– Артем, зачем ты мне все это рассказываешь?

– Не знаю, – пожал плечами Артем. – Просто я никому не рассказывал эту историю. Я умею чувствовать людей, а ты нет.

– И что же ты чувствуешь?

– Я чувствую, что тебе все равно, – сказал Артем. – Поэтому с тобой и поделился. Просто меня ведь могли и убить тогда, при прорыве. А мне нужно было это рассказать, ну хоть кому-нибудь. И лучше всего незнакомому человеку, которому, по сути своей, все равно.

– Кофейку хочешь? Кафе на первом этаже круглосуточное. – Я выкинул бычок. – Пойдем, Артем?

Он покачал головой.

– Не хочу. Я здесь еще посижу, а потом спать. Нам как-никак неделю отгула дали.

– Ну, как знаешь. – Я пожал плечами и направился к лифту.

Тёма сказал мне в спину:

– Андрей, у меня к тебе просьба. Даже две.

– Да? – Я остановился на пороге и повернулся. – Слушаю.

– Во-первых, никому не говори о моей истории, – твердо сказал Артем. – Во-вторых, если будет возможность, возьми меня в чистильщики. Просто предложи мою кандидатуру, у вас же сложная иерархия, разведка, штаб, агентура. Ты среди них свой, поэтому у тебя может получиться. Я не хочу больше с технарями.

– Попробую. – Я кивнул и вышел, оставив странного техника наедине с рассветом.

В кафе я так и не пошел, не раздеваясь, бухнулся на кровать и заснул беспробудным сном.

Владислав пришел почти к середине дня. Я успел хорошенько выспаться, помыться и сидел в кафе, когда он меня нашел. Чистильщик был в гражданской одежде и прекрасном расположении духа, в отличие от меня с моей кислой миной. Владислав буквально источал благодушие и свет. Присев рядом, силовик поставил на стол свой поднос с омлетом и гренками, весело подмигнул мне и стал как ни в чем не бывало уплетать блюда. Только опустошив чашку с ароматным латте, полковник сказал:

– Андрей, ты у нас, оказывается, звезда.

– В каком плане? – Я настороженно поставил свою чашку и посмотрел на начальника.

– Да не напрягайся так, – засмеялся Владислав, обнажая свои белые зубы. – Нужно читать утреннюю газету! Вот я всегда читаю утреннюю газету, такая уж у меня привычка. Я по дороге купил главную инфу северян и на первой же полосе наткнулся на твою фотографию! У тебя лицо, так сказать, фотогеничное, вот и решили в твоем образе показать участника героического прорыва. Первый день в Питере, а уже на главной полосе! Правда, физиономия какая-то нерадостная. – Он с сомнением поглядел на фотографию. – Надо бы чаще улыбаться. Видел же, что идет съемка, эх, ты...

Я взял газету и стал ее рассматривать; издание называлось «Русский Север», на первой полосе сероватой бумаги был главный заголовок: «Москва снова с нами!» Ну по поводу лица на первой полосе Владислав, конечно, слегка приукрасил, но я действительно там был. Посередине строя награждаемых стоял похожий на меня человек в форме чистильщика, красивая медаль гордо блестела на груди отважного воина. Боец стоял навытяжку рядом с такими же героями, как и он. В глазах воина была невообразимая грусть. А что, интересно, у него в голове? Наверное, вспоминает о своих погибших братьях-товарищах, о пройденном пути и великой цели, подумает какой-нибудь обыватель. Ага, как же, я-то знаю, что творилось тогда в моей голове.

А полковник резвился:

– Тебе надо было лет пятьдесят назад родиться, внешность подходящая, так и представляю тебя на экране. Эдакий тракторист Андрей, который перевыполняет норму ради выполнения плана.

– Вы пришли, чтобы представить меня в роли тракториста в советском кино? – Я допил свой кофе. – Расскажете страшилку, которую вы в поезде обещали мне перед сном прочитать?

– Ты мне не хами! – все так же весело парировал Владислав, при этом его холодный взгляд уперся в меня. – И не потому, что я старший по званию, а потому, что я не терплю этого. Просто поверь: я очень злой и страшный серый волк. Мы друг друга поняли? Или мне начать злодействовать?

– Прошу прощения, товарищ полковник. – Я встал и потупил взор. – Виноват.

– Главное, что мы друг друга поняли, – уже спокойно ответил Владислав, вставая из-за столика. – Слушай, Андрей, может, пройдемся? Я тебе и сказку расскажу, и достопримечательности покажу. Я отличный экскурсовод, про Питер могу столько историй понарассказывать! Уши развесишь!

Мы вышли на улицу и направились к Невскому проспекту. Тоже мне экскурсовод, все места он знает, мог бы и поинтересней что-то найти. Дошли мы довольно быстро, несмотря на наш неспешный шаг. Какое-то время Владислав действительно рассказывал мне всякие истории, связанные с тем или иным местом. Центр Питера насыщен всякими суевериями, легендарными зданиями, памятниками и другими подобными реликвиями. Когда дошли до Казанского собора, мы в прямом смысле слова вдруг оказались на поле боя. Несколько десятков разбитых танков и бэтээров стояли прямо посередине улицы. Вспомнив кладбище новгородской бронетехники, я моментально испытал дежавю. Машины стояли заброшенные, поросшие какими-то растениями, в то время как люди спокойно проходили мимо, не обращая на технику никакого внимания. Вокруг каждой разбитой единицы техники был сделан аккуратный полуметровый заборчик – и все. Для жителей Санкт-Петербурга, с деловым видом игнорировавших уничтоженную технику, эта картина стала чем-то обыденным, вроде клумб и фонарей. Я четко видел, как глаза прохожих скользили по уничтоженной колонне, не задерживаясь ни на секунду. Владислав, заметив мое впечатление, с удовольствием сказал:

– Андрей, нехорошо прогуливать занятия по информподготовке. Если бы не прогуливал, ты бы знал о новой достопримечательности этого прекраснейшего города. Перед тобой сейчас разгромленная часть подполковника Чистякова. Это единственная мотострелковая часть, которая сохранила верность предыдущему правительству, а Чистяков возглавил оборону свергнутого режима. Его часть вела упорнейшие бои, прорываясь к Казанскому собору, в котором засели остатки представителей свергнутой власти. Но дойти они не успели, колонну на подходе к собору заблокировали и уничтожили. А техника так и осталась стоять здесь, в назидание потомкам, чтобы каждый помнил об участи представителей предыдущей власти. Теперь около двадцати БТР и БМП так и будут стоять здесь, разбитые, сожженные, поросшие травой, в самом центре Санкт-Петербурга.

– Они мне почему-то напомнили жертв взгляда горгоны Медузы. – Я подошел к одной из машин и с интересом стал ее разглядывать. – Словно окаменевшие воины, которые уже никогда не проснутся.

– Может, и так, – пожал плечами Владислав, – может, и так. Пойдем, Андрей. Я тебе обещал сказку рассказать. В общих чертах опишу твою сферу деятельности.

– Прямо на улице? – Я удивленно посмотрел на полковника. – А как же секретность, шпионы, вдруг нас кто подслушивает? Узнают наш план.

– Ну, во-первых, на улице я тебе никаких тайн не раскрою, – хмыкнул Владислав и неспешно двинулся вперед. – Во-вторых, ты уже, пожалуй, представил свою тайную высадку в центр США? Красивую топ-модель и черный «бентли» доставать? Ладно, шучу я. Скоро привыкнешь. Мы уже пришли, обитель зла прямо перед тобой.

Мы стояли рядом с приземистым двухэтажным домиком. Крохотный особняк в центре города – как его только не снесли? Владислав нажал несколько кнопок возле железной красной двери, и мы вошли внутрь. Тамбур, а за ним – самый обыкновенный офис, несколько столов и компьютеров, даже кофемашина скромно стояла возле стены, поблескивая рекламой капучино. Только пусто, ни одного человека.

Владислав запросто уселся в одно из кресел, приглашающе махнул мне рукой на такое же. Опустившись в его мягкое чрево, я спросил:

– Товарищ полковник, а что это за здание?

– Этот милый домик выделило Четвертому отделению чистильщиков правительство Северного агломерата. Тут раньше был офис какой-то риелторской компании или турагентство, честно, не помню.

– Ясно. – Я невольно насупился. – А если нас прослушивают, как же конфиденциальность? Вдруг вы дадите информацию, которую питерские перехватят.