Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Девочка теребила ее за рукав и весело тараторила:

— Конечно, отлично. Я так и думала, что ты не будешь сердиться. Он же русский, понимаешь… Мне сторож давно уже рассказал, что его прислали с Урала еще до войны. Ему очень скучно, никто его не понимает. Тигра вон как хорошо устроили, а медведя в клетку. За что? И он чистый, правда, мама? Видишь, он аккуратно съел, ни одной крошки не рассорил. Не то что мартышка какая-нибудь… До свиданья, синьор Топтыгин. До свиданья!

Она взяла мать за руку и поскакала по дорожке мимо жирных, матово-сизых агав к пантерам; там маленькие детеныши так смешно в прятки играют, надо насмотреться, а то вырастут и будут, как маятники, из утла в угол шагать и через голый ствол прыгать.

1926, март

Париж

БРЕТОНСКИЙ НЕПТУН *

Над океаном — три домика. Вытянулись по краю обрыва в ряд — зеленый, красный и серенький. Домики маленькие, затейливой, словно детской постройки; вокруг каждого ограда из колючих тугих кустов кратегуса, в оградах игрушечные сарайчики и курятники. В зеленом домике живет старая француженка со своим любимым шпицем Принцем; в красном — русское семейство, маленькая худенькая мама с дочкой, Соней. Третий домик, серенький — каменный, наглухо закрыт, на окнах жалюзи, собачья будка затянута паутиной, дорожки заросли серой высокой травой, — домик пуст, не удалось его на лето никому сдать…

Внизу шипит, плещет старый океан. Рыбачьи лодки, накренив паруса, везут в залив за скалы богатую добычу: сардины, скумбрию, плоскую камбалу, уродливых крабов в деревянных клетушках. За крайней серой дачкой длинный, высокий береговой отрез далеко ушел в зеленую воду, размытый прибоем, отошел от материка и стал необитаемым островом. Тут же, за дачкой, покачивается над обрывом на шесте пустая сеть. По вечерам хозяин ресторанчика, что на перекрестке дорог, зовет слугу и из-под ноздреватых скал тянет с ним на блоке грузную сеть: авось среди водорослей и пестрого морского хлама краб попадется на счастье.

* * *

Жилица из красного домика, худенькая Сонина мама, пошла с корзиночкой по верхней дороге за скалы к устью реки. Надо было поспеть вовремя, чтобы с рыбачьих лодок всю рыбу не расхватали. А Соню, свою единственную дочку, тихую маленькую девочку, отвела к соседке, старой француженке.

— Будьте, мадам, добры, пусть моя Соня у вас в садике посидит…

— О, пожалуйста! Мой Принц очень любит с вашей дочкой играть.

Мама ушла, француженка ручки на животе сложила и в складном кресле уснула, Принц под крыльцо забрался позавчерашнюю кость отрывать. Скучно стало Соне… Океан шипит, француженка храпит, шпиц ворчит, ветерок посвистывает в темных кипарисовых метелках. Жарко и пустынно, зеленая вода с тускло-голубым небом на горизонте обнимаются, глаза слепят.

Девочка вышла за ограду. На три шага ведь отойти от дома можно… И на пять можно. И на пятнадцать — уж не такое преступление.

И представить себе трудно, как внизу хорошо! Серая тропинка сквозь бурьян сбегает зигзагами к океану. Отлив… Из воды вылезли далеко-далеко вперед морщинистые коричневые камни. Вокруг камней густыми макаронами лежат водоросли, там и сям сквозят лужицы голубоватой воды. На берегу, в узком скалистом ущелье, бродят дети и взрослые, роют лапами песок собаки, девочки моют в воде резинового негра… Камни блестят, песок блестит, водоросли блестят — Соня не выдержала, подошла к краю обрыва и, шаг за шагом, цепляясь за крепкий бурьян, стала по тропинке спускаться вниз — к детям, к голубым лужицам, к веселому, доброму океану.

* * *

В комнате, чтоб не скучно было, чтоб себя позабавить, нужны разные вещи: игрушки, книги, цветные карандаши. А у океана ни книг, ни игрушек не надо. Куда ни взглянешь, — все забава… К обнаженным камням какие-то рубчатые ракушки присосались, — хоть кряхти, хоть ногти себе обломай, ни за что не оторвешь. В лужицах у подножья скалы крошечные крабы в испуге в пестрые камушки зарываются: очень страшно, — стоит над ним розовая девочка, ногой по воде шлепает, а океан куда-то ушел, и спастись негде!

Соня осторожно переползла с камня на камень, очень боялась, чтобы из густых водорослей ее за ногу омар не ущипнул… Вернулась на берег, собрала драгоценную коллекцию камушков: обточенный волной кирпичный обломок, черный-пречерный глазок с белым зрачком, лиловую сосульку, розовую рогульку, — полный кармашек набрала.

Чужую собаку водой из консервной жестянки окатила, собака обрадовалась, встряхнулась, соленые брызги с носа слизнула.

Обернулась Соня — люди шумят, бродят, едят, друг с друга фотографии снимают. Девочка резинового негра на веревочке под камнем плавать учит. Какой-то толстый француз на одинокую скалу полез, до верхушки добрался и уселся, как помпон на колпаке… Насмотрелась Соня, перебралась вдоль берега через гряду валунов и попала в соседнее ущелье, выбитое в высоком берегу с незапамятных времен волнами. Здесь было тише, и почти никого не было. Только за скалой какой-то старичок наливал в бутылку соленую воду и выливал ее. Пять, шесть, восемь раз, — Соне и считать надоело.

«Старый, а как пятилетний мальчик…» — подумала Соня и под острым, наискось врезавшимся в берег огромным камнем пробралась в третье ущелье.

— Вот… Здесь и устроюсь.

Ни души. Вверху небо светлым треугольником над ущельем застыло. Океан шлепает за камнями, шлейф по водорослям волочит…

В глубине ущелья темная щель. Пещера! Соня осторожно подошла ближе и вошла. Крепкий слежавшийся песок от входа бугром подымался в глубь пещеры, по бокам вдоль скал темнели серые полосы… Ай! Что за гадость?! На песок со стен запрыгали отвратительные длинные мокрицы.

Соня стремглав вылетела из пещеры. Села под скалой в тени и засмотрелась вдаль: на коптивший небо медленный трехтрубный пароход, на вспухающие валы, косо бегущие к берегу. Сидела долго, убаюканная теплым ветром, ленивым солнцем и ворчаньем воды, сидела долго и неподвижно, словно бабочка на теплом вишневом стволе.

И вдруг всмотрелась. Где же дальние коричневые камни? Почему водоросли набухли и просочились водой? И жестянка, которая валялась перед ней на песке в десяти шагах, — плавает… Почему? О! Как сердито шлепнула волна об угол скалы… Пена до самых пяток докатилась.

Соня быстро вскочила. Прилив? Конечно, прилив! Ротозейка… И старичок, и все собаки, должно быть, давно ушли. Она побежала к наклонному камню, под которым был проход в соседнее ущелье. Прохода не было, и под камнем шипела и пенилась вода…

Побежала вперед к океану — пусть промочит платьице, не беда, — лишь бы во второе ущелье пробраться, а оттуда в первое к тропинке, что ведет наверх… Но новая волна хлопнула в камень прямо перед ней; едва успела Соня отскочить и отбежать в угол ущелья. Прилив!

* * *

Вы подумайте только: маленькая кроткая девочка и огромный, одуревший океан… Ни вправо, ни влево дороги нет, вода закрыла все проходы и лазейки, пена и раскатистая волна с каждым ударом все ближе подбираются к маленьким дрожащим ногам… А вверху, над головой, на высоте трехэтажного дома, проезжают вдоль края обрыва автомобили, проходят беспечные пешеходы, и никому и в голову не придет взглянуть вниз на прижавшуюся к мокрой скале девочку…

Влезть на отвесный берег? Но разве девочка мокрица, или обезьяна, или акробат? Бросилась Соня в один угол, в другой, словно мышь в мышеловке, заметалась во все стороны и, наконец, вспомнила о последнем средстве, оно всем детям знакомо, — стала кричать пронзительным голоском:

— Спасите! Спасите! Меня захватил прилив…

Но грубый океан басистым ревом покрыл Сонин голосок, ветер унес и разметал детские испуганные слова… И опять стала Соня кричать все громче, все отчаяннее. Волна, правда, ее пока что еще не трогала: подкатывалась к ногам и с шипящим вздохом, растекаясь журчащими ручейками и унося за собой пестрые камушки, возвращалась назад в родное темно-зеленое лоно.

99
{"b":"153927","o":1}