— Нет.

— Наше единственное спасение было в нашей невинности: мы считали, что иной жизни быть не может. Но испытания были тяжелы. Мы были различны, а власть над слабыми — ужасное искушение… Ничем не сдержанная свобода страсти едва не погубила наши души. Но мы прошли через всё и стали… тем, кем стали. И кем ещё станем, Сергей. Будущее творит само себя, но видящий суть может понять его очертания. Я боюсь лишь того, что наша судьба не будет нашей собственной… для нас нет ничего страшнее.

Вайэрси помолчал.

— Лишь пройдя по грани разрушения можно обрести не только себя, но и способность изменять мир. Пример тому — твоя судьба, Сергей. Таковы законы эволюции, но что станет с вами, когда мы изменим их? Чем станет мироздание? Хотим ли мы создать именно это?

Он вновь замолчал.

— Я чувствую усталость в твоей душе, — уже другим тоном сказал он. — Моя болтовня утомила тебя?

— Нет, — горячо возразил юноша. — То есть… да, — ему вдруг нестерпимо захотелось говорить только правду и он испугался этого желания.

— Я не вижу ничего постыдного в желании подумать, — Вайэрси поднялся на ноги. — Вниз по реке, у моря, есть дом. Там ты сможешь поесть и отдохнуть. Кстати, сколько бы ты хотел ждать?

— То есть?

— Здесь, в виртуальном мире, мы регулируем время — его скорость зависит от тактовой частоты. При максимальной мы можем растянуть эти два года лет… лет на сто. А если захочешь, то они пролетят в один миг.

Сергей задумался.

— Ну, не знаю. Дней пять… шесть…

— Так мало?

— А зачем больше?

— В самом деле? Ты не хотел бы… поговорить с твоими друзьями, когда мы вытащим их?

Юноша опустил голову.

— Пока нет. Может, потом, когда я вновь обрету тело…

— Ты хотел бы, чтобы они разделили опасности нашего пути — даже против их воли?

— Нет! Но они… не оставят меня.

— Я знаю. Но для них годы останутся годами. Они будут ждать…

— Хорошо, я увижу их… завтра, — быстро сказал Сергей. — А я почувствую… прикосновение Зеркала?

— Только на миг.

— И через пять дней ко мне… вернется память?

— Есть шансы, что да.

— И потом я стану одним из вас?

— Нет. Предварительное обучение займет много лет и Трансформу нельзя провести, пока ты в машине. Может, когда пройдет половина твоей биологической жизни…

— Это… тяжело, — Сергей попытался скрыть неожиданно подступившие слезы.

— Нам всем нелегко расти в этом мире, — Вайэрси повернулся, чтобы уйти. — Мне жаль, что тогда ты не был одним из нас. Но ты можешь им стать.

Сергей смущенно опустил голову. Когда он поднял её, окно в печальный закатный мир уже исчезло.

Он остался один.

Дом словно вышел из бронзового века — сложенные из глыб дикого камня замшелые стены, покрытая дерном крыша, низкая деревянная дверь, рассохшаяся и щелястая. Шагах в пятидесяти луг переходил в песчаный пляж, где тяжелые волны, одна за другой, омывали темные груды гниющих водорослей. Теплый влажный туман, в вышине светившийся красновато-рыжим огнем близкого восхода, скрывал бесконечный морской простор. На берегу, возле кромки прибоя, стояла вместительная тяжелая лодка. Рядом с ней на криво вбитых кольях была растянута сеть. Сергей усмехнулся — ещё никогда ему не доводилось браконьерствовать, но он не прочь был научиться.

Закатное алеющее солнце дремало над спокойным морем. Сергей нагишом лежал у самой кромки прибоя, на чистой, омытой недавним штормом гальке, задумчиво глядя на струи набегавшей и отступавшей воды. Ему было на удивление хорошо, хотя прошедший день отнюдь не получился легким. Вначале он праздно бродил по накрытому розовеющим туманом берегу, но пустой желудок вскоре дал о себе знать. Никакой еды в доме не нашлось. Её ближайший источник был в море.

Тяжелая и незнакомая работа поглотила юношу целиком. Он и думать забыл, что всё это лишь иллюзия — палящее солнце, голод и зыбкая лодка были более чем реальны. Он не сомневался правда, что в реальности не поймал бы ничего, но в общем добыча оказалась неплохой, хотя её разделка и готовка на примитивном очаге отняли едва ли не больше времени, чем сама ловля. Но потом он всё-таки наелся, искупался и теперь, очень довольный собой, лежал на берегу. Раньше он, житель Новосибирска, никогда не имел дело с морем. Первое знакомство оказалось тяжелым, но не слишком непривычным: отец Элари, как и его дед, были рыбаками, и если бы не ревун, ненароком заплывший к берегам Айтулари, того ждала бы теперь совсем иная жизнь…

Галька тихо заскрипела под аккуратными шагами чьих-то босых ног. Сергей лениво поднял голову и ничуть не удивился, заметив Вайэрси. Тот уже не выглядывал из колдовского окна, а просто шел к нему по берегу и казался совершенно реальным. Лицо его было задумчивым, но глаза насмешливо блестели. Юноша смутился.

— На, — Ваэйрси бросил ему тяжелую пепельно-белую тунику, которую Сергей оставил возле лодки. Он успел заметить, что секунду назад руки симайа были пусты. Вечер стал прохладным и юноша оделся с удовольствием. Они сели рядом, задумчиво глядя на набегающие волны.

— Анмай и Иситтала на борту "Тайат" — наконец сказал Вайэрси. — Мы вытащили их без особого труда. Ньярлат не помешал нам — правду говоря, мы вообще его не видели.

— Как… как она… они? — Сергей спохватился, вспомнив про их раны.

— Лучше, чем можно было ожидать. Ньярлат больше не пытал их. Впрочем, он теперь уже не тот Ньярлат, не прежний — Хранитель Врат осушил его до капли, а потом… заполнил собой.

— Значит, я всё же убил его? — ровно спросил юноша.

— Если говорить в целом — нет. Если о том Ньярлате, который пытал вас — то да. Такие существа, как он, не могут умереть совсем. Но есть не одна смерть, Сергей. Даже если тебе дано возродиться от одной, тебя настигнет другая… мне трудно объяснить тебе это…

— А… а Анмай и Иситтала? Как… как вы с ними поступите?

Вайэрси взглянул на него. Его длинные глаза были непроницаемы.

— А как мы можем… поступить? Простить их мы не можем. Судить… каким может быть приговор? Тюрьма? Смертная казнь? Пытки? Мы не видим никакой пользы в чужих страданиях — да и страдали они, по-моему, уже достаточно. Так что мы сказали им всё, что мы о них думаем, а потом… пусть они сами решают. Ты не против?

— Конечно, нет! А я могу их увидеть?

— В смысле, поговорить? Разумеется. Я не буду мешать.

Вайэрси плавно растаял в воздухе, и вместо волн перед юношей открылось окно — окно в реальный мир.

Это была комната — просторная, сумрачная, совершенно пустая, с множеством низких прямоугольных окон в пепельно-белых стенах — там, в ярком свете, зеленело нечто живое. Пара сидела на полу, босая, одетая в такие же, как у Сергея, туники. Анмай и Иситтала выглядели похудевшими, почти юными, и испуганными.

У юноши перехватило горло. Какое-то время он не мог ничего сказать. Анмай слабо улыбался, глядя на него. Потом заговорил.

— Я рад, что не ошибся в тебе. Ты сумел пройти путь и вытащил нас.

Он прижал скрещенные руки к груди и слабо поклонился. У Сергея вновь перехватило горло — от этой благодарности.

— Что… что с вами сделал Ньярлат? — наконец спросил он.

— После того, как ушел ты — ничего. Мы его больше не видели. Потом пришли симайа и забрали нас.

— А… а они?

Анмай опустил голову.

— Они? Они всё тебе рассказали, не так ли?

— Ну в общем… да. Это… это правда?

— Как посмотреть… хотя, если откровенно, то да.

— И что теперь с вами будет?

Анмай взглянул на Иситталу и слабо улыбнулся.

— Лучше, чем могло бы быть. Намного лучше. Хотя выбора у нас, в общем, нет. Файау уже не та, что была прежде — такие как мы, живые, там уже не нужны. А растворяться в интеллектронном море я не хочу. Впрочем, "Тайат" всё равно не возьмет нас с собой. Так что мы просто вернемся домой.