Ну нет, Жози не позволит ему так легко отделаться от себя! Улыбнувшись, она прошептала ему в самое ухо:

— Разрешаю тебе сделать это еще раз.

— Что — это?

Когда он начал целовать ее по-настоящему, Жози закрыла глаза и погрузилась в бархатную темноту, желая забыть обо всем, кроме этих поцелуев с привкусом виски.

— Такой нежной кожи, как у тебя, я еще никогда не касался, — шепнул Джек и осторожно убрал с ее лба волосы. Потом снова прижался к ее губам.

Жози казалось, что в этот момент она вручила Джеку свою жизнь, ибо он, конечно же, прочел в ее глазах желание. Джек поднес к губам стакан, а Жози смущенно поправила прическу. К счастью, в этот поздний час бар был почти пуст, лишь два-три человека сидели к ним спиной и интересовались только своими стаканами.

— Мне не хочется от тебя уходить, — сказал Джек.

— Ну и не уходи, — ответила Жози, понимая, что ее слова смахивают на мольбу.

— Такая красивая девушка — и одна, ночью, в этом ужасном городе. Нет, я не могу тебя оставить!

— Не оставляй, что мне без тебя делать? — Жози непринужденно улыбнулась.

Они вышли из бара и направились к лифту.

Желтая комната раскрылась перед ними, словно цветок, — светлая и напоенная ароматом роз.

Жози словно перенеслась в прошлое — в Нассау, когда Марианна была еще жива, а сама она еще не побывала в Венеции и не узнала о своем происхождении. Гордость заставила ее покинуть палаццо Нордонья, после чего она осталась почти нищей. Теперь Жози своими силами завоевала достойное положение в этом мире. Джек заказал в номер бутылку шампанского, сел на кровать и снял ботинки.

Жози смущенно стояла возле него. Ей никогда еще не случалось заниматься любовью с белым мужчиной, да и вообще она была близка только с Лукасом и Чарльзом. Ей хотелось сказать Джеку, что она любит его и мечтала о нем много лет. Но Жози знала: делать этого не следует, иначе Джек уйдет, боясь причинить ей такую же боль, как Франческе.

Джек привлек девушку к себе. Обхватив голову Жози, он приник к ее губам. Никогда еще она не испытывала ничего подобного. Теперь ей уже незачем признаваться ему в любви: об этом говорило ее тело.

Они оторвались друг от друга, когда в дверь постучал официант. Он принес бутылку шампанского в ведерке со льдом. Жози удалилась в ванную и там сбросила с себя одежду. Она дрожала и ощущала легкое головокружение. Девушка посмотрела в зеркало: в глазах ее светились желание и страх. При мысли о том, на что она решилась, Жози почувствовала гордость. Сбрызнув тело духами, она запела тихо, но так, чтобы слышал Джек, потом накинула бледно-розовый пеньюар, расчесала волосы и вошла в комнату.

— Джек?

Жози в ужасе огляделась. Часы и ботинки Джека исчезли. Только открытая, но не тронутая бутылка шампанского напоминала о том, что он здесь был.

Девушка налила себе вина, выключила свет, села у окна и пила до тех пор, пока голова не затуманилась настолько, что она перестала ощущать боль. Потом приняла таблетку Лукаса.

Джек Уэстман не позвонит ни завтра, ни послезавтра. Если бы она полетела с ним в Калифорнию, он был бы к ней добр и внимателен, как сегодня, но никогда бы не лег с ней в постель, потому что для него она только подруга Франчески Нордонья.

Несмотря на полное изнеможение, в Жози снова вспыхнула ненависть к Франческе. Но наконец она погрузилась в тяжелый сон.

Ее разбудил яркий солнечный свет, лившийся через окно. Однако душа девушки погрузилась во мрак.

После вина и таблеток Лукаса она провела всю ночь в нелепом, фантастическом мире, населенном странными подобиями Джека Уэстмана, Франчески и Карло Нордоньи. Их искаженные лица мелькали перед ней, не оставляя ни на минуту в покое. Сон не принес облегчения, и Жози чувствовала себя разбитой и подавленной.

Не помог и холодный душ, от кофе и омлета тоже не стало лучше. Девушка, пошатываясь, пошла в ванную и, прежде чем голос разума успел остановить ее, выпила таблетку, надеясь, что почувствует себя счастливой. Эта таблетка подействовала быстро.

Когда зазвонил телефон, она сидела на кровати, уставившись на букет роз. Наверное, это Джек! Он объяснит свое исчезновение! Но звонил шофер — он дожидался внизу, чтобы отвезти ее в студию звукозаписи. Жози опаздывала на встречу с Рэдом Лойтнером.

Девушка положила трубку. Неужели Джек покинул Нью-Йорк, даже не позвонив ей? Но сейчас уже три часа дня, и его самолет уже где-то над Чикаго. Какая же она дура! Прошлая ночь ничего для него не значила. Полупьяный, он предложил Жози помощь, надеясь поразить ее великодушием, но, выйдя за дверь, забыл о своих обещаниях, да и о ней тоже. Осознание горькой правды доконало Жози, и она снова нырнула в постель.

Окна в номере были задернуты шторами, и девушка, не глядя на часы, видела только, что на улице смеркается. Тишину снова нарушил телефонный звонок.

— Жози, детка, ты меня до смерти напугала. Что случилось? — скороговоркой пробормотал Лойтнер. Она догадалась, что Рэд борется с собой, пытаясь обуздать гнев и выказать заботу и участие. — Мы тут все тебя ждем…

— Прости, Рэд, но я плохо себя чувствую.

— Может, послать за врачом?

— Не нужно.

— Что с тобой произошло прошлой ночью?

«Не догадывается ли он о наркотиках?» — подумала Жози.

— Ничего.

— Послушай, детка, сегодня тот день, которого ты так ждала. Приезжай, стоит тебе вернуться к работе, как ты почувствуешь себя лучше. Мой шофер ждет тебя у входа, прошу тебя, приезжай и спой нам, дорогуша.

Жози подавила отвращение. Сегодня Рэд предпримет на нее атаку. Однако незачем беспокоиться об этом сейчас. Важнее всего демонстрационная кассета. Накануне почти весь день ушел на репетиции, поэтому сегодня, хочешь не хочешь, нужно закончить запись. Когда этот этап останется позади, она подумает об отношениях с Лойтнером.

— Сейчас приеду. Прости, что опоздала.

Жози быстро вышла из отеля, и шофер помчал ее к студии звукозаписи.

Рэд с распростертыми объятиями направился ей навстречу. Но даже этот невинный жест разозлил ее. Она не желала, чтобы к ней прикасались.

Рэд обхватил девушку за плечи, но она вывернулась и прошла к микрофону.

В этот день Жози пела как никогда раньше. В ее голосе появились глубина и выразительность. Музыканты переходили от одной песни к другой. Рэд, отделенный от них стеклянной стеной, следил за индикаторами, и глаза его горели.

Жози чувствовала себя по-прежнему плохо, но понимала, что поет прекрасно. Отчаяние словно отделило ее от мира, вселило в Жози странное безразличие ко всему. Будь она в обычном состоянии, ей хватило бы поводов для волнений, однако сейчас девушку не радовала даже первая в жизни возможность сделать запись на профессиональном уровне.

Когда Рэд закончил сеанс звукозаписи, Жози ощутила облегчение. Вскоре она освободится от пристального наблюдения продюсера, вернется в отель и сможет выплакаться.

— Пойдем куда-нибудь пообедаем, — предложил Рэд, обнимая ее за плечи. — Я хочу отпраздновать это событие. Все прошло без сучка без задоринки, ты и не представляешь, какая это редкость.

— Прости, Рэд, я и в самом деле неважно себя чувствую. Мне лучше сразу вернуться в отель.

— Что случилось, дорогуша? — Он крепче обнял ее и коснулся губами волос.

Жози попыталась высвободиться.

— Прошу тебя, постарайся понять…

Однако Рэд привлек ее к себе.

— Не отталкивай меня, детка, позволь помочь тебе. — Казалось, руки Рэда были везде: гладили спину, сжимали ребра, грудь. Ростом Рэд был чуть выше Жози, но отличался железной хваткой.

Она оттолкнула его:

— Нет!

— Эй, детка, это же я, твой друг Рэд!

— Нет! — Голос Жози срывался.

— О, мне нравятся девочки с норовом. — Он рванул ее к себе и впился в губы поцелуем.

Жози укусила его. Рэд вскрикнул и отпустил ее.

— Почему ты не сказала, что я тебе не интересен?

Рэд прижал пальцем ранку на губе, бросил на девушку свирепый взгляд, потом посмотрел на палец, запачканный кровью, и с такой силой влепил Жози пощечину, что она отлетела к стене. Девушка покачнулась и схватилась за щеку.