У меня не слишком много времени. Тут сложное дело. Мне нужно многое проверить.

— Я пыталась поговорить с Гаем, потому что уверена: он может рассказать мне гораздо больше. Но Алек все время вертится рядом, словно тень. Я подумала, а что, если бы ты тоже пришла, и мы…

— …устроили уютный такой, милый междусобойчик на четверых. Я так не работаю, Донна. И тебе не советую. Это опасно. Я не доверяю Гаю, во всяком случае, первое впечатление у меня отрицательное.

— Я прошу тебя прикрыть меня, Брайони, а не просто мило поболтать. Ладно, забудь. — Раздались короткие гудки, и Брайони, прежде чем положить трубку на место, мгновение смотрела на мембрану, словно та тоже возмущалась вместе с Донной.

«Не показывай мне больше свое лицо, — твердила про себя Нелл, устанавливая пленку в фотоаппарат. — Даже не пытайся». Она поднесла камеру так, чтобы взглянуть в видоискатель, и осмотрела через него все предметы в комнате — ночную рубашку, висевшую на двери; прикроватный столик и стоявшие на нем часы; книги и бумаги, разбросанные по кровати, — словно они находятся где-то далеко. Вчера она немного попрактиковалась, используя вспышку, но проявленную и распечатанную пленку получит только послезавтра, так что пока Нелл не была уверена в результатах.

Девушка подключила к аппарату вспышку, отрегулировала лампочку и сфотографировала ночную рубашку. На мгновение вспыхнул свет, одновременно раздался щелчок. Хорошо. Все работает. Она перекрутила кадр и положила аппарат в сумку, а затем надела свой старенький плащ. Это не была стильная вещь в военизированном стиле, с широким поясом, которую выбрала Рита, но бесформенный серый нейлоновый мешок, который она носила в дождливые дни, еще когда училась в школе. Теперь платок. Взглянув в зеркало, Нелл и сама ужаснулась.