— Ну, тогда хоть скажите, кто использовал эти записи?

Мисс Бартон покачала головой:

— Эти сведения можно получить лишь через базу компьютерных данных. В архиве нет документации, где отражалось бы, как и кем использовались эти или какие-либо другие файлы. Я же говорила, вам может помочь только Вивьен.

Тут в ванную заглянула женщина, похожая на мышку.

— Простите, что помешала, Марта. Но вам звонят из Тулсы. Только что сообщили о краже ложек из коллекции Хестера Бейтса.

— О нет, только не ложки! — Мисс Бартон театральным жестом ухватилась за свою камею. — Остается лишь надеяться, что воры не тронули статуэтки Хаммеля и памятные тарелки!..

— Они хотят, чтоб мы отправили им факс с подробным описанием, — сказала Мышь.

— Объясни им, что данных по частным коллекциям у нас нет.

— Я пыталась…

— Извините, но я на минутку. — И с этими словами мисс Бартон шагнула из душевой кабины, положила бумажную папку на бачок туалета и вышла.

Следующий мой шаг был вполне предсказуем, особенно если учесть, что ксерокс находился под рукой. И пока мисс Бартон давала решительную отповедь звонившему из Тулсы несчастному, я успел скопировать файл. Затем вышел из ванной и, увидев, что она все еще говорит по телефону, жестом дал понять, что вопросов у меня больше нет. И помчался вниз, перепрыгивая сразу через две ступеньки, — настолько не терпелось мне оказаться дома.

— Не забудьте отметиться, — буркнул мне охранник из-за газеты.

— Непременно!

Плевать я хотел на него и его дурацкий журнал.

К сожалению, мисс Бартон довольно точно охарактеризовала скудное содержимое папки. Особенно взбесил меня факс из Интерпола. Как можно серьезно относиться к документу, если в этом документе «брегет Абрахама Луиса» назван «брегетом Левиса»? Регистрационный отчет оказался более подробным, но был напечатан таким мелким шрифтом, что я пожалел, что при мне нет такой же, как у Орнштейна, лупы.

Написано бог знает сколько, но нет чтобы назвать имя подозреваемого. Или прояснить мотив преступления. Или хотя бы намекнуть, где сейчас находятся часы. Единственной стоящей внимания деталью оказалась приписка в самом конце: «Отягчающие обстоятельства: вандализм».

Учитывая, что сегодня у Ник день рождения, я сделал следующий логический вывод: поскольку Джессон стал для меня дополнительным и очень неплохим источником доходов, следует сделать жене подарок. Я долго раздумывал над тем, чем бы ее порадовать, и наконец решил приготовить праздничный ужин.

Меню пришло мне на ум, когда я стоял перед витриной рыбного магазина, к тому же вспомнилось, как часто Ник поминала моего Креветку. Все это вдохновило меня на покупку двух фунтов гигантских очищенных креветок, которые должны были стать главным кулинарным событием предстоящего банкета, в чреде других, основанных на самых изысканных языковых перлах моей жены. Я был уверен, что Ник придет в полный восторг от блюд, названия которых она произносит особенным образом: картофельного пюре, арабского уксуса и разновидности копченой семги — ее жена окрестила, если не ошибаюсь, «Новас Кошер».

Когда я пришел домой и сказал Ник, что собираюсь приготовить обед, она так растрогалась, что даже решила переодеться к этому мероприятию. Впервые за многие месяцы между нами возникло чувство, напоминающее любовь.

— Зандер! — игриво окликнула она меня из другой комнаты. — Еще долго?

— Ресторан открывается через пять минут! — крикнул я в ответ, кинулся зажигать свечи и ставить возле каждого прибора меню, оформленное виньеткой в виде раскрытых веером книжек. — Le diner est servi! [34]

Вошла Ник. На ней были вызывающие колготки (одна нога красная, другая зеленая), коротенькая юбчонка, сшитая из нескольких квадратиков шелка, и нечто совершенно восхитительное, типа того одеяния, что носят японские школьницы. Подходя к столу, Ник улыбалась и игриво вертела задом, желая привлечь мое внимание к блестящему шелковому банту, который довершал ее туалет.

— Сегодня у тебя день рождения, — сказал я.

— Знаю. — Она подмигнула мне и потянулась к меню.

Но тут лицо ее помрачнело.

Я подергал ее за бант:

— Ну, что скажешь?

Она поморщилась.

— Ты в порядке? — спросил я, прекрасно понимая, что жена моя далеко не в порядке.

— Ты специально устроил все это, чтобы посмеяться надо мной?

— Да перестань, Ник. Где твое чувство юмора?

Она проткнула меню вилкой.

— Что плохого в том, если я называю рыбу «Новас Кошер»?

— Да ничего плохого, конечно. Вообще-то пишется Нова, апостроф, эс. Последняя буква означает Шотландию. Потому как именно оттуда происходит семга.

— Это он тебе сказал?

О ком шла речь, было ясно.

— Да он ни разу даже там и не был!

— Вот почему у тебя нашлось для меня время!

— Послушай, Ник, я знаю, ты хочешь, чтобы я перестал работать на Джессона. Но сама ты здесь совершенно ни при чем, и обижать тебя никто не собирался. Если хочешь, прошу прощения за тот эпизод, когда Джессон пытался уговорить тебя работать с нами. Ты отказалась, и все дела.

Ник сгребла с блюда пригоршню креветок.

— На, жри! Тебе эти гребаные креветки нужны больше, чем мне!

Через несколько минут я выбежал из квартиры, уворачиваясь от летевших в меня морских даров и картофельного пюре.

— Что это такое, черт побери? — спросил Нортон, увидев, как я составляю список паролей доступа.

— Да так, подготовка к одной небольшой работенке, — уклончиво ответил я.

Нортон покачал головой:

— Я вижу другое. Ты делаешь массу лишних телодвижений, мой друг. — Он извлек из кармана авторучку и начал вычеркивать лишние, по его мнению, слова — Особенно осторожно следует относиться к таким параметрам, как даты.

— Да знаю я об этих параметрах, но если ты не против, помоги. Буду премного обязан.

Несколько секунд спустя Нортон уже сидел за клавиатурой компьютера. И печатал: Мария С/2 Антуанетта.