Записку, полученную от портье, он положил на подзеркальник, и, когда стал подниматься с кровати, она бросилась ему в глаза. Развернув бумажку, он увидел, что писала Дебора, и, судя по всему, в жуткой спешке.
«Чероки арестован! — нацарапала она. — Пожалуйста, приходи, как только получишь это».
Слово «пожалуйста» было подчеркнуто дважды, а ниже поспешно нарисована схема пути к дому королевы Маргарет на Клифтон-стрит, куда Сент-Джеймс направился, не мешкая ни минуты.
Он едва успел коснуться костяшками пальцев двери квартиры «Б», как на стук ответила Дебора.
— Слава богу! Как я рада, что ты здесь. Заходи, любимый.
Познакомься наконец с Чайной.
Чайна Ривер сидела на диване по-турецки, на ее плечах лежало покрывало, которое она прижимала к себе, словно шаль. Она сказала Сент-Джеймсу:
— Я уже не думала, что встречу вас когда-нибудь. Не думала, что…
Лицо ее исказилось.
— Что случилось? — спросил у Деборы Сент-Джеймс.
— Мы не знаем, — ответила она. — Полицейские не сказали, просто увели его, и все. Поверенный Чайны… ее адвокат… он поехал в полицию, как только мы ему позвонили, и от него до сих пор ничего не слышно. Но, Саймон, — она перешла на шепот, — по-моему, у них что-то есть, они что-то нашли. Что это может быть?
— Его отпечатки на том кольце?
— Чероки даже не знал о нем. Он его вообще не видел. Он удивился не меньше меня, когда мы пришли с этим кольцом в антикварный магазин и нам сказали…
— Дебора, — раздался с дивана голос Чайны.
Оба повернулись к ней. Вид у нее был явно нерешительный. И с таким же явным сожалением она сказала:
— Я… Как я могу…
Похоже, ей пришлось собрать все свои силы, чтобы продолжить:
— Дебора, я показывала это кольцо Чероки сразу, как только купила.
Сент-Джеймс обратился к жене:
— Ты уверена, что он не…
— Дебс не знала. Я ей не сказала. Мне не хотелось говорить, потому что, когда она показала нам это кольцо здесь, в квартире, Чероки промолчал. И вообще повел себя так, как будто не узнает его. Я не могла понять… ну почему он…
Разнервничавшись, Чайна принялась обгрызать кожу вокруг ногтя большого пальца.
— Он не сказал… а я не подумала…
— Они забрали его вещи, — сказала Дебора Сент-Джеймсу. — У него была большая сумка и рюкзак. Ими особенно интересовались. Их было двое — констеблей, я имею в виду, — и они спрашивали: «Это все? Больше у вас ничего нет?» А когда его увели, они вернулись и перерыли все шкафы. Под мебелью смотрели. И даже в мусорном ведре.
Сент-Джеймс кивнул. Он сказал Чайне:
— Я поговорю с детективом Ле Галле прямо сейчас.
— Кто-то спланировал все это с самого начала, — проговорила Чайна. — Рецепт прост: найти двух тупых американцев, которые никогда не были в Европе и даже за пределы Калифорнии не выбирались, разве что автостопом. Предложить им шанс, который подворачивается раз в жизни. Главное, чтобы звучало заманчиво, и не важно, если неправдоподобно, главное, чтобы наживку слопали. Вот мы и попались, голубчики.
Ее голос дрогнул.
— Нас подставили. Сначала меня. Теперь его. И будут говорить, что мы спланировали все это еще до отъезда из дома.
А как мы докажем, что это не так? Что мы даже не знали этих людей? Никого из них. Как мы это докажем?
Сент-Джеймсу не хотелось утешать подругу Деборы полагающимися в таком случае словами. По всей видимости, той доставляло странное удовольствие барахтаться в трясине несчастья вместе с братом. Однако суть была в том, кого видели свидетели накануне убийства и что нашли полицейские на месте преступления. К этому следовало прибавить также, кого арестовали и за что.
— Боюсь, в данном случае совершенно ясно, что убийца был только один, Чайна. За Бруаром в бухту шел только один человек, и на песке нашли отпечатки только одной пары ног.
Свет в комнате был плохой, но он увидел, как Чайна сглотнула.
— Тогда нет разницы, кому из нас предъявят обвинение. Мне или ему. Хотя очевидно, что мы были нужны здесь вдвоем, чтобы кто-нибудь из нас наверняка оказался убийцей. Все было запланировано заранее и расписано как по нотам. Вы же понимаете, правда?
Сент-Джеймс молчал. Он понимал, что кто-то очень хорошо все продумал. Он понимал, что преступление не было совершено под влиянием момента. Однако понимал он и то, что, насколько можно было судить по открывшимся обстоятельствам, о поездке американцев — потенциальных козлов отпущения — на Гернси знали только четверо: Ги Бруар, которому они должны были доставить чертежи, адвокат, нанятый им в Америке, и брат и сестра Риверы. Но Бруар был мертв, адвокат — вне подозрений, значит, спланировать убийство мог только кто-то из Риверов. Он или она.
Он осторожно начал:
— Проблема в том, что, по всей видимости, никто не знал о вашем приезде.
— Кто-то должен был знать. Ведь вечеринка была организована заранее… в честь музея…
— Да. Понимаю. Но похоже, Ги Бруар заставил людей поверить в то, что проект, который он избрал, принадлежит Бертрану Дебьеру. А это приводит нас к заключению, что ваш приезд и ваше пребывание в Ле-Репозуаре стали сюрпризом для всех, кроме самого Бруара.
— Но он наверняка кому-то сказал. У любого человека есть кто-то, с кем он может быть откровенен. Как насчет Фрэнка Узли? Они ведь были друзьями. Или Рут? Мог же он сказать родной сестре?
— Не похоже. И даже если сказал, то зачем ей…
— А зачем нам? — Чайна повысила голос- Да ладно вам! Он сказал кому-то о нашем приезде. Если не Рут или Фрэнку, то кому-то еще… Кто-то знал. Я говорю вам, кто-то знал.
Дебора обратилась к Сент-Джеймсу:
— Он мог сказать миссис Эббот. Анаис. Той женщине, с которой у него были отношения.
— А она разболтала дальше, — подхватила Чайна. — Если так посмотреть, то знать мог кто угодно.
Сент-Джеймсу пришлось признать, что такая возможность не исключена. И даже вероятна. Но главную проблему это не решало: пусть Бруар сообщил кому-то о скором приезде американцев, но зачем ему понадобились фальшивые планы, которые они с собой привезли? Ведь Бруар представил всем акварельное изображение здания как проект будущего музея, хотя сам прекрасно знал, что ничем подобным он не является. Отсюда вопрос: если Бруар поделился с кем-то новостью о приезде Риверов, то сообщил ли он этому человеку о том, что чертежи, которые они везут с собой, сплошная липа?
— Нам обязательно нужно поговорить с Анаис, дорогой, — настаивала Дебора. — И с ее сыном. Он был… Он определенно был очень взволнован, Саймон.
— Вот видите? — опять вступила Чайна. — Вокруг столько людей, кто-то из них наверняка знал о том, что мы приезжаем. Он и спланировал все исподтишка. И вам надо этого человека найти, Саймон. Потому что копы и не почешутся его искать.
Выйдя на улицу, они обнаружили, что начался небольшой дождь. Дебора просунула свою руку Саймону под локоть и прижалась к его боку. Ей хотелось думать, что он истолкует ее поведение как поступок женщины, ищущей защиты у своего мужчины, но она знала, что не в его обыкновении льстить себе таким образом. Он поймет, что она просто не хочет, чтобы он поскользнулся на мокрой от дождя мостовой, и, в зависимости от своего настроения, станет ей потакать или нет.
Неизвестно по какой причине, но возражать он не стал. Не вдаваясь в мотивы ее поведения, он начал:
— То, что он не сказал тебе про это кольцо… Ни про то, что сестра его купила, ни про то, что показывала ему или упоминала о нем, в общем, ничего такого… Подозрительно это выглядит, дорогая.
— Не хочу даже думать о том, что это может значить, — отозвалась она. — Особенно если кольцо покрыто ее отпечатками.
— Хмм. Я так и думал, что рано или поздно ты сама к этому придешь. Не считая твоего замечания о миссис Эббот. У тебя был такой вид… — (Дебора почувствовала на себе его взгляд), — такой вид, как будто ты испугалась.
— Но он же ее брат, — сказала Дебора. — Я и представить себе не могла, чтобы родной брат…
