Наш Правитель, несмотря на свою относительную молодость, оказался достаточно мудрым, чтобы предложить скучающему столичному фрукту, все, что он типа потерял в Лилу. И теперь это чудо занималось тем, что собирало в свои два выезда в неделю все жалобы и передавало их Свану, чтобы тот разобрался с этим делом. Мудрая система противовесов, придуманная предками нынешней царственной фамилии, дала сбой за счет человеческого фактора. Даже выехать, выйти из кареты на большой площади, открыть ларец и собрать в него все писульки, демонстрируя окружающим королевскую заботу и волю, ему казалось много. Он периодически ныл, стараясь выторговать для себя «послабления» и пытаться посылать вместо себя кого-нибудь другого, но фишка не прокатывала и он со вздохом тащился выполнять свою архисложную работу.

Так должно было быть, но не было. Впервые за все время моего присутствия в городе утренний выезд не состоялся, и это напугало стражей в качестве украшений стоящих у главного входа усадьбы. Меня вытащили в мой нерабочий день и я был немного не доволен. Утро солнечное, корзинка для пикника положена в небольшую тележку, серый ослик, взятый под честное слово у Карло, терпеливо ждет когда мы соизволим тронуться. Разбившийся звук с кухни и недовольное ворчание Герды, явно выговаривающей нечто нелицеприятное Непоседе, и её высокий, оправдывающийся голос. Я пригрелся на солнышке и меня нисколечко не задевают все эти бабские теревени, моя часть работы выполнена, прийти на место надо на час позже, чем я сказал своим женщинам, значит вероятность того, что мы успеем достаточно велика. Мой взгляд лениво скользит вдоль улицы и утыкается в стоящего у забора человека.

Мой дом — моя крепость. Тут меня и нашел единственный приличный разумный из всей нашей смены:

— Похоже, у нас большие неприятности, — тихо сказал необычайно серьезный Суонг.

Дойдя до ворот в сопровождении лейтенанта, я машинально отвечаю на приветствие солдат и прохожу вовнутрь, в дальний конец сада, где стоит небольшой флигелек, использовавшийся непонятно для чего, именно туда меня и направляют стоящие около ворот стражники.

— Еr wohnt am Arsch der Welt, ну очень далеко, — как сказал бы Вертер.

Я подхожу к ограде, около которой стоит местный околоточный. Или их специально таких набирают или в условиях работы сказано, что после назначения на должность необходимо набрать вес равный тройному весу обычного человека.

— Привет, Хиз!

— Привет, — бурчание, слегка обрадованного человека, которому до смерти надоело стоять здесь.

— А что ты здесь делаешь? Это же вроде бы не твоя территория?

— Ха! Я тоже так думал, — цвиркнула сплевываемая слюна с порцией жвачного табака, — да только оказалось, что задняя часть стены хозяйственных пристроев сообщается с доходным домом папаши Нетона, а это уже моя территория.

Глубокомысленно киваю, глазами обшаривая окружающее. Все в норме, все прилично и приглажено, местный маг, даже не маг, а так, магик, тщательно шарится около ограды, прикрыв глаза мычит себе под нос. Подойдя к нему, закрываю глаза, сосредотачиваюсь и меня на секунду передергивает, под розовыми кустами у задней стены спрятано неплохое кладбище. Однако кости все старые, новые бы светились не зеленоватым, а ярко красным светом.

— Да уж, — пытаюсь поддержать разговор с ним, — граничить с Нетоном, то еще удовольствие.

Мы понимающе улыбаемся друг другу. Нетон, коренной уроженец нашего (я уже говорю нашего!) славного городка, на треть гном, на пятую часть гоблин, сорри, хобгоблин — остальное люди. Почему я уточнил хобгоблин? Иметь в родне обычного гоблина настолько же позорно, насколько и невероятно. Он вобрал в себя лучшие черты всех намешанных в нем кровей: жадность, упрямство, хитрожопость, подлость — лучшие качества одновременно присущие всем расам намешанным в нем. Такую сволочь очень тяжело терпеть и общаться, если бы не одно но. Все это проявляется только по отношению к другим. Другим — это не жителям. Со своими это вполне адекватное существо, можно сказать, что даже вполне разумное. По крайней мере в денежных вопросах на него можно положиться, также как и в вопросах торговли. Также он весьма щепетильно относился к взятым на себя обязательствам. Мне это не мешало вести с ним дела.

— Непонятно, как вообще они подобрались к дому, — озадаченно шепчет маг-дознаватель, — следов никаких.

Я улыбаюсь:

— Почему Вы так решили? — деловито спрашиваю я, доставая свой чемоданчик и открывая его.

Так, в первую очередь возьмем огромную лупу, специально заказанную мной у гномов. Вообще мой чемодан служит предметом гордости и зависти всей нашей службы. Я же элементарно скомплектовал его, вспоминая Шерлока Холмса, Арчи Гудвина, тоже не чуравшегося технического прогресса, и ЗнаТоКов.

Маги, они как дети, у них в башке затвержены аксиомы, нарушение которых вводит их в ступор, так и здесь, они проверили магическую составляющую и выяснилось, что никто ничего не нарушал.

— У тебя есть амулет, с которым можно свободно ходить по саду? — спрашиваю я у него.

— Стандартная веерная защита, очень модная в этом году в столице… — кивает тот и протягивает мне неприличную фигурку, состоящую из переплетенных голых фигурок. Я пытаюсь одеть её на шею, но взгляд цепляется и вместо того, чтобы спокойно заниматься делом — я начинаю разглядывать это произведение искусства, состоящее из переплетённых голых тел всех существ, походу активно занимающихся любовью причем все… вчетвером?… впятером?… всемером?… Заслышав осторожное покашливание, я краснею и торопливо одеваю это порно себе на шею. Маг извиняюще говорит:

— Сами знаете, здешний хозяин шизанутый на таких вещах был, все проходные амулеты подобными этому сделал…

Я торопливо киваю и проламываюсь сквозь кусты в сад, чтобы он не видел моих покрасневших щек.

Уставший и мокрый от росы я вваливаюсь во флигель, где и находится собссно место преступления.

— Где ты шлялся? — голос можно использовать вместо фреона в холодильнике.

Я присаживаюсь на табурет, старясь выбрать место, где почище. Мне кажется, что Сван немного удивлен моим отношением к происходящему, ещё бы, ему это всё в новинку, а я столько фильмов ужасов видел, что моей подготовке любой позавидует. Единственное, что напрягает — запах. Тяжелый, забивающий всё вокруг, запах крови, которой измазан пол, стены, потолок. Кровь везде. Кровь и непонятные куски чего-то, но лучше запереть свою догадливость и воображение и считать это просто кусками чего-то.

— Выяснял как убийца пробрался в сад…

Оглядываюсь и переспрашиваю:

— Это место преступления?

— Нет, — слишком спокойно говорит Сван, — место преступления в следующей комнате. Иди посмотри.

Я покорно киваю и прохожу дальше, вглубь особнячка и застываю на пороге.

Моё чувство самосохранения даёт сбой и мне становится плохо, похоже и не мне одному, судя по бледности на лице Суонга. Пыточные станки, какие в инквизиции называют последний шанс. После таких станков осужденных уже не показывают широкой публике, да и публичные пытки такими приспособами не проводятся. Слишком жестоко, я бы по крайней мере точно бы признался сразу во всем, лишь бы меня просто убили.

Видимо именно здесь проходили игрища этого баловня судьбы, и вот добаловался. Все кто здесь есть — мертвы. Причем умирали плохо, хозяина так вообще походу раскидали на куски. Или съели.

Видимо последнюю мысль я произнес вслух, поскольку Сван переспросил:

— Съели? Ты думаешь на оборотней?

Я пожал плечами:

— Ни на кого я не думаю. Надо посмотреть, определиться…

Часа через три активного досмотра, совместно с магом, пользы от которого было немного, осматривали все эти тела и кусочки тел, мы смогли сделать вывод.

— Ничего, — устало сказал я Свану, сидящему и наблдаещему за нами.

— Чего ничего?

— Совсем ничего, — повторил вслед за мной зеленоватый маг. С ними ничего не делали, их не ели, не пытали, стараясь узнать чего-либо, ничего. Их элементарно разделывали, как на бойне. Причем погибли они все от того же самого.