Литмир - Электронная Библиотека

Бордо так Бордо. Воробушку на работу не спешить: он на бирже труда время от времени отмечается, и дело с концом. Каменщиком вкалывать неохота, лучше уж скромнехонько жить на доходы от сдачи загородной резиденции.

Жильцы хорошие, вот на праздники уехали и разрешили хозяину переночевать.

Дом с круглой башенкой на въезде в деревню. Следом – другая башенка, квадратная. Альберто ловит Маринин взгляд:

– Это голубятни.

С заднего сиденья – ехидный голос:

– Они тут не только лягушек, они еще и голубей жрут.

Марина оглядывается:

– Корто, при Воробушке мы не говорим по-русски.

– Я стих придумал: «Воробей жрет голубей».

Марина поворачивается к Альберто:

– Это правда, что вы голубей едите?

– Конечно. А вы разве нет?

Сзади – голос (уже по-английски):

– Голуби – отрава. У них нет желчного пузыря, и весь shit идет в мясо.

Альберто кивает:

– Но вкусно… И у них помет ценный.

Денис фыркает.

– Я правду говорю! – обижается Альберто. – Это удобрение для виноградников! Неплохой источник дохода… Его даже в брачный контракт вписывали. – И Марине: – Знаешь, что в Средние века во Франции только феодалам позволялось строить голубятни?

– Нет.

– А после революции разрешили всем, и на голубей началась повальная мода.

На седьмом часу езды Корто перестал делать вид, что любуется пейзажами на трассе.

– Ага, а потом явились немцы и запретили грязную птицу. Французы прятали голубей и тряслись: курлыкнет какой идиот не вовремя или нет…

– Воробушек, это правда?

– Не знаю… Но на голубятню могу вас сводить.

Денис демонстративно кашляет, закатывает глаза.

– Ой, нет! Это без меня. Удобрения для виноградников слишком сладко благоухают.

Альберто с Мариной переглядываются. «Я предупреждала, что он ерепенистый. Но хороший». – «Да уж. Молчу».

«Пежо» выезжает к двухэтажному каменному дому с фасадом, увитым лысыми стеблями: летом тут и правда зеленый раек. Из соседней калитки выходит невысокая женщина, Альберто высовывается в окно, выпаливает:

– Мадам Мартен! Здрасьте! Как вы? Можно к вам через полчасика? – и подняв стекло: – Там кормят.

Машина тормозит, распахиваются дверцы. На улице градусов четырнадцать (конец декабря!)… Марина хлопает в ладоши, взбегает на крыльцо:

– Какой чудный дом!

Будет время, когда другая взбежит по ступенькам… Альберто улыбается, достает ключи из-под лестницы:

– Ну что, пьем кофе и идем знакомиться со свиньей?

Денис кивает на дом напротив:

– Ты про соседку?

К счастью, возле калитки уже никого нет.

68

– Groin-groin! Groin! Groin!

Это Альберто хрюкает. Звучит так: «груэн-груэн!» – и кажется, что Воробушек издевается над свиньей.

– Корто, слышишь как французы наше «хрю-хрю» коверкают?!

Денис не реагирует – черепашникам звонит.

Groin! Groin!

Свинья размером с питбуля, страдающего ожирением, лежит на диване; розовеющее сквозь редкую шерсть брюхо растеклось мягонькой лужицей, усыпанной пупырышками. Вспоминается рисунок в детской книжке: пляж, свинья в купальнике – сверху донизу ряд зеленых лифчиков. Марина осторожно трогает копытце: ребристое, раздвоенное, такие у чертиков рисуют. Свинья приоткрывает глаз. Мало ли что.

Альберто мочалит в пальцах свиное ухо.

Groin-groin!

Свинья на «груэны» не реагирует. Двуногий развоображался, будто у него есть пятак, ну что теперь. А вот когда двуногий принялся за ухом чесать… за это можно все отдать.

– Видишь, шерсть на загривке дыбит? Кайфует. Еще любит, когда ей за передними ногами чешут…

Свинья – на верху блаженства. Даже кажется, что она улыбается.

Подходит мадам Мартен.

– Мы любим, когда нам вот тут массажик… – Мадам Мартен собирает в складку кожу возле рыльца, сверху. Свинья издает тихий протяжный хрюк, его можно было бы назвать сладострастным, но слишком уж слово несвиное. – И брюшко, мы обожаем, когда чешут брюшко… – Мадам Мартен начесывает свинье живот, и та полуобморочно закатывает глаза, а заднюю ногу приподнимает, чтобы всюду доступ был.

Мадам Мартен обращается к Марине:

– Животика коснешься – она сразу на бок валится!

Марина улыбается:

– Можно нос потрогать?

Свиной пятак влажный и прохладный, черный, с бледной кляксой посередине, затекающей в две внушительного размера ноздри. Из ноздрей – воздух: туда-сюда, туда-сюда, всю жизнь бы так пролежать на диване, и чтобы чеса-а-али…

– Ай! Он мохнатый…

Пятак покрыт редкой шерсткой.

– А как же. – Мадам Мартен чешет как заводная пузо в пупырышках. – Это рыльце нас кормит…

Марина не успевает спросить – что значит «кормит». Денис сообщает:

– Дозвонился до Матьё. Будет ждать меня четвертого января в лаборатории. Интересно посмотреть, как они там.

«Меня».

– Ты нас-то возьмешь? Или на трассе высадишь?

А собирались пораньше домой вернуться, проект для школы – на нуле. Вечно Корто только о себе думает, взяли в дорогу шесть яблок, четыре сточил, как червяк, на заднем сиденье. У него принцип: «Кому надо, тот возьмет. А кто забыл взять – пускай таблетки для памяти пьет».

– Я хотела бы поговорить насчет Марго, – мадам Мартен кивает на свинью.

– Марго? Ее зовут Марго?! – Денис хохочет, и Марине неловко.

Мадам Мартен смущается:

– Мы ее в честь королевы Марго назвали. Мой муж – большой любитель истории…

Денис отмахивается:

– Да нет, у меня личное.

Он вспоминает нью-йоркское “Hard Rock cafe”, куда потащился, можно сказать, рассентиментальничавшись. Марго, тянувшая на сотню кило, стояла перед ним, сжимая пухлыми руками розовую сумку: пальцы с красным лаком и врезавшиеся в них два золотых кольца. Она и правда смахивала на…

Альберто кинул недовольный взгляд на Дениса:

– Так что насчет свинки, мадам Мартен?

– Мы собрались в Нормандию к дочери. Третьего вернемся. Приютите Маргошу?

69

– Я со свиньей сидеть не буду, – Денис голоса не понижает. Альберто подталкивает его к калитке: сказал мадам Мартен, что домой понадобилось. Согласился взять Марго и понял, что русского друга надо срочно эвакуировать.

– Денис, я тебе все объясню…

– Нечего объяснять, какая, к чертям, свинья – мы в Испанию едем.

Альберто убегает вперед, чтобы Денис еще чего-нибудь не сказал. Кто знает, каковы слуховые возможности у мадам Мартен.

– Эй, меня подождите! – кричит Марина с порога.

И когда все оказались на кухне:

– Она решила, что мы сюда на Новый год приехали…

– В эту дыру?! – Денис, сунув руки в карманы, прохаживается из угла в угол.

Альберто опускается на лавку. И лавку, и стол – своими руками сделал, хоть бы кто похвалил. А как дырой называть единственное место на земле, где он гнездо свил, – это пожалуйста.

– Воробушек, а если сказать, что мы бы рады выручить, но едем в Сарагосу? Тебе же маму повидать надо, – это Марина.

Альберто встал, сел.

– Я не могу. Не могу признаться, что мама в Испании.

– И давно она от французского правосудия скрывается?

– Не смешно, Корто, – отмахивается Марина. Воробушек того и гляди расхочет путешествовать в компании типа, который не умеет ни общаться, ни на компромисс идти.

Воробушек трет пальцем след от горячей чашки на столе. Денис останавливается:

– Шкафчик сам смастерил?

– Сам! Всё сам! Вот, например…

– Альберто, давай я твою машину возьму, а ты со свиньей посидишь?

Неловкая пауза, Денис взрывается смехом. Альберто отводит глаза:

– Я уже обещал маме… Она ждет…

Денис мрачнеет.

– То есть я буду сидеть в дыре со свиньей, а ты поедешь развлекаться?

Марина дует губы:

– Корто! Опять «я» да «я»!

Альберто уныло пялится в окно. Кто думал, что так все повернется, глупее некуда. Ну не мог он отказать мадам Мартен, и оправдываться желания нет. Всю жизнь оправдывался перед всеми, хватит.

15
{"b":"153446","o":1}