— Так что это за люди, за которыми вы идете? — спрашивает она, когда дети проваливаются в бездонный сон.

Росс вздыхает и ничего не говорит; Мэтью переводит взгляд с Росса на Стеррока, который понимает это как сигнал подать реплику:

— Не так просто рассказать: дело весьма своеобразное. Мистер Росс, возможно… Нет? Ладно, видите ли, несколько недель назад произошла трагедия, погиб человек. В это же время из Дав-Ривер исчез сын миссис Росс — возможно, кого-то преследуя. За ним отправились два человека из Компании, ведущие расследование. Время идет, а от них ни слуху ни духу.

— И это еще не все! — Мэтью, воодушевленный интересом женщины, нетерпеливо подается вперед. — Был еще один человек, арестованный за убийство, — полукровка и с виду просто злодей, — так он сбежал, ну, не совсем, на самом деле кое-кто его освободил, и он пропал вместе с матерью Фрэнсиса… и больше их не видели!

Мэтью замолкает и краснеет как рак; слишком поздно сообразив, что сказал, он бросает испуганный взгляд на Росса.

— Неизвестно, вместе они или каждый идет своей дорогой, — напоминает ему Стеррок, осторожно поглядывая на Росса, который выглядит совершенно равнодушным. — В общем, если коротко, именно поэтому мы здесь — найти, кого сможем, дабы убедиться, что они в безопасности.

Женщина склоняется к огню, осветившему ее круглые сияющие глаза: она уже совсем не похожа на то запуганное существо, каким была пару часов назад в лесу. Она вздыхает и склоняет голову набок.

— Вы так добры к нам. Мы обязаны вам жизнью. И мне кажется, я должна сказать вам, мистер Росс, что видела вашего сына, и жену тоже, и с ними все в порядке. С ними со всеми все в порядке.

Росс впервые смотрит на нее. Стеррок никогда бы не поверил, если б сам не увидел, как способно растаять гранитное лицо.

Фрэнсис просыпается от ослепительного солнечного света, какого не было уже несколько недель. Вокруг невероятная тишина — ни единого из обычных звуков со двора или из коридора. Он одевается и подходит к двери. Она открыта — с тех пор, как здесь нет Муди, это дело обычное. Фрэнсис гадает, что будет, если он выйдет сам по себе: возможно, кто-нибудь потеряет голову от страха и выстрелит в него. Вряд ли, поскольку Избранные — народ Божий и не имеют обыкновения носить оружие. В любом случае, куда бы он ни похромал, за ним останется характерный след на снегу. Опираясь на костыль, Фрэнсис выглядывает в коридор. Никто к нему не бежит, и по-прежнему почти никаких звуков. Фрэнсис быстро соображает — сегодня воскресенье? Нет, оно вроде было совсем недавно (точнее здесь сказать трудно). Он фантазирует, будто бы все ушли, и ковыляет по тянущемуся перед ним коридору. Он понятия не имеет, куда ведут эти двери, поскольку с тех пор, как его сюда принесли, ни разу не покидал своей комнаты. Не видать и никаких признаков его тюремщика, Джейкоба. Наконец он добирается до двери, ведущей во двор, и выходит.

Он чуть не захлебывается воздухом, столь же холодным, сколь свежим. Ослепительно сияет солнце, мороз жалит лицо, но Фрэнсис дышит полной грудью, смакуя боль. Как он смог выдержать столько времени в душной комнате? Он сам к себе чувствует отвращение. Фрэнсис пробует двигаться быстрее, прыгая у двери взад-вперед и привыкая к костылю. И тут до него доносится плач. Идя на звук, он поворачивает за угол конюшни и в сотне ярдов видит кучку людей. Его первое желание — тут же нырнуть обратно, с глаз долой, но они, похоже, не проявляют к нему особого интереса, так что он ковыляет поближе. Один из этих людей — Джейкоб; он замечает Фрэнсиса и направляется к нему.

— Что случилось? Почему все здесь?

Джейкоб бросает взгляд через плечо:

— Помнишь, я тебе говорил, что Лина сбежала с плотником? Ну вот… он вернулся.

Фрэнсис медленно приближается к возбужденным норвежцам: некоторые из женщин плачут; Пер нараспев произносит что-то похожее на молитву. Посреди них Фрэнсис видит человека, о котором, видимо, говорил Джейкоб, — небритое существо с ввалившимися глазами, обмороженными носом и щеками и белыми от инея бородой и усами. Так это и есть плотник, которого он ни разу не видел и с которым сбежала Лина. Кто-то его расспрашивает, но он выглядит совершенно оцепеневшим. Фрэнсис клянет себя за тугодумие и ковыляет к толпе, чувствуя, как растет его ярость.

— Что вы с ней сделали?! — кричит он, не зная даже, говорит ли этот тип по-английски. — Где Лина? Вы ее бросили? С детьми?

Плотник поворачивается к нему в изумлении — объяснимом, поскольку видит его впервые.

— Где она? — требует ответа разъяренный и перепуганный Фрэнсис.

— Она… Я не знаю, — бормочет мужчина. — Ночью… мы дошли до деревни, но я не смог этого вынести. Я понимал, что поступаю плохо. Я хотел вернуться. И оставил ее… в деревне.

В него вцепилась женщина, вся в слезах, с заострившимися чертами лица. Фрэнсис предполагает, что это брошенная жена.

— Какая деревня? Далеко?

Мужчина часто мигает.

— Я не знаю, как она называется. На реке… маленькой речке.

— Сколько дней отсюда?

— Э-э… Три дня.

— Вы лжете. В трех днях отсюда нет деревни, если вы шли на юг.

Мужчина бледнеет, хотя он и так бледный как воск.

— Мы потеряли компас…

— Где вы оставили ее?

Плотник начинает плакать. Наконец, мешая норвежский и английский, он объясняет:

— Это было ужасно… Мы заблудились. Я услышал выстрел и подумал, что смогу найти охотника, а тот покажет нам дорогу. Но я его не нашел… Там были волки. Когда я вернулся, то увидел кровь, а они все… пропали.

Он жалко всхлипывает. Женщина отшатывается от него, будто с отвращением. Остальные смотрят на Фрэнсиса, изумленно разинув рты, — половина из них не видела мальчика с того дня, когда его, полумертвого, привезли в деревню. Фрэнсис чувствует, что вот-вот заплачет, в горле растет комок, не дающий ему дышать.

Пер поднимает руку, призывая всеобщее внимание:

— Мне кажется, нам всем лучше разойтись по домам. Эспену нужен уход и еда. Потом мы выясним, что случилось, и пошлем людей на поиски.

Он говорит на своем языке, и постепенно все расходятся. Джейкоб идет рядом с Фрэнсисом. Они уже подходят к дому, когда он нарушает молчание:

— Послушай. Я не знаю, но… странно, что волки напали и убили трех людей. Возможно, случилось что-то совсем другое.

Фрэнсис смотрит на него, а потом вытирает рукавом нос.

У двери в комнату Фрэнсиса их окликает Пер:

— Джейкоб… Фрэнсис… не нужно вам туда. Пойдемте в столовую вместе со всеми.

Удивленный и тронутый, Фрэнсис вслед за Джейкобом идет в трапезную.

Они едят хлеб с сыром и пьют кофе. Слышно приглушенное бормотание обитателей деревни, охваченных благоговейным ужасом. Фрэнсис думает о том, как добра была к нему Лина, как стремилась выбраться отсюда. Но она крепкая. Может, ничего такого не случилось. Он пока не будет думать о худшем.

Похоже, никто в этой комнате не смотрит на него с подозрением. Он бы пошел с ними на поиски Лины, если б смог, но колено пульсирует после непривычных упражнений, и он чувствует себя совсем хилым. Не одну неделю он пролежал в белой комнате, мышцы размякли, а кожа бледная, как полотно. Уже недели с тех пор…

Его ошеломляет мысль о том, что уже больше часа он не думал о Лоране, с тех пор как увидел столпившихся на белом поле людей; вернее даже, если честно, с тех пор как отворил входную дверь и вдохнул свежего холодного воздуха. Он так долго не думал о Лоране, что чувствует себя предателем.

В ту давнюю-давнюю ночь с холма за хижиной Фрэнсис увидел свет, проникающий сквозь оконный пергамент. Он тихо спустился к берегу, на случай, если у Лорана гости. Такое часто бывает — бывало, — и Фрэнсису приходилось прятаться и ждать. Еще не хватало очередного нагоняя от этого злого языка. Он услышал, как открылась дверь, и увидел, как во двор вышел мужчина с длинными черными волосами. Он что-то держал в руке, но Фрэнсису не видно было, что именно, а потом он осторожно уложил эту вещь в мешочек на поясе, огляделся, или, скорее, прислушался с настороженным спокойствием охотника. Фрэнсис замер и затаил дыхание. Была полночь и совсем темно, но он знал, что человек этот не из Дав-Ривер, — их всех он узнавал по движениям, походке, дыханию. Этот был другой. Человек сплюнул, повернувшись к открытой двери, и перед Фрэнсисом мелькнула смуглая кожа, сальные волосы, вьющиеся по плечам, неподвижное замкнутое лицо. Немолодое. Он вернулся в хижину, скрывшись из виду. Затем в хижине погас свет. Человек вышел, что-то бормоча себе под нос, и направился к реке, на север. У него была бесшумная походка. Фрэнсис облегченно вздохнул — если бы торговец задержался, пришлось бы и дальше прятаться. Но этот человек не собирался задерживаться.