Или всё-таки нет? Его первой мыслью, когда он прочитал описание своего предполагаемого состояния, было: «Да, всё так и есть». Но дальше он подумал — ну и что! Всё не так уж плохо. Это правда. Всё правда. Но, несмотря на всё это, несмотря даже на опасность, я жив. И почему-то доволен жизнью; это глупо — но доволен. Что бы ни произошло — это произошло с ним, и если бы он не сделал свой выбор тем мартовским утром на заброшенном складе, ничего этого не случилось бы. Да, он ходит по краю. Но благодаря этому он чувствует себя более живым, чем когда-либо прежде.

Поэтому он не верил, что может убить Эрика. И в то же время подозревал, что сложись обстоятельства чуточку иначе, он бы, наверное, смог. Вот в чём вся проблема.

Он остановился, осознав, что уже давно кружит вокруг стола, и посмотрел на Присциллу Вега. Она сидела с чашкой кофе в руках, терпеливая и озабоченная. Он сел рядом.

— Хорошо, — сказал он. — Допустим. Я бомба. Как будем меня деактивировать?

Прежде чем ответить, она внимательно оглядела его, словно пытаясь мысленно что-то взвесить.

— Мы не говорили вам этого раньше, — начала она осторожно, тщательно следя за интонациями, — так как предполагалось, что узнав об этом, вы впадёте в шизофрению. У вас должно было начаться раздвоение личности, после чего вы должны были уничтожить себя.

— У меня действительно было раздвоение, — ответил он. — Только что. Но это быстро прошло.

— А это значит, что в программе есть сбой. Мы с Бадди так и думали. Но откуда этот сбой взялся?

— Там что-нибудь говорится о женщине? — спросил Ноэль.

— Много. О двух женщинах. Одна вас оттолкнёт, отвергнет. Другую отвергнете вы, после того как каким-то образом оскорбите её. Из-за них обеих вы начнёте испытывать отвращение ко всем женщинам, что только усилит вашу проблему.

Ноэль задумался, пытаясь нащупать истину внутри себя, потом сказал:

— Но я не испытываю отвращения ко всем женщинам. И мне кажется, это из-за неё.

— Из-за той, которая вас отвергла? Её тянет к вам, потому что вы удовлетворяете её потребность в мужчине определённого типа.

— Это так. Я знаю. Но мне всё равно. Алана слишком добра ко мне. Я ей небезразличен. Думаю, всем остальным на меня плевать, но ей нет. Мне кажется, именно это вызвало сбой в программе.

— Может быть, — ответила Присцилла, однако, судя по голосу, Ноэль её не убедил. — Но что если вы всё ещё не деактивированы? Что если вы до сих пор опасны? Возможно, даже опаснее, чем раньше, поскольку теперь у вас нет цели.

Это стало вторым потрясением. Но слова Присциллы Вега звучали разумно. Вполне в духе Лумиса встроить в программу все возможные предохранители. Насколько предсказуемой была его повседневная жизнь на протяжении последних шести месяцев, какую её часть определяли другие? Тот мужчина, который попал под машину, например. Ночь в «Le Pissoir». А сколько всего другого? Его жизнь изменилась не только в крупном — работа, друзья — но и в мелочах: другой режим дня, другие раздражители… даже музыку он слушает теперь другую. Привычное расписание пришло в беспорядок; ценности оказались под угрозой; его прежняя жизнь практически рухнула, а новая вселяла постоянное чувство тревоги. Неужели Лумис и его компьютер — если он пользовался компьютером… могли ли они предсказать, например, когда он пойдёт чистить зубы и пойдёт ли он чистить их вообще? Возможно. Невероятно. Но возможно.

— Ноэль! — Присцилла уже кричала и трясла его за руку.

Он очнулся.

— Снова оно, это раздвоение. Но всё в порядке. Это поможет мне понять, как именно обойти программу.

Она молча смотрела на него.

— Я в норме. Правда. Так как мы будем меня деактивировать?

— У Бадди был план. Без всякой статистики, психологии и прочих премудростей. Но мы обсуждали его несколько раз. Он думает, это может сработать.

— Думает!

— Я хотела сказать «думал». Прошу вас. Я знаю, что он умер. Иногда мне трудно в это поверить. Но я знаю.

Стараясь говорить как можно мягче, Ноэль спросил, в чём состоял план Бадди.

— Вы знаете, почему Бадди пришлось уйти с флота? — спросила она.

— Да, но…

— Не потому, почему он вам говорил. Он был вором. Одна группа попросила его украсть документы у другой группы. Он попался. Дело замяли. Он ушёл на гражданку, и время от времени к нему приходил кто-нибудь от правительства и просил что-нибудь украсть. А потом явился этот важный полицейский и предложил Бадди работу. Он знал, что Бадди вор.

— Значит, Бадди должен был украсть те досье и показать их мне?

— Те — да. Но у Бадди появились подозрения на ваш счёт. Когда он прочитал ваше досье, оно напомнило ему кое-какие документы, на которые он наткнулся и которые, как он потом понял, он не должен был видеть. Об этих отчётах нам было не положено знать.

Она указала на фотокопии, прикреплённые к плану подготовки психологического оружия.

Ноэль заглянул в один отчёт, потом посмотрел остальные. В каждом описывалась деятельность одного подконтрольного ОРС оперативника. Все они совершили успешные покушения на убийства. Все четверо теперь не работали, живя на некое подобие пенсии, хотя один из них оказался даже моложе Ноэля, и были вполне счастливы, даже не подозревая о том, что произошло. Они просто не помнили, что совершили.

— Посмотрите на последний отчёт, — велела она. — Не на текст, вот на эту метку.

— Похоже на печать какой-то организации, — сказал он.

Метка была едва различима.

— Бадди нашёл место, где её смогли увеличить и сделать потемнее. Вот она.

Присцилла вытащила из папки новый листок. Печать на нём была крупнее и ярче. В верхней части Ноэль с лёгкостью разобрал название исследовательского агентства в Олбани, через которое «Шёпот» выплачивал его жалованье. Как там о них отзывался Эрик? «Ультра-„правые“. Ультраконсервативные. И очень решительно настроенные против любых социальных перемен».

Присцилла продолжала:

— Мы не знаем точно, кто они такие. Но Лумис как-то с ними связан. Бадди был уверен, что полиция не знает, насколько глубоко эта группа вовлечена в дело. В архив департамента полиции были отправлены только две копии этих меморандумов. Обе, как выяснил Бадди, подписаны простыми секретарями. Потом на них поставили гриф «оплаченные расходы» и сделали пометку, что выдавать их следует только по особому запросу. Бадди был первым, кто видел их после того, как их зарегистрировали в архиве.

— Это не предсказывалось? — спросил Ноэль.

— Предсказывают только вас. Оружие — вы, а не Бадди. Он должен был просто найти досье и показать их вам. И всё. Но украсть досье оказалось слишком просто, поэтому он заподозрил что-то неладное и вернулся, чтобы посмотреть ещё раз. Его заинтриговали постоянные упоминания ОРС и плана подготовки психологического оружия. Поэтому он решил выяснить всё сам. Так он и нашёл вот это. Планы касаются только вас. От него можно было избавиться, — с горечью добавила она.

— Но если всё так, как вы думаете, и они его убили, они должны знать, что он нашёл всё это, — заметил Ноэль, встряхнув бумагами.

— Нет. Всё дело в том дурацком звонке вам. Ваш телефон прослушивается. Но он был так взволнован! — её голос упал почти до шёпота.

Помолчав минуту, она объяснила ему план Бадди.

Он был не так сложен или безупречен, как развёрнутая Лумисом кампания, но казался вполне эффективным. Ноэль, «Приманка», должен сам представить все эти документы комиссару полиции. Присцилла пойдёт с ним, чтобы подтвердить его рассказ. Они объяснят, каким образом Лумис превратил расследование убийства в экспериментальную площадку для проверки механизмов создания психологического оружия, разработанных агентством социальных исследований с севера штата. Они попросят, чтобы Лумиса отстранили от руководства «Шёпотом». Ноэль откажется дальше с ними работать. Если не будет нужных обстоятельств, использовать оружие не получится.

Ноэль обдумал её слова. Он не был уверен, что их история покажется комиссару полиции достаточно правдоподобной, чтобы тот решил распустить «Шёпот».