Он пригласил ласок зайти к нему в палатку, где он готовился к завтрашнему параду.

— Я слышал о том, что принц Мизка собирается на Поднебесный, — сказал бывший лейтенант, а ныне сержант, надраивая пуговицы на мундире. — И ходили слухи, что он собирается отречься от престола.

— И почему он хотел так поступить? — поинтересовался Нюх.

Лемминг встряхнул мундир и полюбовался на дело своих лап — пуговицы блестели, как золотые.

— Что-то там с политикой. Кто знает, о чем эти аристократы думают? Я-то ведь сын простого сапожника и поэтому не могу судить, почему принцы решают поступить так или иначе. Знаю только одно, что, если ничего не предпринять, на острове случится революция. Низшие классы слишком долго были нищими и теперь хотят обогатиться. Говорят, что кое-кто может воспользоваться ситуацией и захватить власть.

— Графиня Боггински?

Лемминг на мгновение широко раскрыл глаза, а потом уставился на свои сапоги, в которых отражался словно в зеркале.

— Так вы ее знаете? Она сумасшедшая. Совершенно сумасшедшая. Говорят, что она отравила всех своих братьев и даже кузенов, потому что дама может стать наследницей только в том случае, если в семье не осталось никого из мужчин. Конечно, никто ничего не сумел доказать, но ходили слухи, будто она послала им всем приглашения на обед, в которые были вложены конверты, чтобы гости могли послать ответ…

— И яд был в клее, которым должен заклеиваться конверт? И едва они лизнули свои конверты, у них начались судороги и они умерли в страшных мучениях?

— Откуда вы знаете?

— Я просто догадался, — ответил Нюх. — И это единственное ее преступление?

— Нет, их великое множество. Когда она была еще совсем маленькой, она утопила свою гувернантку, сбросив ее в глубокий колодец. Она очень плохая. И ненавидит Поднебесный. Она считает, что эта страна в ответе за все несчастья, приключившиеся на ее острове. Говорит, что именно из-за Поднебесного на Статтленде угасла торговля, поскольку вы контролируете моря. Если она окажется у власти, между вашей страной и моей наверняка начнется война.

— И в какой армии ты окажешься? — полюбопытствовал Плакса. — В нашей или в своей?

Лемминг сделал вид, что не услышал вопроса.

Ласки решили не оставаться на ночлег в расположении армии из-за нашествия комаров. Завсегдатаи павильона, откуда наблюдались военные действия, нацепили шляпы, которыми обычно пользуются пчеловоды, опустили длинные сетки и оказались в безопасности от атак насекомых. Комары налетали с болот, они крепко вцеплялись в мех и добирались до кожи, а там кусались так, что наши ласки вскоре уже чесались как ненормальные. Да и как было утерпеть? С каждым вздохом в нос влетало на меньше десятка мерзких насекомых, они попадали в глаза, лезли в уши.

Ласки ушли с позиций вечером и сразу отправились в гостиницу. Все еще раздавался грохот пушек. Канонада не смолкла даже в сумерки, хотя куда стреляли артиллеристы, было совершенно непонятно. В темном небе снаряды прочерчивали красивые дуги и взрывались, вздымая фонтаны земли. С обеих сторон доносились восторженные крики — по всей видимости, крысы тоже наслаждались пиротехническими эффектами.

— Да, — сказал Нюх, когда возница перевозил их через памятный Грязнуле и Плаксе по ночным приключениям мостик, — по крайней мере мы узнали, что принца в армии нет. Придется искать его в другом месте.

В кустах лежали оба привидения, судя по всему обессилевшие от битвы, которая продолжалась целый день.

В этот миг раздался пронзительный свисток паровоза, а вслед за ним испуганный вопль.

— Волки возвращаются! Волки возвращаются!

Когда ласки добрались до городка, они увидели, что горожане спешно покидают Воющие Холмы. Таща на себе торопливо собранные чемоданы, все устремились к поезду и фургонам, запряженным мышами. Шахматисты тоже старались убраться из городка как можно скорее. Матери прижимали к груди малышей, предприниматели — набитые деньгами саквояжи. Молодежь удирала из города на велосипедах. В общем, царил настоящий хаос. В суматохе звери отдавливали друг другу лапы и хвосты, но даже не извинялись. Из-за холмов донесся волчий вой. Они выли на далекую луну, жалуясь, что не могут ее достать. Скоро их песня достигнет самых высоких нот, а это будет значить, что они осознали всю бесплодность попыток получить прекрасный золотой диск с неба. И тогда волки ринутся на город. Они разрушат все, что попадется у них на пути. Конечно, потом они будут сожалеть о содеянном, но во время полнолуния они ничего не понимают и никто не в состоянии их образумить.

Поэтому-то и горожане, и приехавшие в городок гости стремились как можно быстрее убраться отсюда.

— За этим кроется что-то большее, — заявил Нюх. — Думаю, нам надо отправиться к холмам и выяснить, что там происходит.

— Отправиться к холмам? — выбил зубами дробь Плакса. — Зачем это? Пусть туда кто-нибудь другой идет. К нам все это не имеет ни малейшего отношения. Мы ведь даже не здешние, верно?

— Это он так шутит, — сказал Грязнуля, обнимая друга за плечи. — Ты же храбрец, Плакса. Мы это знаем лучше тебя самого. Но как мы туда доберемся? — Последний вопрос относился уже к Нюху, который погрузился в глубокую задумчивость.

— Полагаю, нам стоит воспользоваться велосипедами, — наконец сказал он. — И узнать, что это за звуки.

— Да ведь это волки воют, — быстро ответил Плакса. — Все так говорят.

— Никогда не полагайся на то, что говорят другие, — заметил Нюх. — Ты должен обо всем составить собственное мнение. Пойдемте, я вижу велосипедный магазин. Нам надо взять три машины.

Магазин оказался пуст, входная дверь широко распахнута, а владелец магазина, вероятно, уже сидел в переполненном поезде и с нетерпением ждал отправки. Нюх предложил своим друзьям выбрать себе велосипеды по вкусу, а сам оставил записку, в которой говорилось, что машины взяты напрокат джером Остронюхом Серебряком, проживающим в городе Туманном по адресу Хлебная улица, дом 7. Затем он оставил в конверте деньги за взятые машины.

Грязнуля, который никогда раньше на велосипеде не ездил, страшно волновался. Велосипеды были превосходны — с удобными кожаными сиденьями, с фонариками на руле, смазанные лучшим машинным маслом и сверкающие спицами колес. Грязнуля немедленно вскочил в седло и попытался проехать хоть немного, но тут же свалился. Впрочем, это его не остановило, и он снова уселся в седло. Падал он не меньше дюжины раз, но каждый раз вставал и влезал на велосипед. Через двадцать минут он уже мог проехать сотню метров, ни разу не свалившись. Правда, его велосипед вилял из стороны в сторону, но, главное, он ехал. Нюх ездить умел, поскольку частенько проводил выходные в парке, катаясь по дорожкам. А Плакса когда-то служил почтальоном и развозил почту на велосипеде.

Вскоре они уже направлялись к холмам, откуда доносился тоскливый вой, эхом отдававшийся в долине.

На руле каждого велосипеда висел маленький звонок, так что передвижение трех ласок то и дело сопровождал мелодичный звон. Грязнуля в восторге от нового способа передвижения при каждом случае звонил в колокольчик, пока Нюх наконец не попросил его прекратить.

— Но на дороге были пешеходы, — возразил Грязнуля. — Мы же не хотим кого-нибудь переехать, верно?

— Уверен, что тот жук, о котором ты так беспокоишься, успел убраться с дороги еще до того, как ты подъехал к нему на пару метров, — сказал Нюх. — И в любом случае о твоем приближении он узнал не меньше чем за милю.

— Но он мог забыть, что мы едем по тропинке, или мог заглядеться на наши сверкающие новенькие велосипеды…

— Вряд ли, — скептически заверил его Нюх. — К тому же я буду тебе очень благодарен, если ты перестанешь трезвонить на всю округу.

— Но это же половина удовольствия, — проворчал Грязнуля.

— Должен напомнить, — прервал его Нюх, — что речь идет не об удовольствиях. Мы на территории волков, тем более в полнолуние. Так что нам очень повезет, если удастся выбраться отсюда целыми и невредимыми. А то перегрызут горло — и поминай как звали. Ночью, когда на небе полная луна, волки совершенно не понимают, что делают.