Это вовсе не означает, что подобных проблем у меня не было. Когда жизнь становилась невыносимой, будь то на работе или дома, я действительно первым делом хватался за свою записную книжку. Ну а чем тогда можно объяснить мое увлечение тахиграфией, иначе говоря, стенографией, в годы изучения методики Дьюи в колледже? Да просто тем, что все эти сокращения и крючочки позволяли втиснуть на страницу гораздо больше текста. Но что самое главное — записи мои становились непонятными постороннему глазу. А со стороны все это, конечно, казалось подозрительным и необъяснимым.

Ник продолжала одаривать меня подарками в надежде, что это вызовет вспышку угасшей страсти. На двадцатипятилетие она преподнесла мне маленький домик, на создание которого ее вдохновил мой рассказ о лекции по библиомании. Там нам показывали слайды, на которых была запечатлена библиотека одного ученого. Когда я описал эту его комнатушку размером с чулан Ник, та спросила:

— Tu le veux?

— Хочу ли я такую же? — со смехом перевел я. — Да кто ж не хочет?

— Ах так? Ладно. Сделаем и тебе такую же.

Сверяясь с черно-белой зернистой фотографией дублинской библиотеки Нарцисса Марча, Ник всего за три недели соорудила мне такую же «клетушку». При этом я все время уговаривал ее упростить дизайн, но она отказывалась. Где-то на распродаже строительных материалов жена раздобыла медную проволоку и соорудила из нее зарешеченные окошки — одно для приема заказов, другое для выдачи книг. Там же нашлись и дубовые дощечки — прекрасный материал для изготовления полок. От выдвижных каталожных ящиков на металлических колесиках пришлось отказаться, зато Ник соорудила очень аккуратные картонные ящички для хранения моей непрерывно растущей коллекции бланков требований. К одной из стен она намертво прикрепила второе издание труда Дьюи под названием «Десятичная классификация и индексы», а также трактат Линдсея о стенографии «Делаем заметки», хотя кража этих томов казалась мне маловероятной.

Соорудив «клетушку» прямо за изголовьем нашего брачного ложа, Ник надеялась тем самым улучшить интимную сторону наших отношений, но этого не произошло. Клетушка стала моим убежищем от бесконечных семейных ссор и требований супруги, а коллекция тем временем множилась, разрасталась и все больше заполоняла квартиру.

— Дань уважения месье Нарциссу, — провозгласила Ник, провожая меня в клетушку. И, увы, была права.

Едва успел я занять свое место у окошка, как подошел Джессон и затребовал еще одну книгу, близкую моему сердцу.

— «Жизнь Джонсона» Босуэлла? О, это и мой любимчик тоже! — воскликнул я. — На семинарах по лексиконам требовали предварительно прочесть предисловие к его «Словарю».

— Великолепно, — заметил он. — Теперь понимаю, почему вам нет равных на этом посту. Видите ли, я в данный момент занят исследованием иронии в литературе конца восемнадцатого столетия.

— Польщен. Но вообще-то мне не разрешается оказывать такого рода помощь. — И я отдал бланк требования Джессону. — Сотрудник на приеме заказов немедленно вас обслужит. Самым наилучшим образом.

— Понимаю. — Похоже, Джессон был разочарован. — Ну а что, если здесь не хватает каких-то индексов или еще чего? В этом случае вы придете на помощь?

— Нет нужды. Вы заполнили бланк абсолютно правильно.

— Разве? — Джессон извлек перьевую ручку и вычеркнул инвентарный номер. — Простите, хотелось бы украсть у вас минутку-другую времени.

Какой, однако, ход, усмехнулся я про себя, разглядывая измененный бланк. А затем сказал:

— Бланк заполнен неверно. Прошу, идемте со мной. — Дойдя до конца терминала, я выписал для него еще несколько книг по теме. Точнее, несколько дюжин.

— Потрясающе! — воскликнул он, разглядывая листок бумаги. — Нет, естественно, Расселаса я изучал. А вот об издании Рашера, представьте, не имел ни малейшего понятия. И что же, этот печатник действительно удалял из текста все буквы, выходящие за нижнюю строку?

— Не следует недооценивать спеси, коей обычно наделены издатели, — заметил я.

— Но у Джонсона такие литеры особенно подкупают! — воскликнул мой собеседник. — Да ни один писатель на свете, использующий в одном предложении второстепенныеи уравновешивающиесимволы и знаки, не заслуживает столь неуважительного отношения!

В этом духе мы проболтали еще несколько минут, и вот наконец Джессон перешел к делу:

— Молодой человек, не могу больше сдерживаться. Скажу прямо: в моей работе мне нужен именно такой помощник, как вы. Вам что, обязательно надо вернуться на свой скорбный пост?

— К сожалению. Страшно извиняюсь, но…

Взмахом руки Джессон отмел все мои извинения. А потом взял с меня обещание пойти к начальнику и испросить у него разрешения дать частную консультацию.

Динтофер писал что-то мелом на доске, когда я сделал первую и неудачную попытку. Реакция его была молниеносна.

— Ты что, частная исследовательская фирма, Шорт?

— Нет, конечно, нет. Просто его интересы, они удивительно совпали с моими.

— Но разве это меняет дело?

— Просто я хотел сказать, что…

— А может, тебе также захочется еще оценивать потенциал всехнаших посетителей, а? И начать выискивать у них общие с тобой интересы?

— Хорошо, понял. Сейчас пойду и откажу ему, мистер Динтофер.

— Но это будет не слишком разумно, Шорт. Имеешь ли ты хотя бы малейшее понятие о том, как твой отказ повлияет на работу справочной? Неужели я должен лишний раз напоминать тебе, что ты и без того низвел этот отдел до состояния полного упадка и деградации? — Словно в подтверждение своего неудовольствия Динти указал на телефоны, выстроившиеся в два ряда у него на столе.

И не успел я возразить ему, как в наш разговор вмешалась какая-то читательница:

— «Настольный справочник терапевта». На полке его нет!

— Не могли бы вы немного подождать, миссис Бойд? Я как раз…

— Но мое давление!

Неделю тому назад мне уже удалось разуверить миссис Бойд в том, что у нее малярия, а неделей раньше — в том, что у нее сонная болезнь, поэтому лично я не находил нынешнее ее состояние угрожающим.

— Сделайте же хоть что-нибудь, умоляю! — взвыла она. — Уверена, мне недолго осталось.

Пришлось мне взять «Мерк индекс», научный каталог фармацевтических препаратов, и дать ей посмотреть из моих рук. (А в отделе хранения еще удивляются, отчего этот справочник приходится заново переплетать каждые несколько месяцев.)

Джессон терпеливо дожидался на том же месте, где я его оставил.

— Я так понимаю, вы все согласовали.

— Боюсь, что нет. Начальник мне отказал.

— Понимаю, — разочарованно протянул он. — Вы могли бы оказать мне просто неоценимую услугу… Вы уже очень помогли мне. Я заказал то издание Джонсона, о котором вы говорили. Даже не сравнить с моим Крокером, особенно по части комментариев.

Я вздохнул.

— Страшно сожалею, мистер Джессон, но мне пора идти.

Очевидно, он поверил в искренность моих сожалений.

— Молодой человек, как бы это получше выразиться?.. Знаете что, я готов оплатить ваши услуги в свободное от основной работы время. Уверен, здесь вам платят куда как меньше, чем вы заслуживаете.

— Вы не ошиблись. Зарплата у меня просто смехотворная.

Джессон склонил голову набок и произнес:

— Как насчет… ну, скажем, двухсот долларов в неделю плюс приличное вознаграждение за любую работу в библиотечное время?

— Вау!.. Но о какой именно работе идет речь?

— Исследования и транскрипция. Знаю, и тем и другим мастерством вы владеете в совершенстве. Эта ваша книжечка на шнурочке, она, знаете ли, свидетельствует о незаурядном энтузиазме в плане ведения разных наблюдений, заметок и записей.

— И что же, ваш проект как-то связан со справочником Джонсона или потайными отделениями в мебели?

— Нет. Речь идет об одном судебном деле.

Тут меня снова затеребила миссис Бойд. На этот раз она была уверена в том, что подхватила тропическую лихорадку.