На столе зазвонил телефон.

— Саня, — услышал Турецкий в трубке оживленный голос Грязнова. — Есть информация. Я сейчас к тебе зайду.

В трубке раздались гудки.

— Черт знает что сегодня происходит, — сказал Александр Борисович Курбатову с Елагиным. — Нука стой!

Рука Курбатова, тянувшаяся под стол совершенно с определенным намерением, вернулась в свое прежнее положение.

— Сейчас Грязнов зайдет, — пояснил Турецкий. — С каких это пор Грязнов, перед тем как зайти, звонит по телефону?

Появившийся через три минуты Слава разрешил этот мучительный вопрос.

— А вдруг ты отдыхаешь, — ехидно сказал он, — а тут я как снег на голову.

Александр Борисович сделал вид, что ничего не слышал, и выжидающе посмотрел на Грязнова. А Курбатов с Елагиным тактично сделали вид, что ничего не поняли.

— Начну с того, что не удалось, — сказал Грязнов, бросив взгляд на стоящие на столе рюмки. — Мое общение с потерпевшей Юриной, к сожалению, не состоялось. В данный момент она отдыхает в Египте и вернется только через две недели. Далее лучше. Бармен, работавший в тот день, рассказал, что парень просидел в кафе часа полтора. Выпил то ли пять, то ли шесть кружек пива. Регулярно смотрел на часы, но бармен не понял, ждет ли он кого-то, или, может, у него такая привычка. В момент ареста он никакого сопротивления не оказывал — хотя бы только потому, что все случилось очень быстро. Бармен так и сказал, что он даже не заметил, как все произошло. Пару секунд — и он уже в наручниках. Теперь главное, что касается диспансера. Смолин Илья Антонович действительно наблюдался в наркологическом диспансере и немногим более полугода йазад прошел курс лечения от наркотической зависимости. Но после этого никаких рецидивов у него не было. С тех пор и до последнего момента он посещал диспансер регулярно, раз в неделю. Среди прочего сдавал там кровь на анализ. Последний раз был за три дня до своего ареста. Ни малейших следов присутствия наркотиков в его организме не было. И врач, который его вел все эти полгода, сказал, что Илья Смолин был одним из тех редких его пациентов, которые не просто хотят отказаться от наркотиков, но у которых это получается.

Рука Курбатова опять потянулась под стол за бутылкой.

— Ну теперь-то уж точно за зацепочку? — подмигнул он Турецкому.

Турецкий предостерегающе поднял руку.

— Слава, нечего тянуть кота за сам знаешь что. Посылай людей в Гагаринское УВД. Пусть арестовывают лейтенантов Киреева и Стулова по обвинению в убийстве Ильи Смолина. Скоро, ребята, у нас с вами начнется настоящая охота.

— Ну тогда за настоящую охоту, — резюмировал неунывающий Курбатов.

И Александру Борисовичу Турецкому в очередной раз не удалось засечь момент, как уже четыре наполненных рюмки терпеливо ждали своей очереди быть опустошенными.

Через два часа оперативники Иван Киреев и Степан Стулов в наручниках были доставлены прямиком из Гагаринского УВД в Матросскую тишину. Оба держались мрачно, на вопросы отвечать отказывались. На вопрос об Илье Смолине старший лейтенант Киреев, усмехнувшись, сказал:

— А вы предпочитаете, чтобы этот наркот до сих пор ходил по улицам и убивал людей?

Не добившись ничего от арестованных оперативников, их рассадили по камерам.

— А ведь будут молчать, — сказал Турецкий, выслушав отчет о допросе. — У кого-нибудь есть соображения, что делать с ними дальше.

— Есть одна идея. — Володя Яковлев посмотрел на Галину. — Помнишь, Галь, у них в кабинете в шкафу стояла видеокамера. Я поинтересовался у местных, чья она. Оказалось, что Киреева. Я думаю, что они вполне могли снимать на нее не только свой профессиональный праздник.

— Значит, завтра с утра, — сказал Грязнов, — езжайте к нему с обыском на квартиру. И если что-то там есть, найдите это.

Кассета от видеокамеры, на которой был запечатлен допрос, а точнее пытки, Ильи Смолина, нашлась самым неожиданным образом.

— Представляете, — рассказывала Галя Турецкому и Грязнову, — прямо как в кино. Заходим мы с Володей в квартиру, там жена, которая, естественно, на меня смотрит как на гиену. Проходим в комнату, там на полу сидит четырехлетний сын Киреева. И что вы думаете у него было в руках? Я пригляделась, а на кассете ручкой написана дата, тот день, когда они допрашивали Смолина. Я у него попросила ее поиграть на время. И ведь не хотел пацаненок мне вначале свою игрушку отдавать, пришлось пообещать прислать ему взамен две с мультиками.

Следующий допрос Киреева провел лично Вячеслав Иванович Грязнов. Он не стал задавать старшему лейтенанту никаких вопросов, а просто поставил обнаруженную кассету. Все это время он молча смотрел на Киреева. Через пять минут Киреев попросил выключить.

— Киреев, — сказал Вячеслав Иванович, — вы, хотя мне и тошно вас так называть, сами являетесь работником правоохранительных органов. Наверняка и сами проводили обыкновенные допросы. Вы прекрасно должны понимать, в какой жопе вы сейчас оказались. Стулов младше вас по званию, поэтому за паровоза пойдете вы. А уж я как заместитель начальника ГУСБ приложу все усилия, чтобы ваш сын никогда вас больше не увидел.

Киреев, хотя сидел и бледный как полотно, все же нашел в себе силы скривить рот в усмешке:

— Я, товарищ начальник, тоже законы знаю. Все-таки, как вы выразились, работник правоохранительных органов. Я этого парня не убивал. Превышение полномочий — да. Ну дадут годика четыре — максимум шесть. Да и тех не дадут, сын малолетний. Так что никакую мокруху вы на меня не повесите.

— Мудак ты, Киреев, — сказал Грязнов, с отвращением глядя на Киреева. — Неужели ты серьезно считаешь, что генерал-майор придет разводить тебя на мокруху? Ты пойдешь не за превышение полномочий, ты сядешь как организатор убийства независимого журналиста Дмитрия Корякина. А этот бедолага Смолин пойдет в довесок. И Ильхама Гаджиева, которого ты накачал героином, добавим в нагрузку. Вот теперь сиди до суда в камере и прикидывай, сколько тебе полагается. Уведите арестованного.

— Подождите, — встрепенулся Киреев. — При чем здесь Корякин?

— Да хотя бы потому, что на бейсбольной бите, которой он был убит, обнаружены твои отпечатки пальцев.

— Это не я, — сказал Киреев, — я расскажу. Да, я там был. Я получил за это деньги, две тысячи долларов. Но убивал не я. Я просто снимал. И вообще, мы просто хотели попугать его, а убивать никто не собирался. И того Мишу, который главный был, я тоже не знаю. Это какой-то друг Горохова. Это он нам предложил поучаствовать. И с Мишей этим для расчета тоже он потом встречался. Я готов все это подписать.

Расколоть капитана Андрея Николаевича Горохова оказалось проще, чем его подчиненных. Он сразу заявил, что смертельную дозу героина Илье Смолину вколол младший лейтенант Стулов. Но что важней всего — он указал на охранника ЧОП «Чайка» Михаила Маликова как на организатора «запугивания» Дмитрия Корякина.

Допрашивать Маликова пришел Александр Борисович Турецкий самолично.

Он уже выяснил, что «Чайка» занималась охраной ООО «Кассета», генеральным директором которой был Вячеслав Фартунов. Александр Борисович сопоставил профиль фирмы с темой журналистского расследования, которое проводил Дмитрий Корякин, и, идя на допрос Михаила Маликова, уже знал имя заказчика. Но собственные догадки к делу, как говорится, не пришьешь. Поэтому необходимо было получить свидетельские показания Маликова, из четырех убийц Дмитрия Корякина он единственный знал имя заказчика. Все утро Александр Борисович думал о предстоящем допросе. Как назло, на ум ничего не шло. К тому же Ира все утро опять восторженно рассказывала о своем сверходаренном ученике Владике Гиндине. Поедая утреннюю яичницу с помидорами, Саша думал о том, что Владик Гиндин скоро начнет ему сниться — и сны эти будут не из приятных.

Еще хорошо, думал Саша, что от меня пока не требуют, чтобы я посещал его выступления. Вот уж не дай бог.