А эту сцену с торжественным въездом впишут в историю. Как водружаемый флаг над рейхстагом, так и тут – какая-нибудь фотография парадной колонны войдет в историю. Спасители, мать их! Которые сами и погубили тысячи человек.
К нашему бэтээру подбежала женщина и крикнула:
– Спасибо вам! Спасибо! Родненькие! Спасибо, что не бросили! Мы вас век добрым словом вспоминать будем!
Людей было немного, некоторые так же подбегали и начинали благодарить. Я видел их глаза – в них было столько страха, что я даже не представляю, что им пришлось пережить. Их закрыли и оставили умирать, а время от времени еще и убивали свои же солдаты. Те самые, которые должны были защищать. Потом колонна вытянулась на прямую магистраль и пошла к Дворцу Цитадели. Издали здание чем-то походило на пирамиду. Ту самую, в Колизее. За моей спиной раздался невыносимо громкий вой сирен. Тысячи машин «скорой помощи» присоединились к нам. Еще одни спасители, мать их! Везут с собой заветные ампулы с так необходимым лекарством, после торжественного въезда на территорию Дворца врачи выйдут, и начнется заключительный этап вакцинации. На одном из перекрестков наш БТР немного замедлил ход, объезжая перевернутую машину, я спрыгнул с брони и махнул рукой уезжающему вперед Артему. Тот тоже спрыгнул на землю и пошел в мою сторону. Перекинув автомат на спину, он деловито огляделся и подошел ко мне почти вплотную:
– Ты куда?
– В город, – честно сказал я.
– Какой еще город? – поднял брови Артем и быстро посмотрел на проезжающие мимо машины.
– Этот, – сказал я.
– И что ты там хочешь увидеть? – спросил Артем.
– Я хочу увидеть, я просто чувствую, – сказал я.
– Я с тобой пойду, – ответил Тёма, – и это не просьба.
– Лады. – Я закинул автомат на плечо, и мы стали удаляться от линии движения колонны.
Отойдя от более-менее расчищенной главной улицы, мы пошли во дворы. Честно, я не знаю, зачем спрыгнул, ноги сами оттолкнули меня от металлической поверхности, и я оказался на земле. Это чувство неуловимости правильного решения, когда делаешь что-то и понимаешь, что потом осознаешь, как ты был прав. Вот и сейчас просто шел вперед, стуча каблуками берцев по каменистой поверхности. Все было как-то странно: я... щелкающий сломанной зажигалкой Артем... пустой двор возле нового дома... Город был мертв, единицы, вышедшие на улицы, – это была малая толика тех, кто выжил в игре со смертью. Никто не хотел выходить на улицу: их столько раз обманывали, что даже сейчас они не верили в спасение. Со стороны главной дороги раздался скрипучий искаженный голос мегафона:
– Граждане Екатеринбурга! Вы обязаны явиться на вакцинацию! Карантин будет снят только после поголовной вакцинации населения!!! Город освобожден! Мы пришли, чтобы вас спасти! Выходите!!!
Я бросил взгляд на одно из окон, оттуда на меня смотрели две пары глаз, когда наши взгляды встретились, наблюдатели моментально спрятались. Я посмотрел вокруг и тихо сказал:
– Что же тут эти двадцать три дня творилось, если они из домов даже выйти боятся.
– Лучше тебе не знать. – Артем развернулся и обошел угол дома. Он рассматривал что-то возле мусорных баков, затем крикнул: – А еще говорили, что они тут с болезнью боролись. Похоже, под конец бороться стало просто некому.
Я подошел к углу возле помойки и увидел плоды нашего безмолвного штурма города. Трупов было около пятидесяти – раздувшиеся черные тела, уже слабо похожие на людей; когда умерших перестали сжигать, их стали просто скидывать за угол. Но сейчас, похоже, даже никто и не скидывает, болезнь заставила всех забиться по углам. Я зажал нос и прошел вперед, туда, где рядом с линией мусорных баков сидела черная фигура. В плаще с капюшоном, не поймешь, мужчина или женщина, но вроде бы живая, издает какие-то звуки. Я подошел ближе и сказал:
– Идите к Дворцу. Вам необходима вакцинация.
Но сидящая ко мне спиной фигура не двинулась с места. Я обошел ее и повторил:
– Идите к Дворцу. Вам нужна помощь врача...
Фигура дернулась и повернулась в мою сторону, из-под капюшона на меня взглянула старая женщина. В глазах ее стояла невыносимая боль. Какое-то время она молча смотрела на меня в упор, потом отвернулась и стала снова что-то проговаривать, я подошел ближе и увидел, что она читает.
– Андрей, пойдем. Ее горю уколом не поможешь. Пойдем! – громко сказал, почти крикнул Артем.
Я оглянулся и пошел к нему. Вдруг за моей спиной раздался дребезжащий голос:
– Пропадешь...
– Что?! – Я развернулся и снова посмотрел на нее.
Но она не удосужилась посмотреть в ответ. Глядя на гору трупов, наваленную, словно мусор, она повторила:
– Пропадешь...
Я шагнул к ней, но женщина снова взяла книгу, и я услышал тихие слова, которые отчего-то пробрали меня до внутренней дрожи:
– «...Воздай им, Господи, по делам рук их; пошли им помрачение сердца и проклятие Твое на них; преследуй их, Господи, гневом и истреби их...»
Тёма схватил меня за шкирку и стал оттаскивать от читающей проклятия старухи. Шлепнув ладонью по моим щекам, он сказал:
– Пойдем, нужно вернуться к колонне...
Словно загипнотизированный этим проклятием, я тупо кивнул и двинулся за невозмутимым Тёмой. Прикурив сигарету, я спросил:
– А что она сказала? Это из Библии?
– Да, – кивнул Артем. – Плач Иеремии.
– Откуда ты знаешь? – как-то отрешенно спросил я, все еще переживая слова проклятия. – Ты читал Библию? А говорил – неверующий.
– Потому и неверующий. – Артем выкинул бычок. – А ты веришь? После того, что тут произошло? Прочитай, там очень интересно про геенну огненную. По Священному Писанию, нам там уже местечко нагрето на сковородке.
К парадной трассе мы вернулись намного быстрее. Не поднимая головы, я тупо двигался за Артемом. Я старался не смотреть вокруг: трупов я не боялся, просто не мог видеть плоды наших трудов. А ведь это – НАША РАБОТА, РЕЗУЛЬТАТЫ НАШЕЙ ПОБЕДЫ. ЭТО МЫ УНИЧТОЖИЛИ ЗА ТРИ НЕДЕЛИ СТО ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ МИРНЫХ, НИ В ЧЕМ НЕ ПОВИННЫХ ЛЮДЕЙ. Мы не дали им шанса, просто потравили, и все. Мы добивались своей цели, а жители города с ужасом обнаруживали у себя на теле черные пятна. Боялись, скрывали от родственников и друзей. Надеялись, что пройдет само, надеялись, что это не симптом. Пытались что-то разузнать о вакцине. А потом начиналась лихорадка, потом начиналась зачистка. Вот так вот мы действуем, безмолвные неуловимые чистильщики по всей стране. Для того нас и создали – поисковиков; в тот момент, когда противник наиболее слаб, мы действуем вероломно и быстро. Границы у агломератов дырявые, пройти можно практически без проблем, вот так и селятся в разных городах тихие информаторы, с подачи которых вырезают автономию, травят Цитадель. Что там на очереди?!!
Артем вырулил на главную дорогу, по которой прошла наша колонна, и двинулся по пути ее следования, потом он вдруг остановился и какое-то время стоял, глядя себе под ноги. Резко развернувшись, он бросил:
– Беги, Андрей! Беги, не твое это все.
– Что – не мое? – спросил я, но ответ уже знал.
– Война – это не твое, – сказал Тёма. – А то, что мы делаем, это война. Когда такая, как с Новгородом, когда такая, как с Екатеринбургом. Но ты не такой, ты не сможешь ко всему этому привыкнуть. Забрали вас в казачий корпус, дали автомат и шашку эту ненужную. И вы подумали, что стали солдатами. А потом после боя начинаете рассуждать, правильно ли поступаете, у вас душевные терзания... Моралисты, мать вашу! Перережете, а потом сидите, кровь на руках рассматриваете и ревете.
– А ты не рассуждаешь? – Я посмотрел ему в глаза.
– Нет! Я знаю, что все, что мы делаем, – правильно, – кивнул Артем. – Хеппи-энда не будет. Скоро будут резать и на колени ставить другой регион. Но это правильно: не хотят присоединяться – будут убиты. А ты сойдешь с ума, тебе проще было воевать против гуков. Еще немного, и ты сдвинешься, не для тебя эта профессия. Беги, уходи отсюда, я тебе это как... как друг говорю.
– Я дал клятву, – твердо сказал я, – и за это буду отвечать.
