— Я поймаю тебя! — взревел Врун — ему погоня за преступником, пусть даже мнимым, очень нравилась. — Я загоню тебя, как крысу! И можешь не мечтать о суде! Держать ласку в тюрьме стоит денег, так что я просто-напросто раздавлю тебя, как букашку, и окажу тем самым обществу неоценимую услугу.

На лугу стоял небольшой столбик, указывавший на границу владений. Врун пронесся мимо него, даже не заметив, однако его длинный белый шарф зацепился за этот указатель, и через мгновение Врун вылетел из седла и грузно приземлился на спину, пропахав в каменистой почве глубокую борозду. Потом он тяжело сел, в недоумении тряся головой.

Пароцикл промчался мимо Нюха уже без водителя, а затем драгоценная машина на полной скорости понеслась в реку.

Колеса прогрохотали по камням, потом раздался всплеск. Послышался свист пара, шипение, и еще через мгновение воздух сотряс страшный взрыв — это взорвался паровой котел. Взрыв был настолько силен, что и Нюха, и Вруна окатило водой вперемешку с песком и водорослями, поднятыми со дна.

— Мой пароцикл! — завопил Врун. — Мэр меня убьет!

— Искренне на это надеюсь, — сообщил Нюх, пятясь к мосту. — И рассчитываю, что он вычтет его стоимость из вашего жалованья.

Разъяренный Врун сорвал с шеи злополучный шарф, через секунду он уже стоял на лапах. Полицейские наконец сумели нагнать своего шефа и его жертву. Нюх побежал к мосту — до него оставалось совсем немного. Впрочем, похоже, он опоздал — с одной стороны на него несся Врун, а с другой — местные полицейские. Ласка оказался зажат в клещи. У него не оставалось никакого выхода, кроме как прыгнуть через перила в воду.

Не колеблясь ни секунды, он это и сделал. Но, как ни странно, в воду он не упал. Вместо этого он приземлился на что-то мягкое. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, что он угодил на баржу с мусором. Река тут текла быстро, и течение вскоре унесло его от преследователей. Прежде чем баржа свернула за излучину, он увидел Вруна, который, глядя вслед беглецу, в ярости сорвал с себя очки и швырнул в реку, только что отобравшую у него жертву.

Сэр Недоум и его сестра Сибил сидели в своем любимом ресторанчике «Кольцо сердца». Его владельцем был выдра по имени Тарка, а ресторанчик специализировался на блюдах из птицы. Сибил обожала выбирать кушанья, когда брат прочитывал ей все меню. Что же касается самого мэра, то ему настолько нравилось слышать звуки собственного голоса, что он никогда не отказывался от возможности почитать вслух.

— Амазонская ласточка в ежевичном соусе, — провозгласил он, — зажаренная до золотистой корочки и политая соусом из ягод ежевики с добавкой из потрошков жаворонка.

— Прекрасно, — сказала Сибил. — Звучит весьма заманчиво, но я не уверена, что мне понравятся потроха жаворонка.

— Ты всегда говоришь одно и то же, так ни разу и не попробовав, Сиб.

— Я знаю, что мне нравится, а что нет, братец. Лучше что-нибудь другое.

Толстопуз пожал плечами и продолжил чтение:

— Водные птенчики — птенцы краснозобой казарки, только что вылупившиеся из яйца. Подаются с деликатесным сыром и гарниром из морских водорослей.

— А что такое «казарка»?

— По-моему, что-то вроде морской утки.

Тут к их столу подошел сам Тарка и, грациозно поклонившись, поставил на стол бутылку вина из розовых лепестков — за счет заведения.

— Совершенно верно, мэр, — сказал Тарка. — Это морская утка, но, к счастью, она откладывает до восемнадцати яиц. Мы собираем их и отправляем в наш инкубатор. Птенцов кладут в кипящую воду, и они оказываются у вас на тарелке через несколько минут после того, как они вылупились из яйца. Свежайшее блюдо. Очень рекомендую.

Мэр снова посмотрел в меню:

— Но они стоят пять золотых за порцию! Если у вас так много яиц в этом самом инкубаторе, почему блюдо такое дорогое?

— Потому что казарка — вымирающий вид, мэр.

— А, ну тогда понятно. Но я, пожалуй, все-таки закажу ласточку. И включите отопление в зале! Я замерзаю.

На мэре был шерстяной черный костюм, но, как мы знаем, он мерз даже в самую теплую погоду.

— Но ведь тут жарко, — попытался возразить Тарка. — На кухне поварам просто дышать нечем.

— Плевать мне на поваров! Включите отопление. Здесь такой холод, словно мы живем в Арктике. У вас, должно быть, открыт холодильник.

— Я сейчас же прикажу включить отопление.

— Прекрасно. Сиб, что ты собираешься заказать?

— Просто тост с сыром, — сообщила Сибил. — Полагаю, что после сегодняшнего обеда я стану вегетарианкой.

— Почему это?

— Просто так, Толстик, — вздохнула Сибил. — Ты все равно не поймешь. — Потом она указала пальчиком на вино. — Оно вкусное?

— О, великолепное, принцесса, — заверил ее Тарка. — Два года выдержки, а лепестки — самые сладкие — с только распустившихся бутонов.

В отличие от брата Сибил не отказывалась от титула, ей нравилось, когда ее называли принцессой.

— Отлично, — усмехнулся мэр, который любил, когда его угощали бесплатно. Казалось, что на дармовщину он готов выпить даже рвотное. Он всегда говорил в таких случаях, что отказываться просто неприлично и он не может обижать горожан, которые хотят сделать ему приятное. — Ставь свое пойло на стол, а мы уж сами нальем себе по бокалу.

— Пойло? Ха, мне это нравится, мэр, вы такой остроумный сегодня.

— Сегодня? Я всегда остроумен. А пока нам готовят наш заказ, мы выберем закуски. — И он снова взялся за меню. — Садовые слизни, фаршированные мухами, — нет уж! Говорят, жирное вредно для печени. Так. Кишечные паразиты из трупов мышей с приправами. На мой взгляд, это чересчур уж экзотичное блюдо. Крылышки тараканов в соусе ласок — нет. Ага, вот то, что надо! Парная кровь кролика. Принеси большой стакан с двумя соломинками.

— Я не хочу, — объявила Сибил.

— Ладно, тогда одну соломинку.

Тарка прищелкнул пальцами, подзывая официанта, сделал одному ему понятный знак, и перед мэром на подносе появился стакан с дымящейся кровью.

Мэр снова уткнулся носом в меню, не забывая, впрочем, об угощении.

— Толстик! — с укоризной сказала Сибил. — Не хлюпай!

На мгновение он оторвался от соломинки и поднял голову. С его усов на стол сорвалось несколько тяжелых красных капель. Мэр с удовольствием вздохнул и сказал:

— Но ты же понимаешь, Сиб, этот напиток надо пить быстро, пока он не остыл, а то весь вкус пропадает.

— Может, ты мне нальешь бокал вина, Недоум?

Мэр отложил меню и налил сестре вина. Сибил пригубила и кивнула. То и дело мимо их стола проходили посетители, приветствуя мэра и его сестру. В ресторане было полно народу. Сегодня в театре «Сфера» давали представление, но поскольку пьеса была сатирой на горностаев, то коротать вечер им пришлось в ресторане. Впрочем, мэр терпеть не мог все эти пьесы и представления. Он считал, что там слишком много говорят.

Сегодняшнюю пьесу под названием «Ветер в нивах» написал барсук. В ней речь шла о каких-то обитателях леса, питающихся орехами, которых выгнали из домов жадные лорды-горностаи. Короче говоря, гнусная пропаганда.

В уголке тихонько играл какую-то довольно мелодичную пьесу квинтет ласок. Горностаи не испытывали особой склонности к игре на музыкальных инструментах, они могли слушать игру, критиковать того или иного исполнителя, но сами играли крайне редко. Один из ласок играл на клампикорде — инструменте, звучание которого напоминало стук созревших плодов по земле, трое других дули в небольшие рожки, издававшие звуки, похожие на свист сокола, а пятый мягко пощипывал струны инструмента, сделанного из высушенной половинки тыквы, на которую натянули прочную паутину.

Предоставленные сами себе, музыканты играли народные песни ласок, которые горностаи считали слишком грубыми. Эти напевы представляли собой не что иное, как древние сказания о свободе и тому подобном. Разумеется, горностаям не очень нравилось, когда низы общества распевали песни о таких опасных вещах. Они предпочитали коротенькие веселые песенки о том, как поварята на кухне моют посуду, чистят печи и выпекают вкусные булочки, которые покупатели потом охотно берут в магазине, а самим поварятам достаются лишь крошки. Такие песенки горностаям очень нравились, они веселились и хлопали, считая их весьма забавными.