Литмир - Электронная Библиотека

Денис без спроса идет осматривать дом. Альберто возвращается к пятну на столе. Вывести можно – подраишь кусочком пробки, смоченным в скипидаре, и стол как новенький. Но это пятно выводить не хочется.

– Альберто, что же делать? – вздыхает Марина.

Пожал плечами. Невозможно отказать мадам Мартен. Невозможно, и всё.

– Воробушек, тут очень хорошо… Воздух… тишина. Но так хотелось в Испанию. Там апельсины на деревьях. Я никогда не видела апельсины на деревьях, да еще и зимой.

В дальней комнате раздается грохот.

– Черт!

И вспоминается: Вероника забывала, что в кладовке стоит швабра (насадку со щетиной купил, а ручку сам выточил из массивного дерева), и эта швабра рушилась ей под ноги, а она вскрикивала и отпрыгивала: «Черт!» Нет Вероники, но есть дом. И деревце за окном, раздетое ветром, и соседка, у которой можно продегустировать трюфели, и стол с белым ободком от горячей чашки, и своенравная швабра. Именно здесь хочется жить – бродить по полю, что начинается за домом, слушать собачий перебрех, крутить головы придорожным подсолнухам.

– Альберто…

Два года он уже глотает пыль в городе, добровольный заложник Интернета, – никак суженую не найдет. Иногда кажется – любая сошла бы, лишь бы не стервой была, не искала кого покруче. Ну и чтобы… того… фигура. И ребенок.

– Альберто!

Или хотя бы просто – с ребенком, бог с ней, с фигурой.

– Воробушек!

Очнулся:

– А? Я – вобушек!

– Слушай, давай Марго возьмем с собой в Испанию?

– Марина! Мадам Мартен ни за что не согласится! Это ж трюфельная свинья, она на вес золота, ее с детства дрессировали!

– Воробушек, а мы не скажем.

В кухню входит Денис.

– Ага, а если она слиняет? Хотя отличная идея. Поехали со свиньей.

Альберто вздохнул. Не умел он отказывать.

70

Мсье Мартен, не сняв кепки, сидел за столом. Рядом примостился лабрадор Анри, взявший под прицел свою плошку: вместе сегодня ходили «на трюфеля», и вот хозяину миску с едой сейчас дадут, а ему, барбосу, вечно ждать приходится.

– О-о! Альберто!

Мсье Мартен встает, выкатывает брюшко навстречу Воробушку. Объятья.

Затем – демонстрация улова: корзинка, в корзинке – черные, страшные, пахучие они. Трюфели. Марина с сомнением поглядывает на розовощекого мсье Мартена. И это можно есть? И это стоит тысячу евро килограмм?

Марго подходит, задирает голову и активно двигает пятаком. Пятак, похожий на мохнатую розетку, выплясывает гопака: может, свинья и не смыслит ничего в апельсинах, но по трюфелям она профессор.

– Ты посмотри, прибежала! – мсье Мартен накрывает трюфели тряпочкой. – От нее не скроешь, грибочки за сорок метров чует!

Анри и Марго – кормильцы: оба натасканы на трюфели, только у каждого свой резон, чтобы его искать. Анри хочет приятное хозяину сделать, а Марго – нет, она от грибов совершенно дуреет: если не оттащить от места, где трюфель зарылся, станет копать остервенело, еще пятак поранит. А потом схрумкает драгоценный гриб. Поэтому едва Марго унюхает грибницу, ей подсовывают кукурузу для отвода глаз.

– А что это она так трюфели любит?

Мсье Мартен с тревогой следит за тем, как супруга добавляет в салат уксус. Он даже привстал.

– Э-э-э? – мсье Мартен снова сел. – Да говорят, у трюфеля в запахе некая нотка есть… ну так пахнет хряк, когда размножаться надумает.

– И что, удается ее оттащить? – присоединяется к разговору Денис. – Вдвоем оттаскиваете?

Он смеется, и Марине немножко неловко.

Но мсье Мартен, кажется, не заметил фамильярности.

– Знаете, как хрюшек учат, чтобы они трюфели не ели? Съест – в пятак дают, а он у них крайне чувствительный. Быстро запоминает, что к чему. Кстати, итальянцы коз на это дело подряжают.

– Козам по рогам дают, – это опять Денис.

– Итальянцы? – вмешивается Альберто. – Мои сородичи? Не слышал.

Мадам Мартен ставит на стол тарелку с кружочками фуа-гра и бадейку с салатом.

– Да, на Сардинии. – Мсье Мартен потирает руки. – Садитесь, садитесь. Не к столу будет сказано, мы трюфельки еще и благодаря мухам находим. Вьются над грибницей, одуревшие.

Мадам Мартен нахваливает салат, «Перигорский». С утиной печенкой и орешками. Но Денис мысль не потерял:

– Вы всякий раз уверены, что это грибница, а не что-то другое?..

С этими простыми людьми он не церемонился.

Мсье Мартен захохотал.

– Э, нет, мой русский друг, сожалею… Шутка не удалась – ведь это особенная муха. Она над грибницей яйца откладывает, чтобы личинки добрались до гриба, отъелись там и окуклились. Мушата вылупляются и роятся: на солнце столбик хорошо виден…

Альберто задумчиво тыкал вилкой в лист салата. Лист не накалывался.

– В Италии… родственники меня угощали белым трюфелем из Пьемонта. Я заикнулся про наш перигорский, – Альберто кивнул на корзинку, – а они засмеялись: «Что-что? Этот черный уродец?»

– Уродец? – мсье Мартен закашлялся: хлебные крошки пошли не в то горло. Мадам Мартен подскочила, но он замахал руками – покашлять спокойно и то не дадут. Потер глаза (слезы выступили): – Да наш трюфель черным бриллиантом называют! Знаете легенду?

71

«Взрослая» кровать в доме наблюдалась одна, но широкая. Альберто заикнулся, что Марину лучше положить в серединку, чтобы ей теплее было. Денис буркнул:

– У тебя гормональная буря на почве воздержания?

Альберто обиделся, ушел в душ и непонятно что там делал, вода не лилась.

Денис и не думал раскаиваться.

– Их трюфельная запеканка – одно название. Просто яйца держат вместе с грибами – запах трюфелей сквозь скорлупу проникает.

– Там что-то было в запеканке, мелко наструганное.

– Ничего подобного. Гриб дорогой, на продажу.

– Да уж, Корто, ты точно не угостил бы. Почто Воробушка обидел?

– Воробей к тебе клеился, – хмыкнул.

– Да это для тепла! Боже, ты еще и ревнивый…

Тут пришел Альберто, с деловым видом перешагнул через лежащих и забился в угол. Марина хотела ему что-нибудь позитивное сказать, да не придумала что. Свет погас, и комната упала в непроглядную темноту, а она, Марина, – в прошлое. Так живо представилось: она все еще в Новочебоксарске, ходит в гости к Ане, где зимой холодно, а летом жарко, и они пьют чай в комнате на ковре, потому что в кухне царят неистребимые тараканы, длинные и рыжие. У нее в ушах стоит отцовский мат и мамино «Рот закрой!», она по-прежнему работает в обувном магазине, копит деньги на побег. Он с ней – ненавистный любимый город, парк «Ельниковская роща», куда она водит Варю кататься на пони, песчаный берег Волги, к концу лета порастающий под водой илом, сосновый лес, где зимой так тихо. А здесь… будто она не она, а другая Марина. Как будто кино смотришь.

72

Как кино, как сон: богом забытый пятачок Франции (ни почты, ни даже булочной нет, надо в соседнюю деревеньку ехать), рядом Корто, в Париже ждет учеба, сегодня попробовала трюфель, завтра – вперед, в Испанию. А не загляни Альберто в книжник, не было бы ни свиньи, ни Испании, ни трюфеля. Как зыбко все в жизни. Не пойди она на собирушку в парке Со, не было бы Корто. Не брось ей Вадим на счет несколько тысяч евро – на отца любовалась бы, а не на Нотр-Дам. Тоже – случай, чужие деньги. Хотя не бывает случайного.

Мартены уедут в шесть утра, собаку с собой возьмут. Для Марго дали топчанчик, предупредили – может нахулиганить, держите ее в кухне. Она неуемная – то сдернет скатерть со стола во время обеда, то спрячется в пододеяльнике (семейство на грани нервного срыва бегает по окрестностям, срывая голос), однажды подсунула в сумку гостье, чопорной даме из Тулузы, голову креветки (хозяева целую миску насыпали), и мадам через два дня достала в ювелирном магазине портмоне с ароматной полутушкой…

Весь вечер смеялись. Мсье Мартен изображал, как любопытная Марго забрела в чулан, где стоял тазик с клеем. Выбежала: пятак проклеен и стремительно засыхает. Пятаку вообще достается: сажает мадам Мартен рассаду в пластиковые бутылки со срезанным горлышком, отвернется – пятак уже в пластике, хрюкает утробно, застрял. Ну и в порядке вещей нагадить в доме и радостно ускакать с целлофаном на пятаке, приготовленным для несимпатичной горки.

16
{"b":"153446","o":1}