Палку сунут концом в какой-нибудь ящик, почмокают губами и говорят:

— Но-но: Вот ты уже и поела!

С игрушечной лошадью этим не отделаешься. Ей нужно тыкать в самую морду кусок моркови или окурок папиросы. Многих это не удовлетворяет: они протыкают дырочку в морде — если лошадь картонная — и запихивают в нее всякую дрянь.

Когда я была маленькая, меня так мучила невозможность накормить как следует картонную лошадь, что я приняла героические меры: оторвала лошади голову и кормила ее, засовывая ей прямо в туловище все, что ни попадется: мамин кружевной воротничок, нянькин наперсток, кусок булки, пилочку для ногтей, картинку „Тереза, дочь Гарибальди“, огарок сальной свечки, которым нам мазали нос при насморке, чайную ложку, чьи-то часы.

Лошадь все принимала с благодарностью.

Между тем большие чего-то волновались. Искали пропавшие вещи, удивлялись. Я подмигивала лошадиному туловищу, оно смотрело на меня с благодарностью своей дырочкой, и все шло отлично. Но как-то лошадь съела кусок сыра, и запах его привлек нянькино внимание. Все было открыто. С тех пор лошадь питалась исключительно огрызками карандашей и скоро зачахла» (Возрождение. Париж. 1927, 25 декабря).

Современник. Спб., 1912. № 12. С. 66. Для «Детского острова» стихотворение было переработано. Первоначально третья строфа выглядела так:

Другую редакцию имела заключительная строфа:

ДО. С. 31–32. Иммортели— более распространенное название: бессмертники. Растения, сохраняющие при высыхании форму и окраску; используются в сухих зимних букетах.

Для детей. 1917. № 9. С. 265–272. С илл. Ре-Ми. При включении в «Детский остров» внесены изменения. Первоначальный вариант:

Ст. 4–6:

Ст. 12: Шершавой промокашки.

Последняя ст.: Давайте кувыркаться!..

Кроме того, между строфой 8-й и 9-й были еще две строфы:

О некоторых из этих корректив шла речь в переписке поэта с К. И. Чуковским: «В „Цирке“ выбросьте строфы 7–8 (клоун Пик) и 9–10 (Флит-чревовещатель). Эпитет „шершавой“ промокашки очень трудно заменить. Если хотите, пусть будет „чернильной“ (как Вы подсказали), — пожалуй, так лучше.

Насчет ударения в слове „волшебство“ замените так:

Во 2-й строфе поставьте, как раньше:

Заключительную строфу к „Цирку“, вместо старой, я Вам пришлю». Письмо датировано 9 февраля 1917 (Архив Чуковского. Л. 6–8). …Вот дядя Гриша. Не визжать! Он ростом выше шкафа. — Иллюстрируя эти строки, художник-сатириконец Ре-Ми проявил озорство, изобразив Корнея Чуковского. Его шаржированный портрет, к слову заметить, был включен Ре-Ми и в иллюстративный ряд сказочной поэмы «Крокодил» Чуковского, впервые напечатанной в журнале «Для детей». По-видимому, эта «шалость» иллюстратора была согласована с Сашей Черным, сообщавшим в письме к Чуковскому: «„Цирк“ пришлю: но вы ведь знаете, я его обещал в „Парус“, а о рисунках уже ранее говорил с Ремизовым» (Архив Чуковского. Л. 15).

Для детей. 1917. № 1. С. 13–14. С илл. Ре-Ми. В письме, адресованном К. И. Чуковскому, от 12 декабря 1916 года Саша Черный писал по поводу этого стихотворения: «Посылаю Вам обещанный стишок. Вверху надо бы продолговатую картинку фризом: девочка вытягивает из-под комода за лапу лохматого медвежонка (наполовину вытянула) и в конце тоже фризом: та же девчонка с выражением на лице чистит Мишку щеткой. Если бы Чехонин, — хорошо» (Архив Чуковского. Л. 3). Стихотворение было иллюстрировано не С. В. Чехониным, а Н. В. Ремизовым (Ре-Ми), который исполнил и расположил рисунки в соответствии с пожеланиями автора — с малым отступлением: вместо щетки в руках у девочки веник.

Киевская мысль. Киев. 1912. 13 мая. Под названием: «Картина». Необычна метаморфоза, которую претерпело данное стихотворение. В первоначальном варианте, опубликованном в 1912 году в газете, оно состояло из трех частей и было озаглавлено «Картина». В 1913 году поэт включил первую часть (с некоторыми разночтениями) в сборник «Тук-тук!», озаглавив стихотворение «Храбрецы» и дописав 10 новых строк. В книгу стихов «Жажда» поэт включил 2-ю и 3-ю части стихотворения «Картина» под заголовком «Нянька».

Для детей. 1917. № 2. С. 63–64. С илл. Ре-Ми. По поводу этого стихотворения сохранилась переписка с К. И. Чуковским. В письме от 3 января 1917 года Саша Черный пишет: «Я думаю, что в первой строфе:

— следует оставить и „васильковое“ небо и „хороводы снежных мух“. Заменять — будет пресно, как таблица умножения („в светло-синем небе вьются“?..), а образ и тот и другой простенький, несложный. Говорят же тысячу лет: „розовый“ (от роза), бирюзовый, гранатовый и пр. Если какая-нибудь семилетняя девица и споткнется, то ведь любая мать, тетя, бабушка и пр. объяснят, а образ полюбится и останется в памяти, крепче, чем те приблизительные и водянистые определения, которыми напичканы детские стишки. Ведь иначе придется весь поэтический словарь для маленьких сократить до нескольких слов. Значит, так и оставить». Еще несколько замечаний содержится в письме от 16 января 1917: «Мне сказали, что „Снежная баба“ вся набрана петитом и без разделений. Если еще возможно, очень прошу напечатать лучше без иллюстраций (оставив только в конце маленькую) и перебрать все крупным шрифтом, а между частями стихотворения оставить свободное место (по строке):

1) после строк:

И после строк:

— так, как это в оригинале, — а если сбить в одну кучу все, то получится жареный топор, что хоть плачь!» (Архив Чуковского. Л. 15 и 16).