И все у нас шло хорошо, просто прекрасно, но вдруг мистер Сингх чертыхнулся на пенджабском. Я обернулся к нему, Сингх шарил рукой в пакете.

— Александр? Нельзя ли как-то исправить ситуацию?

— Ч-что-то не т-так?..

Я проследил за его взглядом: грязная пропотевшая жокейская шапочка зацепилась застежкой на липучке за его «миноискатель».

— О! Сейчас помогу! — Я отцепил шапочку от инструмента. И, как только сделал это, Сингх благожелательно взмахнул рукой, давая понять, что я могу следовать дальше.

Теперь оставалось пройти лишь через турникет, снабженный специальным сенсорным устройством. Что, если Нортон ошибался? Что, если в книге все же была вторая индикаторная полоска?..

Я набрал в грудь воздуха, как перед прыжком в воду, и прошел через турникет.

И тут… И тут ничего особенного не произошло, если не считать обычной толчеи и замешательства на выходе.

Я отошел от контрольно-пропускного пункта и стал поджидать Нортона. Стоял и размышлял над тем, в каком виде лучше передать книгу Джессону. Просто так или завернутой в нарядную оберточную бумагу? Но тут мои приятные размышления прервал резкий звонок сигнализации.

Началось смятение, и я уже приготовился к тому, что сейчас меня скрутят охранники. Как я смогу объяснить присутствие библиотечной книги в моем пластиковом пакете?.. Уж тогда Динти наверняка уволит меня с треском. Он даже может выдвинуть против меня уголовное обвинение.

Я выискивал в толпе Нортона, но он еще не подошел к турникету.

И тут раздался крик:

— Да как вы смеете?! Я не сделал ничего противозаконного! Вы меня слышите? Ничего! И уберите руки, немедленно, сию же секунду!

Широкоплечие охранники на выходе загораживали кричавшего, но голос я узнал немедленно.

Вытянул шею, мельком заметил тюрбан Сингха. Потом вдруг появился Нортон. Он прошел через турникет и улыбался во весь рот.

— Ты видел, кого они поймали? — спросил я.

— Еще бы! Я же говорил, что индикаторная лента может пригодиться.

— Так ты хочешь сказать…

— Просто любопытно было знать, догадается ли Динти проверить манжеты на брюках.

Джессон с поразительной живостью вскочил и бросился к «Часослову» (я все же решил не заворачивать его в подарочную бумагу).

— Так вы настояли на своем! Получили разрешение от начальства!..

— Не совсем.

— А я думал, библиотечные книги нельзя выносить из здания без чьей-то там подписи.

— Верно.

Он начал листать томик, но затем вдруг остановился.

— Нет. Сначала все же хочется послушать, как вы раздобыли этот раритет. — Ко времени, когда я закончил повествование о своем не санкционированном начальством поступке, Джессон пришел уже в полный экстаз. — Теперь попробуем разобраться, правильно ли я вас понял. Эта книга находилась в коробке, которая находилась в клетке, которая, в свою очередь, находилась в лаборатории в библиотеке, так?

— Именно.

— Нет, вами наверняка руководило ваше пристрастие к замкнутым пространствам!

— И еще — презрение к Ирвингу Гроуту.

— Ну а что будет, если он обнаружит пропажу?

— Риск минимален. Разве что он вдруг откроет коробку и заглянет внутрь. А до тех пор я в полной безопасности. Да, забыл сказать. Я заменил «Часослов» другой книгой, того же размера и веса.

— Очень умно. Что ж, теперь, полагаю, настало наконец время узнать, стоило ли все это таких усилий.

Джессон поднялся из кресла и с самым решительным видом устремился из салона в библиотеку. Войдя в нее, сразу же подошел к бюро, на которое заранее выложил «Хроники инженера».

— Так. Кладите свою книгу вот здесь, рядом, — распорядился он.

И вот начался процесс сравнения, для чего понадобился перевод отдельных отрывков и непрестанное метание между словарем и двумя книгами — той, что принадлежала Джессону, и той, что была похищена мной из лаборатории. К нашему разочарованию, разницы между английским и французским текстами выявить не удалось. Отметив неизбежные в случае перевода, но не имеющие принципиального значения отклонения в тексте, а также различия в шрифтах и дизайне книг, мы пришли к выводу, что «Часослов» отличается лишь гравюрой.

Как я уже объяснял Джессону по телефону, на картинке моегоиздания было изображено то, чего не имелось в его книге. А именно: в одном из отделений шкафчика хранились карманные часы. Но ни в одной из книг не говорилось о том, какой марки они были, не называлось имя их производителя и не объяснялось, куда делись те самые часы.

Однако даже этот прискорбный факт не испортил Джессону настроения.

— Неужели не понимаете? — воскликнул он. — Теперь мы с вами можем продолжить recherche du temps perdu. [27]

Я хотел забрать у Джессона «Часослов», полагая, что он ему больше не нужен, но тот воспротивился.

— Если не возражаете, я хотел бы снять фотокопию.

— Но…

— Вы же сами сказали, что книги еще долго не хватятся. — И, несмотря на все мои возражения, Джессон убрал «Часослов» в ящик стола.

Едва я вышел из «Фестиналенте», как начал беспокоиться о Ник. Чем меньше она будет знать об украденной книге, тем лучше для всех нас. Да супруга заживо сварила бы меня в котле с мамиными травками и снадобьями, зная, какой чудовищный проступок я совершил!

Я также решил умолчать о моей растущей привязанности к Джессону и о крупном вознаграждении, которое от него получил. И тем не менее Ник чувствовала во мне перемену. После той ссоры из-за карт таро мы жили практически раздельно, каждый спал в своей кровати. Ник заняла гостиную и мастерскую, мне достались спальня и моя клетушка. О ее присутствии в доме можно было догадаться лишь по звукам: скрипу затачиваемого карандаша, шороху бумаг, грохоту захлопывающейся двери холодильника, жужжанию фена, мелодиям любимых шансонеток, которые она мурлыкала себе под нос. А что касается меня… Я охотно пошел на это разделение, поскольку оно давало мне время для поисков безымянных часов.

Шанс продолжить изыскания выдался через три дня, когда я дежурил на телефоне справочной. Не работа, а сущий ад. То ни одного звонка на протяжении целого часа, то вдруг на линии сразу семь звонков. «Могу я узнать, как открыть мойку для машин в Стамбуле?», «Кто весит больше: слон или язык голубого кита?», «Не подскажете хороший рецепт для блинов?», «Как делить дроби?», «Есть ли какая-нибудь разница между тараканом и водяным жуком?», «Скажите, а оральный и генитальный герпес — это одно и то же?», «Нельзя ли найти литературу по истории праздничных поздравлений и пожеланий?»

Закончив с этим потоком вопросов, я решил заняться своими изысканиями. Неписаное правило каждого исследователя гласит: выстрелы из больших ружей редко поражают маленькую цель. А потому я долго и болезненно размышлял над выбором оружия, прежде чем направиться к центральной стойке библиотечной телефонной справочной. Мы называли ее Ленивой Сьюзан.

Крутанул колесо фортуны и сделал несколько ставок на «Энциклопедию ассоциаций», многотомный источник информации, помогающий в идентификации профессионального и рекреационного плюрализма, который, собственно, и делает Америку Америкой. Уфологи, урологи, евгеники, эвклидианцы, унитаристы и прочие энтузиасты науки — на каждого была заведена отдельная страничка.

Ну и на экспертов-наблюдателей тоже.

На страничке между гравировальным клубом Брайана, штат Огайо, и Отрядом сил быстрого реагирования в Шаумбурге, штат Иллинойс, я отыскал Национальную ассоциацию коллекционеров часов. Позвонил туда и нарвался на автоответчик, сообщивший, что все офисы закрыты, и предложивший оставить сообщение «после того, как услышите бой часов Вестминстера, любовно называемых в народе Биг Бен и построенных…».

Я повесил трубку, так и не испытав прилива любви к часам под названием Биг Бен и не дождавшись их боя. И уже снимал наушники, как вдруг появился Нортон. Я рассказал ему о своей проблеме.