Эдуард слушал, наблюдая за игрой света и тени на ее нежном лице, и недоумевал: почему она рассказывает все это именно ему?

— Аполлония говорила, что ваша семья живет на юге Франции, где много парфюмерных фабрик, и я…

— Конечно, Франческа. Я все понял. — Эдуард был счастлив, что она попросила его об этой услуге. — Я постараюсь, чтобы для вас воспроизвели эти духи.

— Если вас не слишком затруднит…

— Чепуха, это совсем нетрудно. Для парфюмеров воспроизвести запах духов ничего не стоит. Вот почему они постоянно ищут тайные экзотические ингредиенты. Дайте мне на время флакон с остатками духов, и я займусь этим сегодня же.

Глаза Франчески засветились такой радостью, что у Эдуарда сжалось сердце. Но когда она начала благодарить его, он поднял руку:

— Поверьте, Франческа, после того как вы провели столько времени с моими пациентами, убеждая их, что жизнь прекрасна и надо уметь ею дорожить, я счастлив сделать для вас такую малость.

Она отвернулась и начала обрывать с розового куста увядшие листья.

— Может, если духи окажутся удачными, а их производство не слишком дорогим… это позволит заработать дополнительные средства, — проговорила она, опустив глаза.

Эдуард окинул взглядом роскошное имение. Для молодой семьи дом был явно великоват. Вероятно, по ночам в безлюдных элегантных комнатах гуляет эхо. Эдуард не представлял себе, что люди, живущие в такой роскоши, могут нуждаться в деньгах. Однако голос Франчески выдавал смятение:

— Адвокаты отца только что улетели в Италию. Они провели здесь три дня и привезли плохие новости. Наши дела пришли в упадок.

— Граф долго болел.

— Проблема возникла задолго до его болезни. Очевидно, отец годами не обращал внимания на состояние финансов. Наши фамильные виноградники требуют модернизации, а для этого нужны деньги. Отца предупреждали, что необходимо изъять часть средств, вложенных в итальянские предприятия, и вложить их за границей… Но отец отказался это сделать и решил оставить на родине большую часть капитала.

— Неужели все так серьезно?

— Адвокаты советуют мне продать палаццо. Ремонт последний раз делали почти двадцать лет назад — по желанию матери. Вскоре придется заняться крышей, водопроводом и канализацией.

Франческа говорила спокойно, но Эдуард видел, что она очень встревожена.

— Я попросила адвокатов немедленно сдать палаццо в аренду, но подписать арендный договор только на год. Кроме того, я уполномочила их продать папину яхту, основную часть картин и два виноградника. Это позволит мне выиграть время, чтобы выпустить на рынок духи или придумать какой-то другой способ увеличить капитал.

— Франческа, — осторожно начал Эдуард, — у меня есть другое предложение. Я вынашиваю эту мысль уже несколько месяцев, но никогда и не мечтал, что она когда-нибудь воплотится в жизнь. — Он взял Франческу за руку, удивляясь ее хрупкости. — Вы, вероятно, догадываетесь, что мне необходимы хорошее помещение большого размера и дополнительный источник дохода, чтобы иметь возможность оперировать небогатых пациентов. Моя мечта — основать роскошный лечебно-оздоровительный курорт, который привлечет богатых клиентов из Европы и Америки, желающих сделать пластическую операцию, сбросить вес, прийти в себя после чрезмерной перегрузки, изменить режим тренировок или просто на время вырваться из-под гнета повседневной жизни. Доход от такого предприятия позволит мне оказать помощь изуродованным больным, не имеющим средств на лечение.

Франческа с интересом смотрела на него.

— Я накопил деньги и вскоре смогу купить участок земли и выстроить небольшое здание, — продолжал Эдуард, — но это оторвало бы меня от моей основной деятельности, причем именно сейчас, когда я работаю над коренными изменениями в методике удаления шрамов. А вот приобретя это поместье или, скажем, выкупив какую-то долю собственности… Этот огромный особняк можно превратить в фешенебельный санаторий, к тому же он недалеко от моей клиники.

— А мы с Майклом и Кристофером поселимся в бунгало. В этом и состоит ваше предложение?

— Именно так, Франческа, всего лишь предложение. Мне очень трудно просить вас оставить дом. Я никогда и не заикнулся бы об этом, если бы вы не упомянули о финансовых трудностях.

Франческа молчала так долго, что Эдуард испугался, не оскорбил ли ее. Но она ответила ему без малейших признаков обиды:

— Позвольте мне обсудить этот вопрос с Майклом. По-моему, ваша мысль удачна, полагаю, Майкл не будет возражать. Он всегда говорил, что дом слишком велик и находится далеко от пляжа. — Франческа понизила голос: — А еще муж упорно твердит, что в доме водятся призраки. Майкл утверждает, что привидения обитают в винном погребе и всякий раз, когда он уходит из дома, садятся в его любимое кресло.

Эдуард снисходительно рассмеялся, хотя ощутил укол ревности: Франческа говорила о муже с огромной нежностью.

Она снова умолкла. Эдуард предполагал, что ей не хватает решимости высказаться до конца, и терпеливо ждал.

— Эдуард, вы упомянули, что готовы войти в долю. Значит ли это, что я останусь совладелицей поместья?

— Ну конечно, Франческа! Это ваш дом, вы обязательно сохраните над ним контроль.

— И вы позволите мне заниматься с пациентами? Ведь по вашим словам, у меня неплохо получалось, а мне это нравилось, я чувствовала себя такой…

Эдуард улыбнулся ее энтузиазму.

— Франческа, считайте, что вы приняты на работу. — Он протянул руку. — Ну, так мы — партнеры?

Она ответила ему крепким рукопожатием.

— Партнеры.

Жози подняла руки высоко над головой и закружилась так, что бледно-голубая шифоновая юбка взметнулась выше колен, обнажив ее длинные стройные ноги. Потом она повернулась к зрителям, улыбнулась, отвесила прощальный поклон и удалилась со сцены.

Оказавшись в полутемном коридоре, ведущем к ее гримерной, девушка закрыла глаза и устало прислонилась к стене. Концерт прошел хорошо, и аудитория принимала ее восторженно, но было уже поздно, и Жози совсем вымоталась. Сегодня она уснет и без пилюль Лукаса.

— Жози?

Она открыла глаза и увидела хорошо одетого незнакомца. Он протянул ей руку.

— Меня зовут Рэд Лойтнер. Менеджер прислал мне вашу демонстрационную пленку.

Девушка пожала Лойтнеру руку и с интересом присмотрелась к нему. Его имя ей ни о чем не говорило, но если Лукас послал ему кассету, значит, он важная персона.

— Я из нью-йоркской фирмы «Эмбасси рекордс». Приехал в отпуск в Нассау и решил взглянуть на вас. Пленка ужасного качества, но ваш голос произвел на меня впечатление. — Он кивнул на дверь. — Может, выпьете со мной?

Жози последовала за ним в зал, и они сели за столик на двоих. Лойтнер заказал напитки, но и Жози, и он за время разговора сделали лишь несколько глотков. Казалось, Лойтнер так увлекся вопросами, что забыл про спиртное. Он интересовался, где выступала Жози, не хочет ли временно петь в хоре, пока компания грамзаписи не убедится в ее таланте. Когда она сможет приехать на прослушивание в Нью-Йорк?

Девушка, не зная, стоит ли доверять этому холеному, уверенному в себе человеку, отвечала ему честно и не старалась угодить. Лойтнер явно выказывал участие, но Жози решила не делать поспешных выводов и не тешить себя преждевременной надеждой. Легко ничто не дается. Лойтнер сообщил, что собирается выпустить альбом новой рок-группы.

— Пока это чисто местная группа, но я намерен сделать их знаменитыми на всем побережье, — сказал он.

Сейчас Лойтнер подыскивал для них бэк-вокалистов и считал, что для Жози это замечательный шанс прорваться в музыкальный мир Нью-Йорка.

— Давайте смотреть правде в глаза, Жози. Нассау — захолустье. Здесь вы никогда ничего не достигнете, а вам нужно расти, учиться. Если вы попадете в Нью-Йорк и поработаете в студиях звукозаписи, там сделают для вас новую демонстрационную запись — на этот раз профессионального качества.

Глаза Лойтнера заблестели. Жози решила, что если в следующую минуту он прикоснется к ней, значит, его предложение — обман. Она замерла в ожидании другого, менее почетного предложения. Но этого не произошло. Лойтнер усадил ее в такси и отправил домой, попросив на следующий день позвонить ему в отель.